Бирюзовые мечты

«Любовь мила, и мне подвластна, Когда взойдет луна прекрасна. Как лучи искренней любви, Как песни звонких соловьи…» Комната озарена продолговатыми лампочками, что наделяли несколько ярким светом оранжевых лучей. Они игрались на упавших книгах, тумбочках и блекло нежном теле принцессы. Она — как молодая лань, склонила голову мило набок, поднимая высоко белоствольные ножки, разглядывая пустоту стены пустой. – Ваше величество? — спрашивая тихим голосом, открывая бережно дверь, Эйб заглянул настолько аккуратно, что видна была, лишь его склизкая, синеве подобная, кожа. – Ох, ох, прошу прощения! Не хотел мешать вам… — сразу паникуя, он решил прикрыть дверь, оставляя едкое чувство на себе, что так облажался. – Нет, нет… Не нужно, господин Эйб, — перебивая, женщина ласковым голосом дала понять, что совсем не против ярко-жёлтыми глазами, взглянуть ещё разок другой, на лицо красивое, ставшее чем-то родным… – Можете остаться; мне сегодня не до сна… – Вы обеспокоены поведением своего брата? — присаживаясь на конец убранной недавно кровати, подготовленный специально для гостьи, мужчина осматривал пол, немного стены и чудно подмечая; насколько они скучны. Как и он… Замечая страшное молчание, Эйб поднял руки и обеспокоено пролепетал: – Извините, что я говорю!.. Для вас это больная тема, а я болван… – Нет, что вы… Мне лишь волнительно думать о том, что он может сюда прийти… И тогда, я вас больше не увижу, — поднимая высоко голову, с восхитительно шёлковыми волосами, подобно первыми лучами восхода, Нуала посмотрела кротким взором на гостя и смущённо поднимая часть атласного красного одеяла, прикрыла оголённость молодой, возвышенной груди. – Почему вы так считаете, ваше высочество? — замечая, насколько неудобно вышел их разговор, Эйб попытался скрыть восхищение её прелестного тела. Она, словно первые ростки красивого белого цветка, что более двести лет цветёт плоды, пожинает, и лишь иногда показывает вечную младу. Такую младу, что ему, с ужасным настоящим именем, снится, не имеется право. Наступила минута молчания и во время неё, Нуала поднялась, подгибая коленочки, скидывая последнюю прикрытость тела, рассматривая нежно гостя. Её голова, настолько близко смогла приблизиться, что создала несколько удивление, на лице мужчины и он, конечно, ради воспитанности, попытался отвернуться. – Мы с ним слишком связаны, понимаешь? Убьют его, погибну я... Близнецы имеют крепкую нить, что нельзя нарушить или убрать. Так или иначе.. Я часть его, как и он меня… Я точно такая же, как он, — принцесса, положила мягкую, лёгкую ладошку, на мокрую кожу Эйба, рассматривая, так наивно, его чёрные, глубокие, как океан, глаза… – Не говорите так, прошу! Вы же не такая, вы, вы… Вы совершенно другая, иная! Вы намного лучше своего брата и не думайте, что нить, что-то значит! – Почему вы злитесь, Эйб? — перебивая, она застала мужчину врасплох, что уже от ярости, стали расширяться зрачки. – Нет, что вы… Я не злюсь на вас, или по крайней мере, ни на кого, понимаете… Я… — от ужасного переживания, Эйб стал перебирать руками, не замечая, как алые губы, приблизились чуть больше и заветный, нежный поцелуй, очутился на липких, рыбьих устах. Неужели, это ли означало, что она тоже что-то чувствует? Или ему, лишь кажется, кажется, от отчаяния… – Спасибо, что спасли меня… Спасибо за всё! За каждое мгновение!... Я это ценю и буду ценить, вечность… — шептала Нуала, отдавая отголоски бархатного голоса, тише, и тише, пока не сталось совершенно тихо. Эйб хотел рассказать что-то важное, но уже достаточно занял времени у принцессы, а потому, встав, он продолжительно направился к двери, где оглядываясь, тихо добавил, будто про себя: – Не за что, моя любовь… — и окончательно скрываясь за дверью, шрам около милейшей руки Нуалы, отдался адской болью. Это прекрасное наказание и жизнь, за то, чтобы почувствовать сердцебиение… Стук, стук сердца, надежды и механизм запустился… Жаль, что не далеко, и не навсегда…