Соник

      Юнги за Чимином в раздевалку проходит, выдыхая от облегчения, что в ней никого нет. Нелегко ото всех постоянно скрываться, но ничего тут не попишешь, иного выхода нет, и он даже несколько рад, что Пак посвящен в его тайну, если что, прикрыть его сможет. Без него много бы вопросов неудобных от команды посыпалось, а здесь ничего криминального, ждет друга, и что вы ему сделаете за это? Правда, на играх будет сложнее, особенно непосредственно перед их началом, где то ли раньше приходить, то ли запаздывать, чтобы без лишних глаз переодеться спокойно. Как же Юнги устал от всего этого. Почему действительно не родился бетой? — Нам повезло сегодня, — доносится из-за соседнего ряда шкафчиков от Чимина. — Тэхен с Чонгуком часто до последнего в душевой зависают. Два извращенца, блин. Я, может, дома скорей оказаться хочу, и так постоянно задерживаюсь, а эти… — Так они встречаются все-таки? — спрашивает Юнги, невольно краснея от понимания, чем эти двое занимаются в душе. — Не совсем. Дружеский, так сказать, перепихон, — усмехается Пак иронично. — Сильвер не признает Тейлза как пару, на что тот, понятно, обижен. Не признается и непринужденно старается себя вести, но меня-то в таком деле не обманешь, сам почему догадаешься. — М-да, не команда, а одна сплошная любовная заварушка, — многозначительно выдает омега и, чуть помедлив, нерешительно добавляет: — Это… мне капитан невзначай на тренировке обмолвился, что ты… ну... — Сам виноват? — невесело обрывают, появляясь в проходе перед другом в одном повязанном на бедрах полотенце. — Виноват, да, но это не отменяет того, что и Тэмин виноват не меньше. — Не поделишься? — взгляд опускает Юнги, избегая смотреть на обнаженное тело. Они хоть и друзья, но Чимин все-таки остается альфой, пускай и наполовину. Очень, надо сказать, секуальным. То, что Пак красивый, отрицать глупо. — Отчего же нет? А то надумаешь всякого, — усевшись на скамейку, пощелкивает языком гамма, вальяжно раскидывая ноги. — Я тем не горжусь, но сделанного уже не исправишь, так что… — начинает рассказывать. — Я, как только в команду вступил, сразу понял, что Тэмин мой истинный, чему обрадовался конечно. Удача же, блядь, какая, пару свою встретить в начале жизненного пути, а не в конце или вообще никогда. Мне, как ты понимаешь, за то, что я гамма, всегда достается сполна, и Инфинит в этом уравнении оказался не исключением, но я не сдавался. Прилип буквально к нему, не давал прохода, надеясь, что он присмотрится ко мне и поборет стереотипы, — кулаки до побеления в костяшках сжимает, что незамеченным для Юнги не остается. — Мне ведь он не только из-за запаха понравился, а просто так. Сильный, красивый, уверенный, да что говорить, если я от одного его вида как последняя сука теку, — сам с себя горько смеется, нервно ероша рыжие волосы. — А у него… омега уже на тот момент был, с которым он три года встречался, а тут такой неправильный я, и он… он тоже невольно тянулся ко мне, но все равно упорно старался меня избегать. Кансо Тэмин любил, а я… я не против был. Ну любит и любит, я же не монстр какой, чтобы разрушать чужое счастье, но при этом и о своем собственном не забывал. «Почему бы не создать триаду?» думалось мне. Кансо неплохим мне казался, да и он симпатией отвечал, чему я не придавал особого значения. Как-то раз Со пригласил меня к себе домой, сказав, что обсудим все в спокойной обстановке, что и Тэмин будет там, а я, дурак... — задушенно всхлипывает. — повелся. А у него течка, и я с ним один на один… — Вы переспали? — шокировано выдыхает Юнги, дальнейшее представлять опасаясь. — Не совсем. Я хотел уйти… почти уже, а там и Тэмин подоспел, ну и логично какие выводы сделал. Типа, я так отомстить ему захотел за то, что он мне вниманием не отвечает. Кансо