Пожалуйста, наступи на меня...

Сперва это было похоже на катастрофу… Мы сняли комнату в спальном районе. Было даже слегка странно, что в таком неприметном доме, населенном тысячью добропорядочных семей, можно организовать почасовой съём. Под окном — детский сад, через дорогу — школа. Не думаю, что у кого-либо возникли мысли о проведении сессии в подобном месте. Антон сам выбирал место. Осенний ветер беспощадно дул со всех четырех сторон. Мерзкая морось оседала на стеклах очков, проецируя на сетчатку глаз причудливый калейдоскоп огней. Я старательно прятала руки в карманах плаща. Он встретил меня у парадной с цветами и бутылкой красного полусладкого. Это было до одури нелепо. Словно парочка старшеклассников на случке. Но он выглядел счастливым. Рюкзак за его плечами многообещающе оттягивал лямки. Ключ проскрежетал в скважине, начиная отсчет. Три… Два… Один… Скромная студия с уютным входным ковриком и скрипящим ламинатом открыла перед нами свою приветливую пасть. Я мельком огляделась и поставила сумочку на маленькую тумбочку и двери. Антон закрыл дверь и галантно потянулся за моим плащом. Я осматриваюсь на маленькой кухне, пока он ищет штопор для вина. Когда стоит начать игру? Кто должен задать отсчёт? Говоря откровенно, мне не хотелось оплошать, но и подобного опыта за плечами не было, а использовать различные клише из порно я считала просто недопустимым. — Прошу. — Плавным движением он пододвигает бокал. Это тяжело назвать вином. Подкрашенная имитация, которая пытается сахарным следом скрыть кислоту недозрелых ягод. Антон практически не пьет, поэтому безнадежен в выборе алкоголя. Я морщусь от вязкого послевкусия. Пора начинать. — Где сигареты? — Я небрежно болтаю вином, глядя поверх бокала, как Антон ищет вазу для небольшого букета из моих любимых пионов. — В рюкзаке, во внешнем кармане, — он набирает воду и кивает в сторону. — Ты совсем страх потерял… — я стараюсь делать голос как можно тверже. Выкручиваю настройки на максимум и нарочито тихо и спокойно ставлю бокал на стол, не отрывая от Антона взгляд. Он слегка вздрагивает и украдкой косится на меня. Он всё понял. — Я спрошу еще раз. Где сигареты? Он протягивает мне пачку, другой рукой держит наготове зажигалку и пытается промямлить что-то похожее на извинение, но я жестом приказываю ему замолчать и встать на колени рядом со мной. — Хороший мальчик. — Кончик сигареты начинает тлеть. Я пускаю кольца дыма прямо ему в лицо. Зарываюсь пальцами в его светлые пряди, попутно стараясь пробудить всё то животное и неистовое, что всегда было так надежно запечатано в моём сердце. Волосы цвета мокрой пшеницы и очень приятно пахнут бальзамом. Такие мягкие, словно у щенка лабрадора. — Хорошие мальчики должны знать команды. Дай лапу. — Он доверчиво протягивает мне свою руку и ждёт продолжения. Я неспеша тушу недокуренную сигарету в его ладонь. Он прикусывает свои тонкие губы и несколько раз дергается в сторону, пока окурок с легким шипением врезается в тонкую кожу. — Больше не расстраивай меня сегодня. Давай лучше посмотрим, что ты принёс с собой. Я поставила его рюкзак на стул, рядом с которым он продолжал послушно сидеть. Внутри действительно было на что посмотреть. Смущало лишь то, что набор был собран преимущественно из подручных средств: свечи из «Икеа», джутовый канат и пластиковые стяжки из строительного магазина, повязка для сна из дорожного набора, собачий ошейник… только кляп-шар на кожаных ремешках и колготки в вульгарную крупную сетку выбивались из общей картины. Я даю короткую команду своему партнеру, пока с нескрываемым любопытством перекладываю все вещи. Наибольший простор для фантазии оставила для меня веревка. Антон послушно зашуршал одеждой за моей спиной, пока я в спешке просматривала на телефоне основы безопасных узлов из техники шибари. Когда он вновь опустился у моих ног, меня окатила волна смущения. Было все-таки что-то неправильное в том, что один из моих самых близких друзей сейчас был абсолютно обнажен передо мной, в ожидании сладостного акта насилия над его телом. В какой-то момент я и сама подумала раздеться, чтобы как-то выравнять ситуацию и сбавить градус неловкости. Но одного взгляда на лицо Антона было достаточно, чтобы понять, как он упивался моментом. Было бы абсолютно неправильно выравнивать этот нарушенный баланс. Я