no matter what happened before

— Это твое окончательное решение? — твердо спрашивает Чонгук, смотрит прямо в глаза. Джису ежится под вмиг похолодевшим взглядом парня и кивает, раздражаясь. Тот вечно такой: серьёзный, правильный до мозга костей и никогда не слушал ее, не делал то, что она хотела. Девушка кидает короткое, раздражённое «да» и, развернувшись на каблуках, спешит к всё дальше удаляющимся друзьям, оставляя Чонгука одного. Он смотрит ей вслед еще минуту, пока белое платье не исчезает у входа в парк.       Это произошло даже раньше, чем ожидалось, двух месяцев не прошло. Уверяющий, что Джису на первый взгляд совсем другая, Юнги спор проиграл и теперь был должен бутылку бурбона. Такая же. Эта яркая и милая девушка из параллельной группы, привлекшая Чона своей лучезарной улыбкой, была такой же, как и все четыре до нее. Чонгук не был бабником, хоть внешностью он обделен совсем не был, друзья постоянно подкалывали его, громко завидуя и удивляясь: «Почему ты этим не пользуешься?». Чонгук закинул в рот пару жевательных резинок и дернул молнию, застегивая толстовку, подцепил ногой скейт, до этого сиротливо валявшийся рядом, и, оттолкнувшись от земли, поехал вглубь аллеи. Уже потемнело, и немногочисленные компании молодежи, тусующиеся на скамейках, покидали парк, дабы занять очередь в клуб, находившийся аккурат через дорогу. Зажглись фонари, освещая выложенные камнем тропинки и широкие аллеи, становилось все тише, но игравшая в наушниках музыка все равно не давала слуху уловить лишние, такие ненужные сейчас звуки. Чонгуку нравилось это, ему нравилось чувствовать, как прохладный ветер бьет в лицо, разгоняться, отталкиваясь носком кроссовка от асфальта, ему нравилось одиночество, быть наедине со своими мыслями и совсем не думать, не вникать в смысл успокаивающих песен и, засунув руки в карманы толстовки, наблюдать, как земля исчезает под колесами скейта. Мысли не отпускали. Расставание с Джису было болезненным, хоть и неожиданного не было ничего. Может, в этом и была проблема, но задумываться не хотелось. Чонгук отдавал в отношениях всего себя. Не мог по-другому. Он уделял внимание, пытался выразить все то, что вызывала у него девушка, но Джису этого было мало, ей это было не нужно. Нет, она принимала ласку парня и давала ее в ответ, но ей не нужны были прогулки и посиделки в кофейнях. Шопинг, клубы, вечеринки, подарки — это было то, чего ей не хватало. Чонгук понимал, ему самому нравилось прожигать выходные и добираться с друзьями домой, не помня по несколько часов жизни. Они были молоды, и хотелось отрываться, брать от жизни всё. Девушке нужны были его деньги, и, как оказалось, не больше этого, а когда она поняла, что получить от Чонгука постоянную финансовую поддержку для своих хотелок не получится, оставила его, весело убежав за пытающимся заполучить ее внимание Ыну. Чонгук перенес вес на правую ногу, сворачивая на одну из многочисленных дорожек, снова оттолкнулся, пытаясь вспомнить, правильно ли едет — в конце дорожки, если он свернул туда, куда нужно, должен быть небольшой пруд. Заметить препятствие он не успел, на этом участке почему-то не было фонаря, хотя они стояли каждые десять метров. То ли действительно было так темно, то ли Чонгук просто сильно задумался, но заметил что-то на асфальте он поздно, резко останавливаясь, колесами наскакивая на камень и теряя равновесие. В следующее мгновение колено и выставленные для смягчения падения ладони обдает болью, и Чон громко матерится, перекатываясь на спину. — Блять! — резко садится и шипит, отряхивая поврежденные руки от асфальтной крошки. Поднимает взгляд и удивленно замирает. Скейт улетел в траву и валяется, перевернутый наполовину, залетев в куст, где-то рядом, наверно, и вылетевший из уха наушник, но заинтересовывает не это. Преграда, которая поспособствовала весьма болезненному падению, смотрела на Чонгука огромными глазами, полными слез, и громко, душераздирающе всхлипывала, сжавшись под неработающим фонарем. Чонгук подскочил на ноги моментально, не обращая внимания на саднящее колено, сделал два шага и, опустившись на корточки рядом с незнакомцем, заглянул тому в лицо. — Эй, тебе больно? Я зацепил тебя? Где болит? Давай я вызову скорую? — Парень