этот декабрь я запомню

— Сейчас он придёт и я всё ему расскажу… Да, сегодня расскажу — парень садится на лавочку и оглядывается по сторонам в надежде заметить силуэт своего друга. Не увидев знакомую фигуру, Рома снова опускает взгляд в асфальт и начинает нервно перебирать пальцы. Илья нередко опаздывал, задерживаясь всего на 5-10 минут, но в этот день, в день, когда Зобнин набрался смелости и решительности, чтобы признаться в своих чувствах, ожидание давалось особенно тяжело. Темноволосый уже долгое время был влюблен в Кутепова и все эти года, пока они были знакомы, умело хранил свой секрет в тайне. Было стыдно признаться в том, что он каждый раз, когда выпадает возможность, рассматривает профиль своего друга, стараясь запомнить каждую веснушку и родинку, что он ревнует, замечая, как предмет его воздыхания рассказывает об очередной эффектной девушке, что он, засыпая, фантазирует об идеальной и счастливой жизни с Ильей… Стыдно. — Нет...нет-нет, это бред — кареглазый безрадостно рассмеялся и вскочил на ноги. Поддавшись секундному желанию сбежать, Зобнин развернулся и, не успев сделать хотя бы пару шагов, врезался в чужой корпус. — Сам с собой разговариваешь? Спартаковец неловко отшагнул назад, уже готовый извиняться за свою неуклюжесть. Но стоило ему поднять взгляд, как грудь сдавило нарастающим волнением и смущением. Перед ним стоял улыбающийся Илья, явно развеселенный тем, что его не узнали. — Знаешь… — начал было Кутепов — я не настолько долго задержался, чтоб- — Я тебя люблю — перебил его Зобнин, оборвав начало безобидной шутки. Молчание. Напряженное, гнетущее молчание. Они стояли друг напротив друга и смотрели в глаза, словно боясь разорвать зрительный контакт. Шел снег. Их макушки покрывались крошечными снежинками, которые таяли спустя пару секунд. Люди, гуляющие в том же парке, обходили их стороной, разговаривая и смеясь. Работали магазины и кафе, витрины переливались яркими огоньками, завлекая клиентов, машины гудели, сигналили, дети веселились в ледовом городке, радостно хохоча, где-то звучала новогодняя мелодия, которая предавала праздничного настроения — всё в городе двигалось и жило. Всё, кроме двоих парней.