ему на уши присел, все как ему выгодно было обставил. В итоге, мы оба с разбитым корытом остались, а я еще и с разбитым лицом, но что мне оно, когда… — за грудь свою судорожно хватается Чимин. — Когда тут все разбито, когда не живу давно, а существую в ожидании непонятно чего, — очередной тихий всхлип, рвущий на куски мягкое сердце омеги. — Не надо, не терзай себя. Ты ни в чем не виноват, — опускается рядом с ним парень, его за дрожащие плечи приобнимая. — Чувства, они ведь такая дрянь, не спрашивая приходят, как и истинность. Человека, не найдя отклика, ломают, но на то мы и живем, чтобы бороться, мне так все время деда говорит, — поглаживает ласково по спине друга. — Встретишь еще свое настоящее счастье и о Тэмине как о страшном сне позабудешь. — Не хочу другое, — шмыгает капризно носом Чимин. — Блин, енотик, ты, оказывается, такой омежка, — цокает Юнги, диву даваясь от двойственности его характера, затем, что-то прикинув у уме, загадочно произносит: — Тогда сделаем по-другому. Не ты за счастьем должен бегать, а оно за тобой… — Ты о чем, хён? — непонимающий взгляд поднимает младший на старшего. — Тэмин не равнодушен к тебе, это уж точно, а иначе он бы на тебя не кидался постоянно. — Ну так истинный все-таки. Гормоны. — Ага, и поэтому он Чонгука сегодня на тренировке заткнул, когда он на тебя наезжать начал? — уголки аккуратных губ в иронии омега кривит. — Именно! — отвечает запальчиво Чимин. Только его шоколадные глаза о другом говорят – в них заискрилась надежда. Слабая пока, но легко читаемая, свет зеленый дающая Юнги на все дальнейшее сказанное. — Значит так. Будешь моим парнем, — огорошивает гамму омега, зарываясь пальцами в его волосы. Он не особо тактильный, но за недолгое общение с Чимином успел понять, что тому, чтобы чувствовать себя хорошо, ласка просто необходима. — Чегооо? Ты, конечно, классный и милашка, но... — подскакивает резко на ноги Пак, приняв все за чистую монету. — Да тихо ты, — смеется Юнги, осознавший, как его заявление прозвучало. — Не по-настоящему, а фиктивно, чтобы приревновал кое-кто. Вон уже Сильвер и без того нас с тобой свел, так почему бы не подыграть, мм? — Хён, тебе на тренировке мяч случаем в голову не прилетал? — истерично подхихикивает Чимин. — Никогда бы не подумал, что ты, такой тихоня, интриганом окажешься. Жить надоело? Тэмин же нас обоих под кимчи разделает. Не нас, так хоть команду бы пожалел, им без либеро и пасующего накануне соревнований оставаться не комильфо. — Не останутся, — беззаботно отмахивается омега. — Или ты испугался? — Пиздец, с кем я связался? — задает риторический вопрос гамма. — Но если я в этом не поучаствую, то я не я буду! По рукам, мой омежка, — ударяет по подставленной ладони связующего в качестве скрепления сделки. — Не омежка, а бета, — поправляет Юнги. И на что он сейчас подписался? Но что для друга не сделаешь, верно? Больно ему от его истории, больно и за него самого. Не должны такие солнечные и добрые люди страдать ни за что, ни про что. Чимин самого лучшего достоин, обязан счастливым стать, а иначе и Юнги не Юнги. Юнги на искреннюю участливость троекратно привык отвечать, он, впервые обретший настоящую дружбу, теряться ее не собирается. — Ну что, вместе идем в душ? — шутливо толкает за щеку язык Пак, наперед о чужой реакции зная. — Да пошел ты, — следует лаконичный ответ. — Докатились, мне мой же парень не дает. — Твой тебе обязательно даст, а от меня ты только по своей шикарной заднице получишь, — обещает Марину Юнги, шлепая его по причинному месту поверх полотенца. — Ауч! Не хорошо завидовать, хён, и на твою тощую кто-нибудь да найдется, — бросает Чимин и во избежание немедленной кары срывается в душевую. — Допрыгаешься ты у меня, И эй, нормальная у меня задница, хамло мелкое!