взволнованно оглядывал фигуру, пытаясь понять, в чем причина слез, может, реально сильно зацепил? Но в ответ Чонгук услышал лишь всхлип, после которого паренек в потрепанной школьной форме горько разрыдался, хватаясь за толстовку и утыкаясь лицом куда-то в район груди Чона. Чонгук растерялся еще больше, машинально обхватывая чужие плечи руками, и, потеряв равновесие, плюхается на задницу, утягивая незнакомца за собой, но тот как будто не замечает, продолжая горько плакать. «От парня безумно приятно пахнет» — мысль заставляет улыбнуться и провести по чужой спине ладонью, успокаивающе поглаживая. Чонгук шарит глазами вокруг, замечает свой наушник и чью-то сумку, принадлежавшую, скорее всего, этому парнишке, безутешно рыдающему у него на груди. Тот был в одной легкой серой школьной рубашке, Чонгук сжал ладонями его плечи, отстраняя, когда заметил, что незнакомец вздрагивает уже не только от слез. Он еще раз кинул взгляд на чужую сумку и оглядел все не перестающего плакать парня. Пиджака не было, как и другой верхней одежды, и, недолго думая, Чон отпускает школьника и быстро стягивает с себя толстовку, накидывает ее на парня и вжикает молнией, застегивая змейку по самое горло. Одежда явно большая, и хрупкий незнакомец буквально тонет в ней, как-то резко замолкая и огромными глазами смотрит на довольного собой Чонгука, который вопросительно смотрит в ответ и не сдерживается, осторожно одним пальцем убирая с глаз парня челку. Тот вздрагивает и шевелится, резко просовывает руки в рукава кофты и размашисто вытирает текущий нос, все также не отводя взгляда от Чонгука, который зависает на мгновение от этого жеста, переводит взгляд на замызганный рукав собственной кофты и неожиданно для обоих громко хохочет. В глазах напротив столько непонимания, они так напугано смотрят, что затыкается Чонгук также резко. Он скрещивает перед собой ноги и, отвечая на взгляд своим, серьезно спрашивает: — Тебе больно? — В ответ лишь кивок, парниша ежится и опускает взгляд на свои пальцы, кончики которых выглядывают из чересчур длинных рукавов. Он все еще не сдерживает всхлипы, пытается успокоиться, теряясь под испытывающим взглядом незнакомца. Чонгук взволнованно оглядывает тонкую фигурку. — Где болит? Чего ты молчишь? — Не болит, — от слез горло дерет, а голос хриплый и кажется чужим совсем. — Я Тэхен, — школьник представляется так резко, поднимая на Чонгука свои большие блестящие глаза, что Чонгук теряется. — Чонгук. Так где болит? Тэхен машет отрицательно головой и неуверенно, не зная, поймет ли этот взрослый парень, поднимает руку и тычет пальцем ему в грудь и смотрит так пронизывающе и с такой тоской, что не поверить нельзя. — Ох, — Чонгук резко выдыхает, не зная, что ответить, и, не думая, говорит первое, что приходит в голову: — Хочешь, я научу тебя кататься на скейте? — мысленно дает себе подзатыльник. Скейт — это не то, что нужно Тэхену, которому, похоже, разбили сердце под этим потухшим фонарем. Но тот неожиданно кивает, всхлипывает уже чуть тише, явно успокаиваясь, и с помощью Чонгука поднимается на затекшие ноги, которые подводят, но Чон крепко держит под локоть, не давая упасть. — Наклоняй медленно голову к плечам, — на полный непонимания взгляд Чонгук жмет плечами, — мне помогает. Тэхен безропотно следует совету, чувствует, что помогает, облокотившись на фонарь, медленно двигает головой, параллельно растирая икры и украдкой наблюдая за новым знакомым. Чонгук поднимает наушник, сует его в карман джинсов и вытаскивает из-под куста скейт, скептически его оглядывает и недовольно поджимает губы, заметив пару царапин, только купил, а гладкая поверхность уже повреждена. Тэхена удивляет то, насколько внешность этого парня не вяжется между собой. Он высокий, крепкий — может, даже слишком, но его миловидное лицо полностью противоречит его виду: этим драным на коленях черным джинсам и такого же цвета водолазке, обтягивающей мощный торс и крепкие руки. — Ты как? — Тэхен кивает и, наклонившись, поднимает свою сумку. Неловкость накрывает с головой, он чувствует, как краснеют щеки, и благодарит всевышнего, что именно этот фонарь не работает и что на улице ночь. — Нам нужно выйти к пруду или на главную аллею, тут опасно кататься. Чонгук с