i'm okay if you're okay

— так... эм... вам надо что-нибудь? — ась? не-не, всё норм. аяка немного съеживается и запрокидывает голову чуть вверх, чтобы видеть óни полностью. потому что это вежливо. она его не опасается. вообще ни капельки. итто, несмотря на свой ответ, продолжается мяться у входа. аято — хитрый лис, теперь аяка полностью согласна с гудзи яэ, — притащил своего "старого друга" в поместье четыре дня назад. сам он тут же отчалил на явно затяжные переговоры комиссии кандзё и цисин, но объясниться всё же попытался. "у господина аратаки небольшой конфликт с комиссией тэнрё, поэтому на какое-то время я ему пообещал убежище. будь с ним вежлива, тома возьмёт на себя все остальное". стоящий тогда позади тома пустым взглядом смотрел в стену, кивая невпопад и явно осознавая масштабы предстоящего. гостем оказался огромный óни с такой громкой манерой общения, что куджо саре не надо было его даже искать — просто идти на голос. аяка тогда, как примерная сестра, тоже покивала головой, решив, что ну, они пережили охоту на глаз бога. пришествие самопровозглашенного героя ханамидзаки переживут тоже. через пару дней? что ж, аяка поняла, что была неправа. самую малость. господин итто стал немного тише, но глаз томы дергался с такой периодичностью, что хотелось погладить его по голове и дать несколько дней отпуска — пусть позовёт с собой кого-нибудь и вырвется из поместья и дел комиссии хотя бы ненадолго. тома на такое предложение сдержанно улыбнулся. — моя задача прокон.... ам, проследить, чтобы за время отсутствия господина ничего не произошло. — но с тобой тоже ничего не должно случиться. они договорились на один день. на один день тома отправляется на ватацуми — за время охоты на глаза бога ясиро и сопротивление смогли неплохо наладить контакт. к тому же, это был самый самый отдаленный от инадзумы остров. аяке предстояло целый день держать оборону и следить за порядком. она быстро разбирает скопившиеся бумаги за брата, говорит с людьми, даже — несмотря на настоятельную просьбу томы этого не делать — самостоятельно прибирается в поместье. гость всё это время даже не появляется в поле зрения — хотя обычно, явно скучая, либо наблюдает за кем-то, либо пытается заобщаться с детьми кого-то из рабочих. со взрослыми ему почему-то отчаянно не везёт — это видно по недовольным лицам столько только óни приблизиться. и аяка не понимает почему. да, гость действительно был громким и неуклюжим, иногда его действия не поддавались логике, но в целом — в целом он был очень даже ничего. наверное. скорее всего. она так предполагает. — хотя, знаешь, есть всё таки кой чё. итто садится напротив, складывая руки в замок, а ноги — в позу лотоса. в исполнении огромного они подобная закрытая поза смотрится немного забавно. аяка фыркает в мигом раскинутый веер. — я твоего домовода достал наверняка, но сам выйти реально не могу. я обещал. не подсобишь? — а с чем? ох, ей не стоило. если тома по этому вопросу занял глухую обороту и отказывал — ей не стоило даже проявлять заинтересованность. но итто достает из огромных штанин маленькое, на удивление аккуратно сложенное письмо. на конверте мельком проплывают несколько рыбок и... сердечко. это что, любовное послание? ей предлагают стать тайной посыльной между влюблёнными? итто замечает её начинающие загораться глаза и, пресвятые архонты, этот огромный óни, рассказывавший о месяцах в тюрьме тэнрё, так отчаянно смущается, что аяке даже становится его жалко. — кому надо доставить? — а, кхм, спасибо. там... ну... ты ж знаешь кто все фейерверки делает? семейство наганохара делает. но вряд ли это рюноскэ, так что... — оно для йоимии?! серьезно? поэтому там рыбки? тебе нравится йоимия? — тише ты! итто краснеет так ярко, что ещё немного и красным óни он станет совсем не фигурально. аяка виновато тупит глаза в пол, но на долго её не хватает. она, бесконечно себя, конечно же, коря за неподобающее поведение, берет лежащий на низком столике конверт — и честно, она совершенно не хотела ничего читать. она уважает личную переписку, но быстрая скорость чтения не даёт поблажек, и спустя секунд тридцать неловкого молчания аяка знает всё содержание нескольких абзацев. и