про это

Они были знакомы давно. Случилось встретиться сначала в порту, когда Кадзуха искал измельченные цветки цисинь (они тогда вновь отправлялись до Инадзумы, а Бэй Доу настоятельно просила походами по торговым лавкам заняться именно Каэдэхару), а Синь Янь – новые резинки для волос. Казалось бы, их пути никак не должны были пересечься, но оба по счастливой случайности забрели в «Минсин»: Кадзуха раздумывал над покупкой нескольких нефритов Шивада, а Синь Янь необходимо было срочно купить пару заготовок двуручных мечей для концерта. Они улыбнулись друг другу: это было так мимолетно, словно крыло кристаллической бабочки нежно коснулось руки, оставляя блестящую пыльцу. Потом Казуху отыскал какой-то мальчишка из порта: задыхаясь от быстрого бега и спешки, он передал просьбу капитанши немедленно прибыть на борт Алькора. Видимо, они опять что-то не поделили с Нин Гуан, и та отправила внеплановую проверку контрабандных товаров. Каэдэхара поблагодарил нежданного гонца, извинился перед Син Си и бросил прощальный взгляд на Синь Янь. Та помахала ему рукой, мол, до встречи, еще увидимся, но Кадзуха очень в этом сомневался. Никто не знал, куда занесет его судьба в следующий раз, но почему-то хотелось верить: они с чудесной незнакомкой еще непременно увидятся. Второй раз Кадзуха увидел ее на главной площади Ли Юэ. Вернувшись из долгого и утомительного плавания, он мечтал лишь о теплой, мягкой постели на твердой земле. Бэй Доу дала ему мешочек с морой и сказала не скупиться на гостинице, поэтому, немного поразмыслив, он решил немного прогуляться перед тем, как добраться с помощью телепорта в Ваншу. Синь Янь выступала перед небольшой толпой зевак, и то, как она вдохновенно играла на гитаре, прикрыв глаза, и пела, отдавая всю себя музыке, заставило Казуху остановиться и дождаться конца представления. Как оказалось, это была всего лишь репетиция: Синь Янь, увидев его среди зрителей, помахала рукой и подошла. - Так и знала, что мы еще увидимся с тобой, - сказала она, протягивая руку для рукопожатия. - Я надеялся на это, - не стал врать Кадзуха, пожимая сильную смуглую ладонь. – Твоя музыка очень вдохновляет. Синь Янь слегка зарделась и засмеялась, пытаясь скрыть смущение. Ее таланту не часто делали комплименты, поэтому каждый такой момент она старалась сохранить как можно дольше. Наверное, именно они отчасти и заставляли ее не опускать руки. - Рада это слышать. Меня зовут Синь Янь. - Каэдэхара Кадзуха. - Так ты из Инадзумы? – воскликнула она. – Понятно, почему тебя не часто можно увидеть в нашей Гавани. Расскажешь что-нибудь, пока я собираюсь? Кадзуха не мог ей отказать. Третья встреча, а за ней и все последующие, были случайными и запланированными. Когда Кадзуха возвращался в Ли Юэ, он искал Синь Янь в заранее назначенном месте, и они сидели до самого вечера, делясь новыми впечатлениями. Кадзухе казалось, что именно так и зарождается дружба: крепкая, она плелась из нитей доверия и комфорта, которые наполняли их разговоры, а иногда, когда казалось, что все слова себя исчерпали, и тишину. Синь Янь была громкая в отличие от него. Она не стеснялась выражать себя и свои настоящие эмоции, но в то же время природное чувство такта сдерживало ее напор в нужные моменты, из-за чего она с легкостью находила общий язык буквально со всеми. Ее творчество и преданность, с которой она отдавалась любимому делу, подкупали и вдохновляли. Кадзуха искренне наслаждался временем, проведенным с музыканткой, и все чаще ловил себя на мысли, что взял бы Синь Янь в одно из своих путешествий. Это было неожиданно, но приятно. Несмотря на то, что он привык быть один и справляться со всем тоже предпочитал в одиночку, бывали времена, когда ему не хватало кого-то. Может, поделиться мыслями лунной ночью или просто помолчать у костра, пока готовиться незамысловатый ужин. Кадзуха не хотел больше ни к кому привязываться так сильно, как когда-то привязался к Томо, но иногда эти думы были сильнее, и он не мог им сопротивляться. Радость, которую он испытал, когда Синь Янь буквально за руку поволокла его к телепорту до Мондштадта, приятной негой растеклась по телу. Он уже знал, что согласиться на любую авантюру, какой бы безумной она не казалась, потому что мечтал об этом слишком долго. *** Дружба ли это была с самого начала? Кадзуха думал, что да. В первую очередь он видел в Синь Янь надежного товарища, которому не страшно доверить спину. Между тем, у него было немного времени, чтобы подумать и сравнить, как дружба с, например, Горо, отличалась от чувств к девушке. Запеченные фиалковые дыни казались вкуснейшим из всех блюд, как только выяснялось, что готовила их Синь Янь. Помощь, которую он привык оказывать безвозмездно, ощущалась приятной рутиной, когда дело касалось Синь Янь. Потребность в защищенности и в устранении беспокойства приоритетом возвышалась над