интересом рассматривает школьника, тот неловко мнётся и нервно дёргает край толстовки. — Аллея. Идти с незнакомцем дальше вглубь парка к пруду было страшно. Чонгук не внушал страха, но инстинкт самосохранения отказал Тэхену еще не полностью, хоть и барахлил с завидной регулярностью, часто заставляя волноваться за сохранность собственной жизни и напрягать окружающих. Последнее Ким не любил намного больше, чем свою дурацкую неуклюжесть. — Ты катался когда-то на скейте? — Чонгук нарушает тишину, шагая по дорожке за слегка напряжённым и растерянным Тэхёном, который пытался перестать всхлипывать и наконец-то успокоиться, злясь на то, что истерика все никак не отпускала. — Нет. — Ничего, это совсем несложно, — Тэхен останавливается, оборачивается и одаривает Чонгука скептическим взглядом, после чего снова отворачивается, зашагав дальше, не смотрит, идет ли за ним новый знакомый. Когда я впервые встал на ролики, то сломал девочке, живущей по соседству, руку. Разогнался, а как остановиться, не знал, ну и подумал, что схватиться за нее — лучшая идея. Чонгук несдержанно смеется и не замолкает даже после недовольного шипения ускорившегося парня. — Скейт проще. Не сможешь затормозить — спрыгнешь. — И сломаешь руку себе, — поддакивает Тэхен с ярко выраженным недовольством в голосе. Чонгук умиляется, растягивая губы в улыбке. Паренек был таким забавным, а собственная толстовка делала его милым вдвойне, в груди разливалось тепло от каждого невинного взгляда влажных глаз. Тэхен был старшеклассником, судя по школьной форме и цвету туго завязанного на шее галстука, выглядывающего из-под ворота толстовки. Его русые, растрепанные волосы прикрывали уши и притягивали запустить в них пальцы, а сверкающий после слез нос и покрасневшие щеки вызывали какой-то щенячий восторг. Чонгук всегда был слаб к милым вещицам и людям, а этот парень явно входил в их категорию. — Ты не научишься разгоняться так быстро, а когда научишься, уже не будешь падать, — со знанием дела говорит Чонгук, шагая рядом по аллее. — О-о-о, — протягивает Тэхен, не сдерживая смешка, — мои способности тебя удивят. Чонгук тихо смеется и понимает, что да, удивят. Тэхен запнулся о воздух три раза, пока они шли. Он ставит скейт на землю, фиксирует собственным кроссовком колесо, чтоб тот не поехал, и придерживает парня за локоть, помогая встать на него ногой. Объясняет, как правильно распределять вес и сохранять равновесие. Тэхен слушает серьезно, следует всем указаниям и совсем не боится. Чонгук подбадривает и хрипло смеется, когда школьник от неожиданности, что доска под ним поехала, со сдавленным писком взмахивает руками, ударяет ладонью аккурат в нос Чона, который лишь смеется, заверяя, что не больно, и продолжает катить полностью смущенного Тэхена, который все же пытается оттолкнуться ногой от земли, но не удерживается, и скейт выскальзывает из-под ног, уезжая по аллее уже без него. — Ничего страшного, ты молодец, — подбадривает Чонгук и убегает за скейтом, а Тэхен смотрит ему вслед, чувствует, как на глазах снова наворачиваются слезы, бегут дорожками по щекам, облизывая губы, он чувствует, какие они соленые. Чонгук растерянно вглядывается в его лицо, смотрит на скейт, потом снова на Тэхена и еще больше теряется. — Тэхен, всё хорошо! У тебя получается, когда я первый раз встал на скейт, счесал себе весь нос, а мама вообще грозилась выкинуть его. Тэхен смеется, смахивая рукавом слезы, и быстро-быстро кивает. Чонгук такой хороший, хоть и похож на отпрыска гангстера своей черной одеждой в купе с накаченным телом. — Попробуем еще раз или не стоит? — осторожно спрашивает Чонгук и облегченно выдыхает, когда Тэхен соглашается. Чон понимает, что школьник ревет далеко не из-за неудачи в попытке научиться кататься на скейте, и что сидел он под потухшим фонарем в одной рубашке не просто потому, что устал. Глаза Тэхена сверкают жизнью, но в них столько тоски и еще не пережитой боли. Чонгук тоже помнит свой первый отказ, то, как больно было прощаться с первой влюбленностью, и то, что парню нужна поддержка, Чон не сомневался. Ему проще в одиночку, а таким, как Тэхен, нужен кто-то, за кого можно зацепиться, чтоб идти дальше, и Чонгук не был против выступить в этой роли. И они катаются. Тэхен