ох... глаз у неё дергается тоже. это плохо. это очень плохо, это полно ошибок, это местами вообще несвязно. она поднимает взгляд на итто и тяжело вздыхает. — господин аратаки... можно я немного поправлю письмо? — а чё с ним не так? аяка тактично кашляет в кулачок, дожидается удивленно-утвердительного кивка итто и достает из стола новый лист бумаги и перо с чернилами. она умеет подделывать почерк как никто в инадзуме, так что с этим проблем не будет. всё занимает у неё не больше десяти минут — всё это время итто мнется за плечом, иногда спрашивая что-то, и, не получив ответа, задавая следующий вопрос. в конце аяка засовывает новое письмо в старый конверт — уж слишком милыми вышли рыбки. — ничего, если я передам письмо йоимии вечером? сопровождающие освободятся только к этому времени. — а можешь подкинуть? — всмысле не отдавать прямо в руки? — ага! там же не написано от кого оно. прикинь, она получает такое письмо, естественно ей интересно кто же это ей его посылает, а потом мы начинаем сражаться — в прятки или поедание лапши, я ей поддамся, ну так, один раз, она радуется победе, а потом я говорю что то письмо от меня — прикинь как она обрадуется! ну, на самом деле аяка только сейчас осознает что это немного жутко — получать любовные письма, тем более написанные в подобной манере, анонимно. а итто в тексте не скупится на обещание сражений — хоть и довольно безобидных — и это, оказывается, вообще не метафорическое сравнение. — хорошо... я могу попросить одного своего доверенного человека положить письмо на подоконник комнаты йоимии. это вас устроит? — ваще классно. и это, давай на ты. э, пожалуйста. аяка кивает и встает из-за стола, украдкой пряча в складках юбки небольшой лист и перо. итто, хвала архонтам, остается в доме — должно быть, радуется как всё удачно складывается. во дворе поместья всегда находится кто-то из людей брата — сюмацубан. аяка на коленке дописывает небольшую записку и передаёт её человеку — тот кивает и уходит прочь. "доброго дня, йоимия. это камисато аяка. письмо, которое тебе передадут вместе с этой запиской, написано от имени господина аратаки итто. не сочти отсутствие его имени на конверте жутким. он довольно мил в своих порывах. удачного сезона продаж! если будет нужна какая-либо помощью комиссии ясиро, всегда обращайся!". письмо доставляют как и всегда быстро — человек возвращается на площадку для тренировок у поместья практически тут же. остаётся только дождаться как отреагирует йоимия на подобное. остаток дня проходит на удивление тихо — видимо, в благодарность, гость не учиняет вообще ничего. нет ни разбитых случайно ваз, ни недовольно переговаривающихся людей. аяка спокойно заканчивает дела и даже успевает заскучать до возвращения томы. тот возвращается ночью — уставший, но счастливый и пропахший морем. почему-то на ватацуми водная стихия ведется себя не так, как на других островах. он аккуратно переносит успевшую заснуть аяку на кровать, в полголоса расспрашивает дозорных о прошедшем за день, даже заглядывает к гостю — тот, впрочем, тоже спит без задних ног. утро аяка встречает в волнении — ей самой до ужаса интересно как отреагировала на письмо йоимия. и, ну, не ей одной — чуть только время становится хоть чуточку приличным, к ней буквально врывается итто, речитативом задавая тысячи вопросов. они вместе, как дети, избегая расспросов томы, ловят во дворе человека из сюмацубан и спрашивают уже у него: — есть новости от госпожи йоимии? тот с таинственной улыбкой передаёт самодельный конверт, на котором красуется нарисованный рукой наганохары бычок. итто расплывается в улыбке, обнажая клыки, и хотя ниндзя брата порядком к подобному привыкли, люди вокруг испуганно вздрагивают, так что аяка спешит проводить гостя по его комнаты. пусть прочитает ответ в приватной обстановке. но едва она успевает ободряюще улыбнуться явно волнующемуся итто, задвигая двери, как видит спешащего к ней тому. тот бледен, как смерть, и говорит только одно: — сёгун райден у ворот. только её им тут не хватало. аяка, как хозяйка дома, стряхивает с рукавов невидимые пылинки, равняет и без того идеальную осанку и выходит встречать гостью. перед входом в поместье действительно