Можно я тебя поцелую?

Дмитрий приложил обе руки к своим щекам, и, как будто у него какая-то болезнь, связанная с краткосрочной памятью, при которой забываются события последних двух часов, спросил: – Слушай, как мы тут оказались? Точнее нет…как ты оказался у меня в квартире? После небольшой паузы ему ответили: – Ты, вроде как, сам мне предложил. Сказал, что не хочешь быть один. Хотя, насколько я понимаю, ты так всегда говоришь, когда напиваешься. – Перебрал. – Ну… мне уйти? – спросил Илья спокойным голосом. Однако пальцы на руках сжались сильнее. – Нет! – тихо крикнул Коваль слишком резко, совсем не в тон веденного диалога. – Воу-воу! Кричать-то не обязательно. Я бы и так не ушёл, – Илья неопределённо пожал плечами. – Поздно уже. Они сидели на кухне. На кухне, которая давно не видела быт двух человек. – Так э…может…чаю? – спросил Илья, глядя стеклянными глазами на мужчину напротив. Тот расположился на диване. Судя по состоянию Димы, он познавал тайны вселенной в темноте, созданной его же руками, покрывающими глаза. – Не, спасибо, – глухо прозвучал его голос. – Ну вообще-то я думал… А, неважно. Илья мягко поднялся с сидения и начал взглядом изучать кухню. Она была небольшая, но аккуратная, всё было на своих местах. Так как в этой квартире он был не таким уж частым гостем, пришлось напрячь праздные извилины и вспомнить, где находятся кружки. Но всё-таки процесс мышления было запускать слишком влом, поэтому он действовал наугад. Спустя две неудачные попытки, он таки нашёл, что искал. Негромкий шум, происходящий рядом, заставил Диму оторвать ладони от глаз. Света было слишком много. Он уже было хотел встать и щелкнуть выключателями, чтобы было не так ярко, но почему то завис. Пристально глядел, как Илья пытается сделать чай. Его голубые глаза так давно никого не замечали на этой кухне, так давно он не чувствовал комфорта в этой квартире при нахождении другого человека рядом. По итогу Дима просто подпер свой подбородок руками и стал откровенно пялится на этого мужчину. Тот, к этому моменту, уже успел поставить чайник, и, не зная, чем себя ещё занять, обернулся, подпирая руками столешницу сзади себя. Наткнувшись на изучавший его персону взгляд, Илья спросил: – Ты там сон приятный с открытыми глазами видишь, или чего такой довольный? Через пару мгновений, всё так же не отрывая глаз от Ильи, Дима ответил: – Да ничего. По итогу смотрели они друг на друга минуты полторы, и лишь звук вскипевшего чайника вывел их из этого непонятного транса. Овечкин стал разливать кипяток по чашкам. Кинув пакетики и аккуратно прихватив керамические изделия, он направился к столу. Дима продолжал пялиться. – Как будто восьмое чудо света увидел, ей богу. Коваль усмехнулся, отводя глаза в сторону. – Ну, можно и так сказать. Не каждый согласится провести и вечерь, и ночь в компании бухого, почти тридцатилетнего одинокого мужика. – Ты, считай, тоже согласился на подобную компанию, – резюмировал Илья. Дима потянулся за своей чашкой. Резко отхлебнув не подумав, он только через секунду понял, насколько горячий был чай. – Блять! – вырвалось сквозь зубы. Услышав смешок напротив, он, вопросительно смотря на мужчину напротив, сказал: – Смешно тебе? – Скорее потешно, – смеюче Илья. На это Дима лишь закатил глаза. – Легче же становится если на ожог дуть, – к чему-то решил уточнить Овечкин. – И это мне говорит человек с медицинским образованием? – Никто не отменял ценности успокаивающего воздействия, – невозмутимым тоном прозвучали слова Ильи. – Да и дыхание-то прохладное. – Раз умный такой, мог хотя бы холодной водой чай разбавить, – ответил Дима, откидывая голову на спинку дивана. Язык жгло. – Так только пидоры делают. – Ага. А ещё на члены мужские только пидоры засматриваются. – Да я же