Still of the night

Вот уже второй день, как невыносимо жаркие дни в Сеуле сменились на приятную погоду с затянутым серыми тучами небом. По крайней мере, приятной эту погоду считал Мино, любуясь открывающимся видом на город c балкона одного из верхних этажей здания YG. В воздухе ещё стоял запах дождя, закончившегося часом ранее, а серость неба находила отражение во всём городе, разбавляемая лишь фарами машин, снующих по городским дорогам. Только вот, как у художника, подобная картина вызывала лишь воодушевлённые чувства, отзываясь в душе отголосками вдохновения. По этой причине, держа в руках блокнот и простой карандаш, он делал лёгкие наброски и расписывал идеи потенциальных картин. Прикрывая глаза, Мино представлял, как хаотичными движениями выводит на холсте светло-жёлтые, оранжевые узоры поверх тёмного полотна и мысленно пообещал себе во что бы то ни стало реализовать задумку, как только промоушен с группой перестанет занимать всё свободное время. По истечении трёх недель Мино уже чувствовал себя переутомлённым, и редкие минуты наедине с собой совершенно точно могли привести его в чувства, на какое-то время. Резкий прохладный порыв ветра заставил поёжиться и плотнее укутаться в брендовую куртку, расписанную им самим пару месяцев назад, а ненавязчивая музыка в наушниках помогала хоть ненадолго, но отстраниться от суеты внешнего мира. Безусловно, утопая в такой комбинации и растворяясь в целом калейдоскопе из разнонаправленных мыслей, Мино далеко не сразу услышал, что его кто-то зовёт с противоположного конца балкона. А почувствовав прикосновение к плечу, его и вовсе кольнуло раздражение из-за отсутствия возможности побыть одному даже в течение нескольких ничтожных минут. Неспешно разворачиваясь, чтобы сохранить для себя интригу, на семьдесят процентов он был уверен, что его отыскал менеджер, и ещё на тридцать — что он понадобился кому-то из группы, в частности, для записи очередного тик-ток видео Сынхуна. Столкнуться со взглядом Квон Джиёна, и по совместительству объекта своих томных размышлений, он, конечно, ожидал в последнюю очередь. Или, правильнее сказать, не ожидал вообще. Мино не считал себя поехавшим, но порой ему на полном серьёзе казалось, что у такого человека, как Джиён, совершенно точно могут быть какие-нибудь сверхспособности, в частности — умение читать мысли и буквально чувствовать, когда о нём думают другие. Как будто мысли для него — нечто материальное, чего можно запросто коснуться. Именно по этой причине Мино прилагает усилия и растягивает губы в улыбке, моментально закрывая блокнот и притворяясь, что Джиён его совершенно не смущает своим нежданным присутствием. Не смущает ни капли. — Обыскался тебя, — Квон слегка улыбается в ответ, потирает плечи от холода и смотрит в упор. — Сынхун сказал, что вы на сегодня закончили. Я немного подправил трек, пойдём, покажу. Начав работать с Квон Джиёном, Мино сам подписал себе приговор — в этом не было сомнений. Но с другой стороны, разве у него мог быть выбор? Кто в здравом уме отказался бы от предложения звезды мирового масштаба записать совместный трек? Учитывая, что и началось всё до абсурдного смешно, Мино и в правду считал, что судьба нагло издевается над ним. В тот день около месяца назад, собираясь зайти на студию, которая, судя по расписанию, уже должна была быть свободна, Мино точно не мог предугадать, что обнаружит свернувшегося на небольшом диване мирно спящего Квон Джиёна. Заметил он его, к слову говоря, не сразу, но как только это случилось, от неожиданности уронил наушники, с громким треском приземлившиеся на пол. Тогда всё, что ему оставалось делать — это отвешивать себе ментальные подзатыльники, ведь Джиён проснулся моментально, но на извинения и оправдания лишь отмахнулся и вместо этого предложил заценить бит, который