***

      Распрощавшись у ворот института с перевозбужденным от его плана Чимином, Юнги решает немного прогуляться. Он не успел еще досконально район изучить, а усталый организм требует далеко не мягкой кроватки, а любимого кофеина. Не справляется омега никак без него, как и без сигарет мятных. Привычка пагубная, но такая с его расшатанными нервами необходимая. Закурив, Мин неспешно по узкой улочке движется, подмечая краем глаза полезные для себя магазины. Ему нужно срочно купить новый стилус: старый подлагивает, а заказы на рисунки и арты, являющиеся единственным его заработком, как-то делать надо. Юнги хоть и импонирует больше всего волейбол, но и учебу с полезным для кошелька увлечением не отменял никто. Спортивное поприще, что ни говори, ненадежное, а после сорока так и вовсе бессмысленное: травма тут, травма там и ты со счетов списан. Впрочем, выбранное в университете направление омеге нравится, успокаивает его и от тягостных мыслей о прошлом отвлекает. Вместе с тем он и о карьере связующего мечтать не перестает, пускай и понимает, что на жизнь трезво надо смотреть, почву под ногами иметь твердую. Дедушка и без того его на себе тащил столько лет, теперь время внука пришло о нем позаботиться, да и заглушающие запах препараты стоят немало, а без них Юнги в мире жестоком не выжить. Плавал-наглотался-хватило.       Спустя десять минут Юнги, докурив сигарету, упирается взглядом в небольшую кофейню. «Надежда» — над ней гласит вывеска, заставляя его про себя усмехнуться. Иронично и как удачно. Он глотком чудодейственного напитка с утра самого грезит, а потому зайти в заведение не отказывается.       Помещение, выполненное в приятных глазу зеленых оттенках, оказывается уютным и немноголюдным. По периметру расставлены столики из темного дерева и мягкие диванчики, у стены барная стойка расположилась, в дальнем углу виднеется умиротворяюще журчащий аквариум с разноцветными рыбками, на котором омега невольно подвисает точно котенок, планируя место с ним рядом занять. Так он в итоге и делает, плюхаясь на бархатные сидения у панорамного окна. После изучает запрятанное под стекло меню и выбирает много лет неизменный американо. Было уже подумывает к нему заказать какую-нибудь выпечку, как перед ним возникает… — Капитан? — растерянно смотрит Юнги на одетого в униформу Хосока, чей образ с ему привычным кардинально разнится. Альфа здесь какой-то что ли приземленный и улыбчивый, хотя и все такой же, судя по искрящимся весельем глазам, бесячий. — Не-а, я на сегодняшний вечер ваш официант и бариста, — поправляет насмешливо Чон. — Детского меню у нас, к сожалению, нет, но могу предложить вам манговый тортик, очень, кстати, у посетителей пользующийся спросом.       Юнги на него глупо пялиться продолжает, перепугавшись, что и он о его гендерной принадлежности догадался, но как? Или это омега, пребывая в постоянном страхе своего раскрытия, надумывает? Вероятно, так оно на самом деле и есть. В противном случае, Хосок бы в команду вряд ли его принял. — Эмм… — тянет растерянно и, ничего не придумав лучше, первое, что приходит в голову, выдает: — Ты меня преследуешь? — Скорее наоборот, — усмехается альфа. — Ну так что? Что заказывать будешь, карапуз? — спрашивает и сам же и отвечает: — Очевидно, что сладкий латте. — Не карапуз я, — обыденно буркает Юнги. — И нет, ты не угадал, ненавижу приторные напитки. Мне американо без всего. — Скучно как. То-то и зубастый такой, что сахар в крови не восполняешь, — сложив на груди руки, по-хозяйски прямо на краешек стола приземляется капитан пятой точкой.       Мин с его поведения раздражается: — Кофе должен соответствовать жизни, ну и бодрить, а иначе смысл? — Да ты циник. Нелегко тебе будет в команде прижиться, — очередной усмешкой одаривают. — О себе лучше переживай, — отбивает Юнги ранее им ему сказанной фразой. — А может и легко, — задумчиво по нижней губе барабанит пальцем Хосок. — Такой же, как и все ежи, колючий. Определенно приживешься. — Кофе-то мне будет кто делать или как? — смеется омега, искренне позабавленный его репликой. — Сию секунду, забылся, простите. Никак из ваших колючек не выпутаюсь, — раскланивается дурашливо альфа и под смех Юнги уходит готовить заказ. — Дурак, — цокает парень беззлобно, смущаясь от нетипичного поведения капитана. Как человека два разных, честное слово. Он с ним день от силы знаком, а тот все новые и новые поводы, чтобы удивляться, подкидывать не перестает. То насмехается откровенно, то угрожает, потом помогает, подсказывает или как сейчас по-доброму шутит. Что же ты