говорил, там просто свет так падал, и спортивки были обтягивающими… – судорожно начал оправдываться Илья. Теперь посмеивался Дима. Он понимал, что надо бы выпить прохладной воды чтобы жжение прошло, но делать какие либо движения было лень. Поэтому, прекратив хихикать, спросил: – Может, холодной водички? – Не, спасибо. – Вот ты гандон конечно. Теперь они оба сидели с полуулыбками, глядя друг на друга. Сделав глубокий обреченный вдох, Илья нехотя встал и налил пострадавшему холодной воды. – За это я буду спать не на диване, а на кровати, – уверенно констатировал он, самодовольно ухмыляясь. Дима лишь на мгновение обомлел от такого заявления, но затем спокойно выдал: – Только не пожалей об этом, потому что я тоже буду на ней спать. – Да пожалуйста, – с довольным лицом ответил Илья. – Спасибо, что разрешил, – саркастично парировал Коваль, отпивая воду. После недолгой паузы Овечкин решил на этот раз сесть рядом с Димой. Он положил голову ему на плечо, абсолютно буднично, как будто постоянно так делал. – Тебе, я гляжу, понравилось на мне валятся. – Ты был инициатором такого же действия несколько часов назад. После небольшого интервала Илья сказал чуть тише, но так же спокойно: – Но ты меня ещё приобнял тогда. Дима, неизвестно чем ведомый, оставил стакан с недопитой водой на столе, и двумя руками обнял Илью. Последний сместился головой ему на грудь. – Ну, вообще-то, это уже не "приобнял". – Ладно, я тогда… – он уже начал отпускать руки, но кареглазый остановил его: – Я не сказал, что мне не нравится. – А че тогда возмущаешься? – серьёзно спросил Овечкин. – Это была просто констатация факта. Овечкин лежал и слушал его размеренное сердцебиение, покачиваясь в такт с вздымающейся грудной клеткой. Дима, оказавшись под влиянием неожиданно наплывшей нежности, чмокнул Илью в макушку, а затем положил подбородок на темя. Просидев так некоторое время, и уже успев накрутить себя, Дима спросил: – Даже не возразишь? Илья же в это время пытался выровнять своё дыхание. Он заметил, что домино сердце стало биться куда чаще. – Я могу сказать только одно: либо у тебя внезапный приступ тахикардии, либо… Он поднял голову и заглянул прямо в глаза мужчины напротив. Руки Димы все ещё оставались на его плечах. Расстояние было неприлично близким. Овечкин только хотел договорить мысль, как его прервали: – Можно я тебя поцелую? – После этого вопроса Диме на секунду стало настолько страшно, что кровь в кончиках пальцев будто застыла. Светловолосый предполагал такой вариант развития событий, но менее неожиданным он от этого не стал. – Я уж думал ты не спросишь, –неожиданно уверенно выпалил он. Коваль, желавший такой ответ, но не совсем его ожидавший, затормозил немного, поэтому первым вперёд подался Илья. Прикоснувшись к чужим устам на несколько секунд, он почувствовал как руки, до этого лежавшие у него на плечах, начали тихонько двигаться вверх: одна переместилась на затылок, мягко надавливая, а вторая нашла своё место сбоку под ухом. Дима, видимо, пришёл в себя, и начал отвечать на поцелуй. Спустя несколько секунд он оторвался, чтобы немного восстановить дыхание, и отметил: – У тебя усы колются. Непривычно. – У меня есть основания полагать, что ты до этого с мужиками особо не сосался. Однако, я уже не так уверен. Коваль, укоризненно прихмуриваясь, прильнул к губам Овечкина, стараясь передать всю накопившеюся в его теле нежность. Илья же обвил руками корпус его тела, начиная слегка поглаживать вверх вниз. Становилось все страстнее, руки Овечкина нырнули под кофту уже занявшего место на его бёдрах голубоглазого, принявшись изучать очертания чужого тела, отчего его обладатель непонятно и непривычно высоко что-то промычал в поцелуй. Илью это изрядно подзадорило, и он, оторвавшись от столь манивших