буквально обязана была остаться в одежде. Это помогало создавать видимость моего превосходства, на котором и должна была строиться вся наша игра. Его глаза фанатично блестели в предвкушении. Они ожидали от меня многого… И я уже не была уверена, что смогу им всё это дать. Игриво повертев в руках веревку и отложив её в сторону рядом с телефоном, я потянулась к повязке для сна. Чёрным велюром скрыло его пушистые ресницы, и даже такого простого жеста было достаточно, чтобы тревожно-сладостный вздох сорвался с его губ. Когда я попросила его протянуть мне руки и начала накладывать замысловатые узлы вокруг запястий, член Антона уже встал и многообещающе подрагивал. Антон был блондином абсолютно везде. Слегка кучерявый светлый лобковый волос очень органично смотрелся с его аккуратным небольшим пенисом. Этакий золотой стандарт среди членов у светленьких «сладких мальчиков». Пара выделяющихся вен, слегка ассиметрично расположенные яички, умеренная толщина, достаточная длинна для среднестатистической глубины влагалища и, в заключении, небольшая головка, старающаяся скромно выглянуть ко мне из крайней плоти. Этот рассказ — не исповедь и не биография. Но мне хочется быть честной с самого начала и до конца. Именно в этот момент сердце моё забилось в ужасе от того, на что я подписалась. Я не хотела, чтобы Антон видел, как всё моё лицо становится пунцовым, как руки начинают предательски дрожать, а между бровей проходит складка от гримасы растерянности и страха. Но в ту же секунду, совершенно противоположное чувство любопытства подстрекало продолжать. Хотелось узнать, как далеко я смогу зайти? Как много он позволит мне? На дне моего подсознания уже зрели сцены различной степени извращенности и травматичности. Словно скот, я повела его за собой в спальню и небрежно толкнула на кровать. Как по классическому сценарию, концы веревок я закрепила у изголовья кровати, заставив моего партнера принять самую беззащитную позу. Или как еще говорят про такое кинологи: поза покорности. Важная информация для начинающих. Если вы хотите пустить в дело игры с воском, то покупайте специальные свечи с другими температурами плавления. Я провожу пальцем по его груди, рисуя замысловатый узор, и останавливаюсь у пупка. Антон молчит. Сегодня он моя собачка, а собаки не говорят. Он понял это сразу. Иногда меня поражала его способность понимать людей с полуслова. Сейчас это было очень кстати. Я поджигаю фитиль и жду пока свеча разгорится. Тишина делает ожидание неловким, я понимаю, что надо что-то сказать. Можно даже что-то убийственно тривиальное. Сейчас такая фраза прозвучит своеобразным чекпоинтом для обоих. Он будет понимать, что всё под контролем, и он в безопасности. Для меня это будет дополнительным зацепкой, которая поможет дольше играть свою роль. Любая банальность. Даже очевидная глупость. Главное, быть искренним от начала и до самого конца. — Оказывается, ты такой извращенец. И как же тебе не стыдно? — Я зажимаю один его сосок пальцами, а другой кусаю зубами. Он выгибается мне навстречу, сбивает дыхание и слегка поскуливает. — Моя маленькая псинка, веди себя хорошо. На его груди нет ни волоска, и я с удовольствием провожу по ней рукой, прежде чем приступить. Первая капля падает в зоне пупка и мгновенно застывает на нежной бледной коже. Он ойкает совершенно по-детски, и я понимаю, что это не наигранный звук. Кожа розовеет вокруг белесой капли и слегка припухает. Я отстраняюсь со свечой в руках, завороженно глядя на эту картину. Насколько капель воска падают на старый паркет. Не слишком ли это? Всё таки всё это мы задумали исключительно ради удовольствия. Словно услышав мои мысли он едва слышно шепчет: — Прошу вас, Госпожа… Еще… В мои руках полный карт-бланш. Звук хлесткой пощечины врывается в ночную тишину скромной квартирки. Я провожу воском дорожку по его телу до самих ключиц. Он сдавленно скулит, и я вижу, что его нижняя губа треснула от моего удара. Наказание за излишнюю болтовню. Алая капля размазывается между губ. Я хватаю его за подбородок и жадно её слизываю, ощущая легкий металлический привкус. Впиваюсь в губы сильнее, покусывая ранку и проникая языком в его рот. Красный ему к лицу. Свободной рукой я хватаю его за волосы и оттягивая назад, заставляя запрокинуть голову, впиваюсь в его шею, оставляя непристойный