стоит электро архонт, переговариваясь с кем-то из служащих комиссии ясиро. камисато жестом пытается отослать тому в дом — она очень не хочет чтобы их управляющего хватил удар, а сама выдыхает и идёт прямо к гостье. — владычица вечности. — госпожа камисато. сёгун немного неловко, как кажется аяке, кивает ей в знак приветствия. что положено хорошей хозяйке делать в случае визита архонта региона? с какой целью владычица вечности вообще решила прийти? они какое-то время топчутся на месте, пока рядом всё же не появляется тома. аяка видит по сжатым пальцами насколько тот нервничает — в предыдущую встречу его и люмин чуть не убили. путешественница потом объяснила, конечно, что то была не сама сёгун, а её немного поехавшая на старых заветах марионетка, но парня от стойкой неприязни с налетом страха это явно не уберегло. он сжимает руки сзади в замок и предлагает выпить чаю, им как раз привезли новые чудесные фарфоровые чашки из фонтейна, а от госпожи киминами прибыли новые сладости. на упоминании сладкого архонт оживляется и соглашается на предложение. она словно и не помнит тому. аяка ловит момент, чтобы перехватить вынужденную и заученную болтовню управляющего про погоду, которую он давно заготовил для высокопоставленных гостей поместья на случай временного отсутствия кого-то из хозяев, и когда ей это удается — что ж, они с сёгун остаются в комнате наедине. — вас... привело что-то определенное? — по-вашему я не могу приглядеть за людьми в инадзуме просто так? аяка вжимает голову в плечи. что ж, все шансы брату по возвращению найти тут только её прах. сёгун вздыхает — и это звучит как-то... с грустью? — госпожа камисато... госпожа камисато, пожалуйста, посмотрите на меня. у меня в мыслях не было вас пугать. я просто не так начала, пожалуй. у меня есть вопрос. несмотря на опасения, аяка всё же исполняет просьбу, возвращая взгляд с коврика под ногами на богиню. та действительно выглядит расстроенной, держа в руках блюдечко с чаем. нервный смешок еле удаётся сдержать. — и как же я могу вам помочь? — насколько мне известно, тогда путешественницу в лагерь сопротивления отправили именно вы, — и, немного отпив, продолжает, — вы до сих пор поддерживаете контакт с командующей сопротивления сангономией кокоми? аяка мысленно ставит перед собой шахматы, принцип игры в которые ей когда-то объясняли родители. так, хорошо. у неё, предположим, вон та фигура с головой коня — она, вроде бы, самая подвижная, значит, больше шансов сейчас ответить правильно. сёгун решила разобраться с боровшимися против идеи о охоте на глазах бога островом? б5. "нет, меня держали в курсе проверенные люди". а если сёгун уже знает про их переписку? 3б. "да, мы держали связь по время войны, но сейчас прекратили общение". а если кто-то перехватил её последнее письмо, отправленное буквально вчера? в нём она пишет про излишне громкого, но открытого душой óни, влюбленного в пиротехничку из ханамидзаки, про чашки и спрашивает как там ранения генерала. а если теперь всем опять грозит опасность из-за её говорливости? с2? е2? сколько её пешек уже сожрали? а если сожрали короля? — я не собираюсь никому... причинять вред, госпожа камисато. больше нет. шахматы перед взором аяки распадаются. короля, одетого почему-то точь-в-точь как аято, к тому моменту уже повесили. она выдыхает, как-то уже и не боясь. — да, мы до сих пор переписываемся с госпожой кокоми. она интересная собеседница. сёгун немного склоняет голову к левому плечу, чуть более заинтересованно рассматривая её. этот её жест аяку даже немного веселит. правительница сидит уже не так ровно — почти по человечески. какое-то время они опять молчат: аяка не лезет, продлевая свое спокойствие, а сёгун словно решается на что. это заметно по иногда бегающему туда-сюда взгляду. потом она всё же сдаётся: — вы поддерживаете исключительно дружеские отношения или...? — простите? и тут с архонта спадает уже, наверняка, последняя маска — она опускает плечи, чуть сводя их, уводит взгляд в пол, что скрывает часть лица за густыми волосами. — вы... с госпожой сангономией... — мы дружим. аяка не до конца понимает почему произнесла именно это, но на удивление это оказывается верным