громко смеется, падает несколько раз, но смеяться не перестает, а спустя время довольно уверенно отталкивается от земли и, оттолкнув Чонгука, уверенно едет по аллее, широко расставив руки и повизгивая. Тэхен необычный. Чонгук замечает это сразу. Он безумно красивый, но в одно и то же время милый. У него глубокий, чуть низкий голос, но высокий для его тембра смех. Он говорит немного странно, используя забавные повороты речи, когда рассказывает о чем-либо. Тэхен любит растения и читать французскую классику. Это слегка выбивает Чонгука из колеи, ведь единственное, что волновало его в старшей школе, — спорт и развлечения. Хотелось отрываться назло родителям, твердившим, что он еще маленький. Тэхен был не таким. А еще очень тонким, хоть роста они были почти одного. Чонгук внимательно наблюдает за успехами младшего, дергается вперед, когда скейт вылетает из-под ноги Тэхена, но тот громко хохочет и догоняет доску, подхватывает под подмышку и машет Чону рукой, быстро приближаясь: довольно далеко уехал, а теперь бежит, крепко сжимая пальцами скейт. — Это так круто! Чонгук, улыбаясь, кивает и украдкой смотрит на циферблат фитнес-часов. Тэхен замечает это, его глаза испуганно расширяются, он хватает парня за руку, смотрит на время и выдыхает облегченно, после чего заминается и смотрит в глаза Чонгуку, спрашивая: — Ты спешишь? — Нет. — Можно, — опускает взгляд на носки конверсов, почему-то смущаясь. — Я хочу угостить тебя. Ты помог мне, не хочешь поесть? Я видел у парка круглосуточный. Чонгук удивлен, но соглашается. До выхода из парка они идут молча, Тэхен еще пару раз прокатывается на доске, довольно кивая самому себе — впервые у него что-то получилось с первого раза, и это что-то связано со спортом. Спорт и Тэхен — несовместимы, и это все поняли еще до того, как он пошел в школу. Они перебегают дорогу, Тэхен благодарно кивает на открытую дверь, смущаясь, и заскакивает в магазинчик, здоровается с сонным продавцом и быстро идет к стеллажу с лапшой, выбирая любимую и не особо острую. Чонгук с нескрываемым интересом наблюдает за неожиданно занервничавшим парнем, берет с полки одну из самых острых и идет заваривать, пока Тэхен расплачивается на кассе, покупая пару жестянок колы. Лапша заваривается, банки открыты, а они всё так же молчат. Тэхен не ожидал, что, оказавшись в светлом магазине, так разнервничается. Он боялся поднять взгляд на нового знакомого и злился сам на себя. Чонгук решает разорвать тишину, задавая интересующий, возможно, бестактный вопрос. — Почему ты так горько плакал, Тэхен? Такого вопроса тот не ожидал, резко поднимает голову и смотрит испуганными глазами. — У тебя красивые глаза, — вырывается у Чонгука, он прикрывает глаза, шикая сам на себя. Неловко. Тэхен неожиданно краснеет, и Чону это так нравится, что он, не сдерживая смешка, добивает и так растерянного школьника: — И смех. — Спасибо… Лапша! — Тэхен суетится и чуть не обжигает пальцы, слишком резко потянув на себя коробочку. — Осторожно, Тэхен. И снова тишина, но Тэхен, подумав, все же отвечает на заданный ранее вопрос, крепко сжав палочки и вперив взгляд в лапшу. — Меня отвергли, — усмехается горько. Чонгуку хочется его обнять. — Нет, ты не подумай! Я не какая-то мямля или что-то такое, — Тэхен машет палочками, напряженно вглядываясь в лицо старшего, и, не заметив осуждения во взгляде напротив, он разом сникает и осторожно кладет палочки на стол. Он складывает ладошки и просовывает их между бедер, сжимая колени, чтобы после нервного вздоха продолжить и рассказать все. Когда я перешел во второй класс старшей школы, то быстро со всеми подружился. Я перевелся из другой школы в середине учебного года, но меня так тепло приняли… Так никогда не было, — Тэхен хмурится, вспоминая прошлую школу, — тогда не получилось, но оказалось, что и в этот раз он ошибся. Грустно улыбаясь, он продолжает. — Они оказались такими хорошими, и я влюбился в одного из моих новых одноклассников, — Тэхен поднимает взгляд, хоть и боится увидеть осуждение, но Чонгук серьезен, и даже если удивлен, то не подает виду. — Он был таким отзывчивым и хорошим. Показал школу, помогал с учебой, особенно с математикой… Я не очень люблю математику. Мы очень хорошо общались, он казался