засос. В другой руке я продолжаю держать ароматизированную свечку с запахом белой орхидеи и между делом поливаю его тело огненными каплями. Я вспоминаю про вульгарные колготки в его рюкзаке — их я отложу на потом. Но сама идея переодеваний и его разбитая губа, навели меня на другую мысль. Оставив еще несколько восковых следов у его паха, я откладываю свечу на прикроватную тумбу и возвращаюсь на кухню за сумочкой. Стандартный набор: духи, тушь и помада. Красная матовая, в скромной черном футляре и с легкой парфюмерной отдушкой. Я редко крашу губы, но почему-то всегда таскаю её с собой. Словно ожидая подходящего момента. Антон поворачивает голову на звук моих шагов, когда я опять появляюсь в комнате. — Не шевелись. — Я сажусь сверху, слегка проведя рукой по стоящему члену. Когда приближаюсь к его лицу, то не могу удержаться, чтобы еще раз не лизнуть его припухшие губы. Помада ложится ровным слоем, подчеркивая маленький рот моего партнёра. Очаровательно. Я продолжаю сидеть на нем и завожу руку назад, чтобы продолжить свою шалость. Ставлю ноги так, чтобы мои ступни оказались на уровне его головы. Немного грубо хватаю возбужденный член и пару раз прохожусь рукой вверх-вниз. Антон начинает дышать чаще, беспомощно сжимая привязанные руки. Джутовая веревка болезненно впивается в его тонкие запястья и я вижу как кожа на них уже натерлась до красноты. Нащупав пальцем отверстие уретры в головке, слегка его тру и дразню маленькую дырочку, наблюдая, как пёс подо мной начинает хватать ртом воздух. Я ощущаю капли вязкой смазки подушечками пальцев. — Тебе хорошо? — Он хранит молчание, лишь пытается похотливо улыбнуться мне, но я успеваю переключиться с головки на основание и грубо сжимаю его. Антон тихо воет в сжатые зубы. Я глажу его щеку своей ступней. Тонкий капрон скользит по его лицу и он пытается потереться в ответ. — Отблагодари же свою хозяйку, пёс. — Аккуратным движением я веду ногу от ямочки его ключиц до подбородка. Антон послушно начинает целовать мои ноги. Алые следы украшают мои ступни. Он обхватывает губами большой палец и с наслаждением начинает его посасывать. Я чувствую как член в руке набух сильнее. От такого просто жеста. Ну, что за фетишист… Я начинаю слегка двигать ногой, проталкивая палец чуть глубже. Антон буквально задыхается от нахлынувшего возбуждения. Светлые пряди прилипли ко лбу от легкой испарины, кончики его ушей горят похотливым огнем, а щеки покрылись практически болезненным румянцем. Я дрочу ему всё быстрее, а он неожиданно быстро кончает, заляпав семенем мне всю руку. Выгибаясь так сильно, что чуть не сбрасывает меня, и я вижу, как пальцы его ног сжимаются в сладкой судороге. Я развязала его руки от веревок. По неопытности, слегка переборщив с запястьями. Следы на них выглядят болезненно. Я поцеловала его левую руку, слегка лизнув потертую кожу. Антон шумно выдохнул через нос и первым делом потянулся свободной рукой к повязке, но я быстро остановила его. Он застыл в недоумении. Я села на край кровати и поставила его на колени. Свеча почти догорела, расплывшись воском почти по всей поверхности крохотной прикроватной тумбы. Это ещё не всё. Мне хотелось большего. Намного большего. Я взяла огарок в руки и вылила ему на бёдра несколько больших капель воска. Мой милый пёс продолжал стойко стоять на коленях с заведенным за голову руками. Словно привыкнув, но было видно, как задрожали его бедра и поджались алые губы. Его член, словно одобрительно кивнув, опять начал подниматься. — Какой же изврат... Антон виновато опустил голову. Я провела по его щеке рукой, заляпанной в его же сперме, и засунула несколько пальцев ему в рот. — Ты испачкал меня. Он принялся послушно обсасывать мои пальцы. Я почувствовала, как моё бельё тоже начало намокать. Кто бы могу подумать, что это так заводит. Я наклонилась поцеловать его, не вытаскивая пальцы и продолжая поливать его воском. Краем глаза, я с наслаждением заметила, как одна из них попала ему прямо на член. Пёс тихо воет, продолжая поцелуй… — Чего ты хочешь? Я держу в ладонях его потное лицо и размазываю большими пальцами помаду с губ. Алые мазки распускаются нежными бутонами по его выбритому подбородку и щекам — Можно мне… — голос сбивается, когда очередная капля воска падает на внутреннюю часть его бедра, — отлизать вам, Госпожа?