ходом. сёгун вновь оживляется. королю возвращают голову и дают какие-то права на ход. — наверное, стоит мне объясниться. — было бы замечательно, — прекрасно осознавая свою дерзость, аяка двигает к гостье склянку с прибывшим не так давно из мондштадта вареньем из местных ягод. — мне нравится госпожа сангономия. кокоми. да, кокоми. я изучила все её ходы и приказы во время охоты на глаз бога, она невероятно умна. я даже... следила за ней во время её прибытия на праздник иродори. то, как она вела себя с людьми, меня покорило. но после всего произошедшего нет никакой надежды, что она хотела бы общения со мной. — и поэтому вы пришли ко мне спрашивать не являемся ли мы тайными любовницами? — госпожа камисато. сёгун тяжело вздыхает, и аяка виновато тупит глаза в пол, бормоча что-то вроде "простите". — вы единственная из инадзумы, кто поддерживал и до сих пор поддерживает с ней контакт. вы одного возраста, обе из высокопоставленных семей, скорее всего, испытывали одни и те же проблемы и сложности — у вас много общего. я опасалась... — ох, нет, мы... нет. она замечательная, но моё сердце занято другим человеком. и, честно сказать, я всегда была уверена, что сердце кокоми тоже. ну, на самом деле, нет. но аяке интересно — чертовски интересно! — посмотреть на реакцию сёгун. аято бы её похвалил, она уверена. и ставка играет: правительница инадзумы, великая госпожа вечности, смотрит на неё с таким интересом, будто готова отдать за информацию что угодно. — и кем же? — м? — кем занято сердце кокоми? аяка выжидает немного. так, самую малость. попасть под удар знаменитого меча ей всё же не хочется. — вам докладывали, наверняка, что переговоры с островом ватацуми в основном ведёт комиссия тэнрё. к тому же, именно они всегда руководили армией вашего имени. — вы намекаете на мою командующую куджо сару? вместо ответа аяка кивает. изначально она хотела сказать про горо — это был беспроигрышный вариант, они с детства знакомы, росли бок о бок, брали посты и признание людей. но подставлять милого генерала не хотелось — и тогда в памяти всплыли слова паймон о том, что уж быстро кокоми и сара нашли на переговорах общий язык. точнее, сработали очередные директивы и хитрости сангономии, но всем об этом знать не обязательно. камисато отрывается от своих размышлений и смотрит на сёгун. та выглядит действительно расстроенной. ох. зря это она так. — но, знаете, я могу и ошибаться. кокоми никогда ничего подобного мне не сообщала. — нет, всё в порядке. командующая куджо хороший... хорошая тенгу. — может, вам лучше спросить кокоми? и, поругав себя за несдержанность, предлагает: — может, мне у неё спросить? смотря на сёгун сейчас очень легко поверить в рассказ люмин про потерянную и одинокую столько веков девушку, терявшую на протяжении всей жизни близких людей. в глазах богини столько надежды, что аяка хочет её обнять в знак поддержки, благо, что это желание в то же мгновение пропадает, так что она кашляет в кулачок, повторяя свою идею. — я могла бы спросить у кокоми в следующем письме. так, чтобы не вызывать подозрений. а если повезет, то и выяснить есть ли у неё в ближайшее время неотложные идеи. и тогда вы могли бы пригласить её на наруками — для переговоров, например. или для прогулки. уверена, она заинтересуется островом. — спасибо вам, госпожа камисато. аяка кивает, стискивая в пальцах тонкий фарфор. что ж, она влезла ещё в одни теоретически возможные отношения, но ставки теперь выше — второй войны острова не перенесут. они ещё какое-то время говорят о всякой ерунде, чтя традиции чаепития, а потом фиолетовый всполох пропадает за воротами поместья. дав отмашку на смену караула, аяка направляется на кухню, ведь именно там должны храниться какие-то успокаивающие травки, но среди сковородок и муки она находит лишь засевших там тому и итто. плюхнувшись на одиноко стоящий стул, девушка издает протяжное хе-е-е. управляющий понятливо вскакивает заваривать настрой. — у комиссии проблемы, госпожа? — у меня проблемы, тома. с головой. — да вроде целая. а ну-ка повернись. аяка и итто пару секунд озадаченно переглядываются, осознавая смысл фраз друг друга. на всякий случай камисато аккуратно касается своего затылка — действительно целый. — нет, господин аратаки, не в этом смысле. я только что предложила сёгун райден спросить нравится ли она кокоми. и не как правительница инадзумы. — а как кто? итто смотрит на них с таким неподдельным интересом, ожидая ответа, что становится немного стыдно. ошарашенный тома издает какой-то неясный звук, прикрывая рот рукой. — один вопрос: а ей это надо с той целью?... — ага. представляешь? — это еще ничего. могу рассказать секрет, который ваш брат, конечно, попросил держать в тайне, но...