уст, переместился чуть вниз, начиная прокладывать дорожку поцелуев от места слегка ниже уха до самого основания шеи. Одной своей рукой он обхватил шею Коваля, лишь немного надавливая. Дима, к тому моменту уже перешедший к снятию рубашки со светловолосого, внезапно произнёс: – Илья, Илья, стой. Подожди. Овечкин, нехотя отпуская шею мужчины, с небольшим недоумением во взгляде уставился на голубоглазого, ожидая чего угодно. Ему казалось, что все было хорошо, ведь он чувствовал упирающийся в него стояк, но на секунду в голову прокралась шальная мысль о том, что он мог перейти какую- то грань. Дима, пытаясь нормализировать своё дыхание, сказал: – Мы ж это…грязные, прям из бара. Давай в душ сначала. После ещё небольшой паузы он, будто опомнившись, выдал: – Я первый. Приподнявшись с бёдер Ильи, он слишком резко убежал в ванную, как ошпаренный. Овечкин же полностью понял ситуацию лишь к тому моменту, как дверь в ванную комнату закрылась. Он уже хотел было начать придумывать извинительную речь, но тут из-за вновь открывшейся двери высунулась голова с покрасневшими щеками: – Одежду возьми из комода в спальне, второй и третий ящик. А полотенце я тебе здесь оставлю. После этого дверца снова закрылась. Выдохнув, Илья направился в указанное место. Открыв шкаф, он отыскал штаны для сна вроде его размера. Футболку он решил оставить свою. Окинув взглядом комнату, он нашёл ее весьма уютной, хоть и пустоватой. Простояв так ещё немного времени, он все же решился лечь на спину на кровать, свесив ноги на пол. Уставившись в потолок, он прислушивался к падающим каплям от душа. На всю эту обстановку пришло одно лишь слово в его пьяную голову: медитативно. Кровать была настолько удобна, а он настолько пьян, что уже был готов уснуть, но его вывели из состояния гипнагогии звуки открывшейся двери и последовавшие за этим шаги. Мужчина поднялся на кровати и обернулся в сторону шагов. Волосы на голове Димы были немного влажными. – Я тебе полотенце на стиралке оставил. Оно там сложенное лежит. После этих слов он плюхнулся на кровать. Илья же потопал в ванную, закинув штаны на плечо. Раздевшись и постояв несколько минут под тёплым душем, на него напало невероятное желание поспать. Как-то даже неловко. Минут пятнадцать назад он был готов… Откинув эти мысли, чтобы не ставить себя в ещё более неловкое положение, Илья, протерев полотенцем свое тело и надев одежду, вышел из ванной. Пройдя в спальню он увидел, что обладатель квартиры уже тоже, по-моему, не особо настроен. Свет в спальне шёл только с улицы, слегка пробивавшись сквозь плотные шторы. Со всей грацией изрядно подвыпившего человека, Илья направился к кровати. Прилёгши рядом и сразу укутавшись в одеяло, он посмотрел на уже прикрытые глаза напротив. Димины длинные ресницы были видны даже в темноте. Из молчаливого наблюдения за прекрасным светловолосого вырвал сонный голос: – Илюх… ты меня конечно извини, но я… чё-то это… – запинался он уставшим голосом. – Спать? – Ага, – утвердительно ответил брюнет, приоткрывая все-таки один глаз. – Да я и сам хотел, не знал, как тебе сказать. – Да так бы и сказал. Мы ведь уже не настолько молодые, организм устаёт. А ещё и алкоголь… – Мда. Завтра будет тяжёлое утро, – тихонько ответил Илья. – Во всех смыслах. Полежав ещё немного, Овечкин, уже шепотом, спросил: – Дим? – Чё? – Ответили ему смазано. – Можно тебя обнять? – Я уж думал ты не предложишь. Лениво переместившись ближе к Овечкину, он уткнулся ему носом куда-то в район плеча, положив свою голову аккурат под подбородок Ильи. В ответ его обняла одна рука, а другая аккуратно переместилась на затылок, успокаивающе поглаживая. Ночью, пока их не застал бадун, в комнате было слышно спокойное дыхание двух человек, а также негромкий ход часов. Он не один.