писал весь день и предыдущую ночь. В тот вечер Мино не мог дождаться, когда увидит кого-то из группы и расскажет, что отныне будет работать над совместным треком вместе с Джиён-хёном и, что более интересно, как чертовски мило он выглядит, когда спит. И сейчас, полулёжа расположившись на диване в студии, Мино лениво переводит взгляд от монитора на предмет своих несмелых размышлений. Между губ зажата сигарета — третья за этот вечер — и Мино уверен, даже если бы кто-то из стаффа заметил курящего Джиёна в студии, никто не сказал бы и слова против. Такому человеку, как он, казалось, было дозволено всё. И не то чтобы Мино испытывал зависть: он скорее восхищался и чувствовал нечто такое, что не поддавалось логическому объяснению. Или же он просто сам не хотел себе признаваться. По крайней мере, он был убеждён, что хотел так или иначе разгадать загадку этого человека или хотя бы просто лучше понять его. Но он точно не горел желанием, чтобы об этом стремлении узнал сам Джиён. — Что, устал уже? — с едва заметной усмешкой интересуется Квон и перестаёт проигрывать один и тот же кусок песни снова и снова, выпуская в воздух порцию едкого дыма и одновременно обращая внимание на непозволительно откровенно залипшего на него Мино. Он не успевает вовремя опомниться и отводит взгляд с задержкой в пару секунд, в целом из-за напавшей сонливости. — Немного, — на часах было порядком за двенадцать, и даже при том, что усталость действительно успела навалиться за долгий продуктивный день, ни он, ни Джиён даже не задумывались о том, чтобы разъезжаться по домам. Будто что-то личное держало их в этой студии вдвоём сегодня; что-то, что навязчиво шептало побыть вдвоём ещё немного. Ведь работа над песней подходила к концу, а значит, придёт конец и частым встречам. И перспектива лишь изредка пересекаться в кафетерии компании наводила на Мино совершенно безрадостные эмоции. Джиён возвращается к редактированию последних штрихов, и Мино, подпирая подбородок рукой, считает, что он выглядит до невозможности круто. Безразмерная растянутая футболка обнажает вычерченные римские цифры на шее, плавно переходящие на плечо, а волосы спрятаны под неизменной кепкой от собственного бренда. Совсем недавно он рассказал, что почти всегда её носит, просто потому что лень делать хоть какую-то укладку. Почему-то от такого откровения стало забавно и как-то легко на душе: есть хоть что-то и от простых человеческих качеств в Джиёне. В свете монитора растворяется дым, а в голове, помимо целого роя мыслей, эхом отдаётся мерный стук иногда западающих клавиш. Мино наблюдает за ним чересчур внимательно, казалось, позабыв обо всех нормах приличия. Но принцип работы Джиёна действительно приводит его в восхищение — перфекционист во всём, он внимательно переслушивал каждый отрезок песни по несколько раз, иногда приходя к решению даже перезаписать партии, но в конечном итоге это того стоило: на выходе получался, наверное, самый идеальный из всех возможных вариантов в принципе. — Хочешь послушать? — вопрос вырывает музыканта из размышлений и он внезапно осознаёт, что даже приблизительного ответа не даст на вопрос, сколько прошло времени с момента последнего диалога. Вставать с удобного дивана не очень-то и хочется, но Джиён уже протягивает наушники, и Мино приходится сесть рядом. Песня звучала и правда идеально, с быстрыми и чёткими рэп-партиями и сведёнными на высшем уровне инструментами. Да и в целом, насколько мог судить Мино, могла бы стать потенциальным хитом, если, конечно же, была бы выпущена в свет. Дальнейшие попытки сконцентрироваться на песне с треском проваливаются сразу, как только Мино замечает, что Джиён, подперев ладонью подбородок, пристально изучает его лицо, наверное, в ожидании реакции. В какой-то момент Мино кажется, что он даже чувствует тепло