Влюбленный Змей × Лисий Дух

      Первым, что ощутил Чайльд как только проснулся, была некая скованность, особенно в ногах. Продрав глаза, рыжий слегка повернул голову и тут же угодил в шелковистые, каштановые пряди. Так и есть — Чжун Ли снова заполз к нему в кровать. Интересно, что на этот раз? Холодно стало? Одиноко? А может, все вместе?       Змей все еще спал, плотно обвив шоколадным, с золотыми узорами, хвостом, ноги Аякса. Будить не хотелось, а то совесть бы съела, но и выбираться несомненно надо было. Ну что ты будешь делать! — Хэй, сяншен, просыпайся! У меня рука онемела, пожалуйста. — Мф?       И все-таки, Тарталья любит такие вот совместные пробуждения. Когда еще увидишь величественного и мудрого змея лохматым, едва ли понимающим ход событий вокруг. — Аякс, зачем?.. Зачем так рано?.. — И ничего не рано! Это ты тут дрыхнешь до полудня, пока я на учебе! — Но ведь сегодня у тебя выходной…       Вот же… Все-то он помнит! — Ну хотя бы сдвинься, а то у меня рука отвалится.       Слушается змей. Даже ноги освобождает и укладыватся на бок рядышком, однако глаза все ж таки открывает. Поистине чудесные, хоть и почти без белков — будто жидкий янтарь, с миллионом золотых светлячков внутри. Лишь зрачок узкий, будто кошачий, выделяется своей бездонной чернотой, что время от времени затапливает практически весь глаз, а случается это действо всякий раз, когда Чжун Ли испытывает радость и удовольствие. Например, когда смотрит на Чайльда. Когда гладит рыженькие ушки, которые Тарталья далеко не каждому показывает. Когда обнимает лиса. — Ты правда выспался? — спрашивает Чжун Ли приятным низким голосом, протягивая руки и обнимая за шею. — Вчера ты допоздна сидел за ноутбуком, уснул за столом и мне пришлось перетащить тебя в кровать. Честно говоря, я не понимаю, зачем ты тратишь столько сил и времени на это человеческое обучение, ведь мы, духи, знаем намного больше, чем люди. — Да, конечно, — весело хмыкает в ответ Аякс, позволяя чужим когтистым ручкам делать с собой все что угодно. — Ох, неужели? Я и не заметил, как отрубился, спасибо, что позаботился! А насчет знаний… Конечно же ты прав, только вот о самих людях и о том, как живут они, мы с тобой знаем очень мало. Можно сказать, я хожу учиться лишь для того, чтобы повидаться с людьми, влиться в их круг и получить новые ощущения, недоступные обычному духу. — Хм, звучит так, будто ты сбегаешь от меня. — Ха? Извини, хе-хе, не подумай, что ты мне не приятен, совсем наоборот! Просто такой вот я лисий дух, не могу на месте усидеть, как ты. — Что ж, ладно. Чем сегодня займемся, непоседливый лисий дух? — Я бы хотел прогуляться с тобой по Ли Юэ. Как тебе идея? — Можно. Но сначала нужно поесть. Чего бы ты хотел? — Я бы не отказался от лепешки-моры… — Идет. Ну что, будем приступать? — Еще пару минуточек… Хорошо? — Спи, полуночный студент.

***

      Чайльд не был ленивым и не любил отказываться от своих планов, но… иногда приходилось.       Этот вечер выдался жутко холодным, зато на потемневшие небо высыпали звёзды, не сокрытые теперь облаками. Луна светила прямо в окно, слабо освещая комнату и поражая своей далёкой, космической красотой. Чжун Ли, свернувшись кольцами, дремал, устроившись на диване, обложенный подушками и одеялами. Аякс же находился непосредственно внутри «гнезда», и сонно наблюдал, за приятным золотым мерцанием узоров на змеином хвосте. Рыжие ушки, расслабленно опущенные, чуть щекотали волосы и чужое мерное дыхание.       С Чжун Ли было так спокойно и хорошо, что забывались все проблемы, тревожившие днём. Хотелось прижаться спиной к нему, почувствовать его руку, обнимающую за плечи, счастливо вздохнуть, и спрятать в одеяле носик. Несколько веков назад духи воевали и подолгу не могли найти покоя, чтобы возобновить силы, но теперь все эти глупые споры ушли в прошлое. Современные люди не так серьезно относятся к вере и молитвам, но и не забывают их. Идеальная середина — на тебя не сваливают все проблемы, но и не забывают, обрекая на уход в небытие. — Сяншен?.. — М-м? — Посмотри, луна сегодня такая красивая… — Очень красивая, Чайльд.       Тёплые губы коснулись затылка, и рыжие ушки прижались уже от смущения, а на щеках проступил розовый румянец. Вот же… змей. В любви признался, и дрыхнет!