собственными проблемами и невеселыми мыслями. Это было волнующе странно. Притягательно и маняще, потому что чувства, расцветавшие в груди цветом сакуры, делали его сильнее и слабее одновременно. Рядом с ней становилось легче, не нужно было подбирать слова, потому что все они автоматически становились правильными и искренними. Рядом с ней хотелось жить и дышать полной грудью, и, наверное, он не ощущал чего-то подобного со смерти Томо. Наверное, именно в этом и была разница между дружбой с Горо и дружбой с ней. - Знаешь, - сказал он, когда они с Синь Янь прибирались после ужина на Архипелаге, - мне кажется, я придумал кое-что в твоем бунтарском стиле. Синь Янь от удивления хихикнула, улыбаясь ему довольной улыбкой. - Малыш Кадзуха снова в строю бунтарей? Я думала, ты завязал с чем-то опасным после того, как Сёгун чуть не разрезала нашего путешественника пополам. - Ты же понимаешь, как нелепо это звучит? – Кадзуха рассмеялся в ответ тихим, мелодичным смехом. Вообще-то то, что говорила Синь Янь, не было смешным, но она говорила так непринужденно и с лукавыми искорками в глазах, что сдержать улыбку не представлялось возможным. - Конечно! – споласкивая в небольшом студеном ручейке тарелку, весело отозвалась она. – Так что ты хотел предложить? Кадзуха на мгновение задумался, подбирая слова. Ему не хотелось выглядеть нелепо и чувствовать неловкость от того, какие мысли бродили в его голове, но Синь Янь бы поняла его в любом случае, верно? Поэтому, повертев в руках вилку, которую ему было поручено вымыть, он все же продолжил: - Сегодня, когда мы решали загадки твоего замка грез, ты распустила волосы. Я и до этого думал, что твои хвостики довольно забавные и можно было бы добавить в них… пару запоминающихся деталей?.. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я, но сегодня мне представился шанс в этом убедиться окончательно. Как насчет того, чтобы вплести в твои волосы немного кленовых листьев? Он говорил, немного сбиваясь и путаясь, быстро и тихо. Эти слова ощущались легким жаром на щеках и ушах, но он должен был это сказать. - Листьями? – Синь Янь замерла с тарелкой в руке на мучительные пару секунд. Казуха бы даже пожалел о сказанном, не приучи его Синь Янь не бояться своих мыслей. – О, Архонты, Кадзуха, ты великолепен! Обычно мне предлагали украшать хвостики цветами, но, понимаешь, это немного не мой стиль. Какой бы цветок ни был, он слишком нежен и изящен. Но листья… о, Кадзуха, ты чертовски великолепен. Кадзуха улыбнулся и подошел к ней ближе. Руки его немного подрагивали от волнения, когда он спросил лишь: - Позволишь? Она с готовностью кивнула: - О чем речь? Конечно. Анемо поток приятно обжег ладонь. Он коснулся рукояти меча, вливая в него силу, и ветряной поток скрыл их от посторонних глаз молодой зеленью и кленовыми листьями. Кадзуха недолго разглядывал его, выискивая подходящие листья, а потом ловким движением поймал несколько, стараясь не смять их грубостью хватки. - Я постараюсь аккуратно вплести их, но если будет неприятно – сразу говори. Держать меч у меня получается куда лучше. Синь Янь кивнула, посылая ему ободряющую улыбку. Хвосты, жесткие, налаченные, сначала не хотели поддаваться, но Кадзуха, концентрируя анемо силу на кончиках пальцев, сумел добиться их покорности и бережно вплетал черенки в густые темные пряди. Когда дело уже было практически сделано, он, сосредоточенный лишь на том, как бы не потянуть лишнюю прядку, бросил взгляд на лицо Синь Янь и застыл. Оно было так близко, Кадзуха никогда не видел ее лица настолько близко, и, наконец, увидев, лишь вновь убедился, какой притягательной красотой обладала эта девушка. А еще он готов был поклясться: в ее глазах, светящихся будто бы изнутри, отражалось солнце, хотя давно уже опустилась бархатная ночь с перламутровыми звездами. В ее глазах отражался он, в самой глубине радужки. Растрепанный под конец дня, уставший, но бесконечно преданный, бесконечно внимательный, бесконечно искренний. Бесконечно влюблённый. - Закончил? – тихо спросила она. - Нет, - ответил он также тихо, хотя листьев в его руках не осталось вовсе. – Тебе очень идёт. - Уже не терпится посмотреть, - улыбка коснулась ее губ, лукавая и ласковая. Кадзуха прикусил губу, сдерживая смех. - Обернись и взгляни на свое отражение, если хочешь. Пальцы, блуждающие в ее волосах, так и норовили спуститься ниже, к щеке, оглаживая мягкую смуглую кожу. Но он одернул себя – рано, непонятно, необдуманно. Много на сегодня, слишком много. Но выбившуюся коротенькую прядку все же заправил за ухо, переполняемый чувством… таким чудесным чувством, очень похожим на розовый цвет. - Нет, не хочу, - ответила Синь Янь, подхватывая его веселость. Ведь в его глазах она видела то же, что он рассмотрел в ее: бесконечно преданную, бесконечно искреннюю, бесконечно настоящую, бесконечно влюбленную себя.