думаю, вам всё же лучше знать. архонты, ещё и аято что-то скрывает. аяка пересаживает на пол — дальше упасть будет некуда. — а господин аратаки?... — пф, я это давно знаю. лисица сначала думала через меня играть, но проиграла! — лисица? погодите... гудзи яэ? — вот теперь понимаете масштаб, да? — тома усмехается, хоть и выглядит как нахохлившийся воробей, — последний месяц ваш брат и эта жуткая жрица обмениваются через меня письмами. нет, этого не может быть. они же ненавидят друг друга! ну, может не прямо таки ненавидят... но не может же этого быть? аяка пытается выискать в памяти хотя бы один момент, который на это указывал бы — и начинает сопоставлять. отчисления комиссии в издательский дом, визиты туда старшего брата для контроля распределения средств, новое парадное кимоно. он же даже как-то спрашивал у неё про искусство цветочных композиций, когда она возилась с одной такой. а потом тома тащил в храм что-то тяжелое, явно неудобное и закрытое... — так тогда это была икебана? — что? — пару недель назад. я видела рано утром как ты нёс что-то довольно тяжёлое в храм. думала, что это коробка с документами, но их обычно упаковывают так, чтобы было удобнее нести. к тому же, с ними можно было отправить сюмацубан. — а, да. господин... собирал её полночи, наверное. старший брат-дурак. аято никогда не был силён в чём-то таком — мог легко напортачить. почему не попросил её? неужто из опасения, что она подобное его увлечение не примет? ох. может, это она своими неосторожными словами заставила так думать? он не говорит с ней об этом, не доверяет что лежит на душе... — птичка, слышь че мне йоимия-то написала, а? в жизни не поверишь! итто, про которого аяка уже и думать забыла, легонько хлопает её по плечу в попытке ободрить, и, убедившись, что его слушают, достает из кармана уже наверняка зачитанное письмо: — кхм! "таинственный незнакомец!" это я, кхе. "я до глубины души поражена твоим посланием и с удовольствием принимаю твой вызов, хоть и не знаю твоей личности. но слова говорят за человека — так что готовься к нашему сражению!". прикинь? так что теперь дело за малым — за два дня разобраться с тенгу, а то она меня прямо во время боев в тюрьму закинет. так себе свидание выходит. — там вроде ни слова про свидание не шло, господин аратаки. — ай, братан, это мелочи. главное, что ей понравится! аяка улыбается уверенности итто — тот просто живёт напролом. что ж, она бы тоже так порой хотела. но проблему он обозначил довольно ясно, и если она хочет помочь и дальше — а она хочет! — им надо придумать как убедить куджо сару не кидать они в застенки. аято мог бы разобраться с этим довольно легко, но у неё нет такой власти — придётся действовать обходными путями. и первый из них уже смотрится довольно просто и при этом выигрышно. — итто, а ваша помощница, куки синобу, где сейчас находится? — куки-то? вроде где-то на каннадзуке, чё-то там с доками возится. отлично, недалеко. если она сейчас отправит на остров кого-то из людей брата, то в случае положительного ответа, гостья прибудет уже к утру. а в случае неправильно разыгранной партии можно будет ещё изменить планы. делать этого не приходится. какое счастье. куки синобу, успевшая даже выспаться, добирается до поместья в жутко сжатые сроки и пробирается в комнату приема гостей до подъема. там же тычет в босса кипой бумажек, за которыми ей пришлось бегать по всему региону, чтобы быстро собрать хоть что-то в защиту. итто принимает виноватый вид и не возникает. аяка находит синобу уже мирно пьющей чай — тома и тут усел постараться. даже óни увёл — понял, что разговор выйдет немного приватным. — так чего вы хотели, госпожа камисато? у