за человек, Чон Хосок? Юнги не хочет эти загадки разгадывать, ему и своих хватает проблем, как и все тех же насмешек. Не со стороны Хосока, а от команды в целом. Не всей, но большинства. Чонгук как бельмо на глазу, а Тэмин и того хуже. Разве что с Намджуном и Тэхеном у него общение задалось, ну и с Чимином естественно. Остальные же пока настороженно к нему относятся, что им нисколько замечания обидные отпускать не мешает. — Ваш кофе, — ставит перед омегой напиток Хосок, заставляя Юнги вынырнуть из своих мыслей. — А это комплимент от заведения, — добавляет десертную тарелку с тем самым манговым тортиком. — Спасибо, что ли? — недоуменно приподнимает брови Юнги, растерянно смотря на аппетитно выглядящее лакомство, что даже у него, не фаната сладкого, слюнки текут. — Без что ли, — фыркает альфа, на диванчике напротив омеги вальяжно устраиваясь. — Тебе заняться больше нечем? — закономерный вопрос, подтягивая к себе драгоценный кофе. — Есть. Получше нового члена команды узнать, например, — обезоруживающе улыбается Шедоу. — А работа… так нет никого все равно, — незаинтересованно на опустевшее заведение махает рукой. — И что ты обо мне хочешь узнать? — напрягается омега, не планировавший ни с кем, а тем более с Хосоком откровенничать. — Откуда, зачем, почему, все короче, — пожимает альфа плечами, не упуская из вида, как неуютно поежился Юнги. Есть что скрывать? — Все обо мне даже мой дедушка не знает, — прищелкивает языком Мин, но на банальное ответить не отказывается, понимая, что съезд с темы будет подозрителен. — Я из Тэгу переехал, ну из-за этого и перевелся собственно. — А команда? — спрашивает Чон, про себя отмечая, что Мин не о родителях обмолвился, а о дедушке. Сирота? — С девяти лет играл за школу, потом за университет, — за чашкой кофе истинные эмоции связующий прячет. Такими темпами и прошлое его всплывет легко, стоит только Хосоку интереса ради расспросить кого-то из его бывших сокомандников. Корея маленькая, волейбольное сообщество и того меньше, а язык, говорят, до Гонконга довести может. — И не жаль было все так резко бросить? — внимательно в лицо омеги вглядывается Хосок, считывая каждый его жест, и в который раз ловит себя на мысли, что тот безумно красив, трогательно хрупок, совсем не похож на бету. — Нет, — отрезает поспешно Юнги, что от чужого цепкого взгляда не ускользает. Не заметить боли в его глазах вперемешку с… ненавистью невозможно. А карапуз-то не так прост, каким хочет казаться. Альфа задумывается. — И название команды ты мне не скажешь, — не спрашивают — утверждает Чон. — Капитан, при всем уважении, но это личное, — с громким лязгом ставит на блюдце Мин чашку, чувствуя, как по коже пробежал холодок. Опасно, черт возьми, еще и эти словно видящие его насквозь антрацитовые глаза, приятно забивающийся в легкие морской аромат, по-странному на него действующий: то ли умиротворяет, то ли панику вызывает. Очевидно, второе выходит из первого. — Пусть так, но я все то не из праздного любопытства тебе задаю, — по столешнице барабанит Хосок пальцами, темных бездн с Юнги не спуская.       Юнги в них заглядывать боится, и чтобы хоть как-то гнетущую атмосферу для себя сгладить, в рот поспешно ложку с кусочком торта сует. Сладко-горько получается и нисколько не помогает расслабиться, а в мыслях «бежать и не оглядываться» постукивает назойливо, а лучше насовсем из команды уйти. И на что он только надеялся, когда решался на этот шаг? От правды Хосока пресловутый интернет отделяет, где чуть тщательнее покопаться и все, приплыли… Как, например, сейчас, по чертовому запаху свежести, исходящей от альфы… — Ладно, не говори, ты в своем праве, — резко русло разговора меняет капитан, отчего-то ощутив вину за устроенный допрос. То, что Юнги напряжен, его внутреннему зверю не нравится. Очень, очень сильно не нравится. — Единственное, что меня волнует, так это то, чтобы ты нас, как их, в разгар сезона не бросил. — Я не бросал! — запальчиво выкрикивает Юнги, позабыв совершенно, что не того от него требовали. — Это… — обрывается, стушевавшись, — Неважно, но… просто знай, что, будь все по-другому, я бы остался! Я не Минхо, или как там этого вашего связующего бывшего… — Хорошо. Это все, что мне от тебя нужно было, — поднявшись из-за стола, спокойно озвучивает капитан. — Но настоятельно прошу, не упоминай при мне его имени. Его ни для меня, ни для ежей больше не существует. Приятно аппетита, карапуз, — ни разу не обернувшись, уходит.       Юнги, ложку сжав в кулачке, потерянно ему вслед смотреть остается. И что это такое сейчас было?