Карла
Когда днём я вернулась из школы, бабушка и брат сидели на пляже, глядя, как волны разбиваются о берег. Я с улыбкой приблизилась к ним. Брат взглянул на меня, и, увидев слёзы, застывшие в его глазах, я тут же помрачнела. — Что случилось? — спросила я. Но он не мог вымолвить ни слова. Просто покачал головой и зажал рот ладонью. — Бабушка? — Я подошла к ней. Она откинула голову на спинку инвалидного кресла, её глаза были закрыты. Я взяла её за руку. — Бабушка! — Она слегка стиснула мою ладонь. — Всё ещё здесь, Карла, — ответила она. Я облегчённо выдохнула. — Я волновалась. — Всё в порядке. — Она медленно открыла глаза и коснулась моей щеки. — Я могу немного побыть наедине с Карли, Дино? Он откашлялся, шмыгнув носом. — Да, конечно. Дино ушёл, а я села рядом с бабушкиным креслом. Лёгкий ветерок ласкал наши лица. Она стала такой хрупкой, лишь кожа да кости. Иногда я боялась, что она рассыплется на кусочки, если я случайно дотронусь до неё. — Принести тебе ещё одно одеяло? — спросила я. — Мне и так хорошо. — Может, ты хочешь пить? Я схожу за водой. — Я в порядке. — А может... — Карли, ничего не надо. Я в порядке. Но это не так. Мы сидели, глядя на послеполуденное небо, и молчали. Солнце начинало медленно клониться к закату. Небо окрасилось удивительными яркими красками, сливавшимися с водным простором. — Дино понадобится твоя поддержка, — сказала бабушка. — Он и сам не подозревает, насколько сильно он будет нуждаться в свете твоей души, Карли. — Я не оставлю его. — Я знаю. — Она сделала глубокий вздох и медленно выдохнула. — Когда-то я прочитала сказку о стрекозах, о жизни и смерти. Можно я расскажу её тебе? — Да. Она закрыла глаза, и я смотрела, как она дышит. — В этой истории рассказывается о том, как стрекоза рождается личинкой, но, когда приходит время, сбрасывает оболочку и превращается в прекрасное создание, летающее среди нас. Во многих рассказах этот процесс описан как единение жизни и смерти. Стрекоза выходит на свет из своей оболочки, словно душа, которая покидает тело. Существует две стадии жизни стрекозы. Первая — насекомое, живущее под водой. Это их земная жизнь. После чего они покидают оболочку личинки и обретают способность летать. Обретают свободу. Будто душа, сбросившая с себя оковы бренного тела. Разве это не прекрасно, Карли? Разве не потрясающе? Что даже после смерти наши души продолжают жить? Слёзы катились по моим щекам, но я молчала. Я просто не могла ответить. Мне было слишком больно. — Я больше не буду страдать, — пообещала она. — Мучиться от боли. Я стану гораздо свободнее, чем раньше. И знаешь что? Я по-прежнему буду здесь. Каждый раз, увидев стрекозы, вспоминай обо мне. — Бабушка... — Я всё ещё держала её за руку, и слёзы бежали по щекам. — Это слишком быстро. — Это всегда слишком быстро, крошка, но я просто хочу, чтобы ты знала... — Она склонила ко мне голову и открыла глаза. — Ты — моё сердцебиение. Моё произведение искусства. В каком-то смысле, я думаю, обманула смерть, потому что останусь жить в тебе, в твоей улыбке, в твоём смехе, в твоём сердце. Я буду во всём этом, Карла. Я вечна благодаря тебе. Поэтому прошу — не сдавайся. Рискуй. Ищи приключения. Живи за меня и знай, что для меня было величайшей честью быть тебе бабушкой. Мне так повезло любить тебя. — Я люблю тебя, ба. Нет таких слов, чтобы выразить мою любовь. — И я тебя люблю, моя девочка. А теперь можешь сделать кое-что для меня? — Всё, что пожелаешь. — Можешь довести меня до воды? — Я на мгновение помедлила, обернувшись в сторону дома, где скрылся Дино. Я не сомневалась, что она слишком слаба, чтобы дойти до воды. За последнее время она совсем обессилела и всё же уверенно коснулась моей руки. — Всё в порядке. Я знаю, ты справишься. И вот я наклонилась и стянула с неё тапочки и носки, а затем тоже сняла обувь и носки. Взяв её за руки, я медленно, но уверенно повела её к кромке воды. День выдался холодным. Ледяная вода обжигала, и мы обе взвизгнули, когда набежавшая волна лизнула наши ноги. А затем расхохотались. Я никогда не забуду, как смеялась бабушка тогда. Она попросила меня не держать её и стояла она на песке, на который набегали волны. Закрыв глаза, она вскинула руки к небу, и по её щекам струились слёзы, а заходящее солнце целовало её лицо. — Да, да, да! — кричала она, растворяясь в окружавшем её мире и чувствуя себя гораздо более живой, чем всё последнее время. А затем она потянулась ко мне, и я взяла её за руку. Она опёрлась о меня, и я смогла удержать её. Мы вглядывались в сгущающиеся сумерки, обретя новое утешение. В тот момент ей было хорошо. Она была счастлива. И мне показалось, что на краткий миг воды исцелила её душу.***
Через два дня бабушки не стало. Дино держал её за правую руку, а я за левую. В спальне тикали часы, но время остановилось. Мне казалось, что станет легче, если думать, что она, наконец, избавилась от боли. Казалось, что если она понимала, что уходит, это будет не так мучительно. Я думала, что мне будет проще. Но всё оказалось иначе. Всё во мне разрывалось от скорби. Невозможно подготовиться к смерти близких. Невозможно перемотать потрясение на скорости, чтобы прийти к успокоению. Вы абсолютно раздавлены. Оно безжалостно давит на вас своим весом, и на мгновение вам кажется, что проще остаться под водой, чем рваться к поверхности в поисках воздуха. Когда бабушка сделала свой последний вдох, мне тоже хотелось умереть, но я понимала, что она желала совсем не этого. Бабушка хотела, чтобы я выбралась их тьмы, чтобы сумела выплыть. И я не собиралась сдаваться, не. Но не в ту ночь. В ту ночь горе одержало победу, и моё сердце разбилось вдребезги.