таким добрым, и я решил признаться. Учителя предупредили о поездке, поэтому я в Пусане. Мы гуляли по парку, они хотели проскользнуть в клуб, ведь нам разрешили гулять до трех, а если что, предупредили, во сколько выезжаем. Было так хорошо, что я решил: или сейчас, или никогда, и… признался. Подождал, пока мы отстанем от всех, и сказал, что влюблен, — Тэхен сглатывает горький ком и зажмуривается, сдавленно шепчет, пытается не разреветься. — Он рассмеялся. Так громко, что его смех все еще звучит у меня в голове. А потом… он позвал наших друзей. Своих. Я думал, что тоже… что у меня получилось влиться в их компанию, но оказалось, что я слишком глупый, доверчивый. Они смеялись, называли… педиком и все в таком духе, а потом ушли. А потом, потом пришел ты, Чонгук. Тэхен задушено всхлипывает и жмурится еще сильнее. Его плечи дрожат, он держится, пытается не разреветься позорно, не упасть в глазах старшего еще ниже. Он боится быть отвергнутым снова, считает себя неправильным, хоть и принял себя уже очень давно. Чонгук молчит. Не потому, что ему противно, а потому, что он зол на тех, кто довел Тэхена до такого состояния, потому что знает, насколько больно, когда тебе разбивают сердце, особенно если столь сильная влюбленность в жизни случается впервые, тем более неразделенная. Гомофобом Чонгук не был, наоборот, люди, которые открыто заявляли, что они не такие, как все, что тоже имеют право любить, восхищали его, и скрывать тут нечего — у самого Чонгука был момент в жизни, когда он смотрел влюбленно далеко не на девочку. — Тише, Тэхен, тише. — Чонгук притянул парня к себе, крепко обнимая и снова успокаивая, как пару часов назад в парке. — Всё хорошо, всё будет хорошо. Это не твоя вина, ты большой молодец, что не побоялся, а они лишь трусы и не более, слышишь? — Тэхен закивал, душа собственные рыдания, а у Чонгука разрывалось сердце. Такой большой, заканчивает старшую школу, но такой маленький, ранимый и хрупкий. Чонгук отстранился, обхватывая чужое лицо и стирая большими пальцами текущие по щекам слезы. — Хочешь сладкого или выпить что-то? Или хочешь, пойдем прогуляемся? Я побуду с тобой или отвести тебя в отель? Всё хорошо, Тэхен-и. Тэхен в его руках быстро успокаивается, смотрит покрасневшими, такими красивыми глазами и медленно кивает, громко выдыхая. — Побудь со мной, хён… На тихом, таком отчаянном «хён», сердце Чонгука пропускает удар, он заторможено кивает. Они гуляют до рассвета. Покупают пару пачек медовых снеков и доходят до пляжа. Много говорят и смеются, брызгая в друг дружку ледяной морской водой, а потом молчат, когда Чонгук греет смущенному до пылающих ушей Тэхену ноги. Он привык, живя у океана всю свою жизнь, иногда и зимой на спор ныряя с пирса, мальчишка — нет. Стучит зубами, кутаясь в чонгукову толстовку сильнее, молча принимает чужую заботу, и лишь когда замечает покрывшие кожу Чонгука мурашки, тянет к очередному круглосуточному магазинчику, не дает старшему расплатиться и берет две банки горячего кофе. Чонгук переживает, что Тэхена накажут, ведь он безбожно опоздал и не собирался возвращаться даже после комендантского часа, школьник лишь довольно улыбался, жмурясь от теплоты, расползающейся по телу. Он заверяет, что им действительно разрешили, и предлагает еще погулять. Чонгук отказать не в силах. Под конец они меняются номерами, Тэхен отправляет смешной стикер кролика и довольно хихикает, когда старший возмущается на «Он похож на тебя, хён», но быстро сдается и отправляет Тэхену медвежонка, обнимающего стопку книг, повторяя слова подростка и довольно наблюдая, как тот застенчиво краснеет, потирая холодный нос. Попрощаться у них не выходит, ведь Тэхену звонит взволнованная одноклассница, спрашивая его точное местонахождение, и через коротких пять минут классный руководитель, подгоняя, запихнул его в автобус под растерянный взгляд Чонгука, который, не долго думая, набирает уже знакомый номер и слышит в ответ лишь короткие гудки. Тэхен так и не отдал Чонгуку кофту, Чонгук лишь набирает короткое «до встречи» и отвечает на звонок ждущего его у клуба Юнги, и родители, которым нужно объяснить, почему куратор вызвал Чонгука так срочно и почему не может подождать окончания каникул. Ждать Чонгук не намерен.