его тела, отчего сердце предательски заходится рваным ритмом, а спокойное выражение лица становится держать всё труднее. — Звучит … приятнее, чем было, — он долго не может подобрать слова, проводит рукой по своим жёстким обесцвеченным волосам и снимает наушники, откладывая их на стол, как вдруг его запястье оказывается в плену чужих цепких пальцев, и Мино неожиданно для себя обнаруживает, как они находятся слишком близко друг к другу, лицом к лицу. Вот чёрт. Последующие комментарии об изменениях в песне прозвучать не успели — всё, что сумел сделать Мино, это молча открыть и закрыть рот. Ему было непонятно совершенно, что сейчас происходит, шутит ли Джиён таким образом, или же абсолютно нет. Он улыбается коротко. Кажется, дразнит. Его глаза в искусственном студийном освещении кажутся невозможно тёмными, словно радужка со зрачком стали мутным единым целым. И взгляд слишком расслабленный, плавный. То, как Джиён аккуратно проводит большим пальцем по запястью, становится для Мино последней каплей: он шумно вздыхает от повисшего напряжения. — Хён? — тогда Джиён отпускает руку, но вопреки ожиданиям, подвигается чуть-чуть ближе — уже зная, что не оттолкнут. Они смотрят друг на друга изучающе, желая понять или даже предугадать то, что будет дальше. Ровно до того момента, когда Джиён тянется за сигаретами и быстро прикуривает. И в следующее мгновение становится ясно зачем. Прикосновение губ к губам не так сильно ощущается в контрасте с тем, как быстро вязкий дым заполняет горло. Мино издаёт невнятное мычание прежде, чем его губы подвергаются ласкам чужого наглого любопытства. «Вседозволенность во всей красе», — успевает подумать он, пока Джиён на секунду обхватывает чужую губу своими, а после снова делает затяжку. Дым во второй раз движется по уже знакомому пути, словно по спирали. Мино бросил курить довольно давно, но его не отталкивает ощущение того, как дым обволакивает его изнутри; он пьянит и слегка душит. Он словно дурман. К такому можно привыкнуть, запросто. Ощущения эти, впрочем, быстро теряют свой эффект. Джиён прикусывает за кончик языка, отстраняется, и всё будто бы по волшебству заканчивается. Совершенно нечестно, полагает Мино, и вновь примыкает к чужим горьковатым губам и предпочитает не замечать для себя того, как хитро Квон ему ухмыляется. Его ладонь ложится на плечо и медленно сползает на спину, в то время как Мино неловко ведёт пальцами по чужой искусно расписанной татуировками шее. Касается загривка, слегка царапает. Они друг от друга почти не отрываются, только если на доли секунды, чтобы сделать вдох. Внутри всё сжимается и приятно покалывает, когда Джиён трепетно зарывается пальцами в белые волосы и углубляет поцелуй, переплетая языки. Мино, кажется, понимает где-то глубоко внутри себя Джиёна чуть лучше. Понимает его жажду к безрассудным выходкам, без страха, что что-то пойдёт не так. Одновременно приходит понимание и своих чувств и желаний, но Мино пытается задвинуть все мысли на второй план, полностью растворяясь в пленительных прикосновениях чужих губ. Так и получается — поцелуй кружит голову до умопомрачения, заставляет забыть обо всём, но непозволительно скоро Джиён нежно целует напоследок в уголок губ и смотрит прямо в глаза напротив, будто бы чего-то выжидая. — Ну, что скажешь? — ухмыляется уже не хитро, а даже с нежностью. — Сигареты у тебя так себе. А в остальном, мне понравилось, — Мино переводит взгляд от чужих соблазнительных губ к глазам и улыбается в ответ, чувствуя, как всё встаёт на свои места. — Мне тоже, — Джиён кивает на непонятно откуда взявшийся на столе блокнот, конечно же, открытый на странице с его собственным портретом. — Ты очень хорошо рисуешь. Мино думает, что предпочёл бы провалиться под землю, будь ситуация другой, но прямо сейчас всё ощущалось правильно.