аяки уже глаз дергается на подобное обращение, если честно. — можно просто аяка. пожалуйста. — окей. так что?... — насколько мне известно, вы дружите с командующей куджо. куки вздыхает и, приподняв маску, чешет кончик носа. — хэйдзо? — ну... — вообще-то, люмин, но пусть будет так, — да, детектив. но дело в другом. — если вы думаете, что я смогу убедить сару не сажать итто в этот раз, то вы ошибаетесь. я бы сама его засадила. за такое-то. — а можно поинтересоваться- — не стоит. ваш дом единственное, что его защищает. хотелось бы это так оставить. — хорошо. синобу ложечкой мешает сахар в чае — странная привычка. аяка понимает, что молчание её саму ловят на крючок. — слухи ходят, что к вам вчера сама сёгун захаживала. — пила чай вот из этой самой чашки, — кивает аяка, улыбаясь. что ж. — и как вам божество вечности? камисато фыркает в веер — судя по рассказам куки всегда была слишком вольнодумна. и это для бывшей-то жрицы! и всё же, главное сейчас — куджо сара и её планы на выходные. — не столь интересно, как её командующая. — интересуетесь командующей? — скорее тем, что могло бы помочь отвлечь её от дел. на один вечер. — заинтересовали. расскажете зачем это вам — помогу. и аяка рассказывает. ну, не всё, конечно. куки и сара получают специальные пригласительные на концерт сумерских музыкантов — дух татаригами больше не опасен, остров ясиори необходимо возвращать к жизни, вот комиссия ясиро и придумала это действо. хоть кого-то привлечь, показать, что это безопасно. заодно девушки передадут патрулирующим недалеко войскам сангономии письмо для их предводительницы — а уж что там это дело седьмое. в отсутствие главнокомандующей она, аяка, с томой берет на себя тайное сопровождение свидания итто и йоимии — по сути просто отвлекают солдат, чтобы те не мешали. или хотя бы предупреждают об их приближении. куки все устраивает — и боссу поможет, и сама отдохнет хоть немного, тем более в компании подруги. аяка хитро играет всё одним конем. она и правил-то не помнит, но, похоже, выигрывает. назначенного вечера дождаться удаётся с трудом — с утра сверхэнергичных итто ситуации не помогает. аяка и тома собирают его в четыре руки, наставляют, чуть ли не слезно просят не играть с детьми на конфеты, что может привлечь внимание солдат. итто упрямствует — как же он пойдёт с пустыми-то руками! но потом оказывается, что ему просто скучно, и последние два вечера он под чутким руководством бабули фуруто резал из дерева фигурку золотого карпа. очень даже красивую. у неё немного щербатые бочка, но это мелочи. письмо отправляется в путь еще с визита в поместье куки и сейчас находится уже в половине к получательнице. аяка не мудрит — кокоми действительно всегда читает между строк, поэтому вопрос ставится ребром. возможный союз подруги с сёгун пугает — ещё бы, после так недавно отгремевшей охоты на глаз бога, но, как говорилось, кокоми умна — она знает, что делает и чьё сердце забирает. и вот аяка и тома стоят за одним из домов, наблюдая как йоимия своей привычной прыгающей походкой подходит ближе к итто. и, кажется, даже подмигивает им. — долго смотрите? было что-то интересное? — люмин? путешественница, выходя сзади, улыбается и кивает, мол, да, я, как же ты могла не узнать. аяка с непониманием смотрит на тому — и тот улыбается тоже, шёпотом отвечая на вопрос в глазах госпожи. — я подумал, что вы так старательно помогали всем, что вам... тоже надо помочь? ай, не смотрите так. — давай, давай, пошли. он и сам справится. точно же, тома? — точно! люмин протягивает руку — и аяка сжимает её в своей. — и куда же мы?... — концерты у вас тут, конечно, занятные, но ты когда-нибудь слышала пение архонта в таверне? — прости? — как раз послушаешь, я нашла способ как можно перемещаться по точкам телепортации вместе. ну же, давай! он чудесно поет, если ещё не напился. а если так, то покажу тебе собор — однажды нам пришлось красть оттуда лиру. — ты крала лиру из собора? — мне пришлось! да и не вышло, к тому же... что ж. она доверяет люмин, да? так что томе в одного приходится отбивать разошедшихся в пылу сражения возлюбленных у дозорных. и ох, как же он понимает куджо сару в этот момент. как же он её понимает.