Поддержка – это главное

— Я всё равно пойду на эту тусовку. Рассерженный Вэй Ин сейчас выглядел практически так же, как когда ему было пять и он устраивал истерику из-за того, что ему не хотят покупать игрушку. Юноша обиженно надувал губы, хмурил густые брови и складывал руки на груди. Вэй Ин вообще часто вёл себя так. Не то чтобы он был плаксивым или истеричным ребёнком, просто привык добиваться своей цели любыми способами. И если для её достижения требовалось поплакать, он прибегал к этому. В тринадцать, например, он как заладил: мне не нравится моя фамилия, я хочу её поменять вот на эту фамилию, эта мне нравится. Ну и никто не смог ему ничего против сказать. С тех пор он Вэй. — Сынок, может, тебе ещё рано посещать подобные мероприятия, не думаешь? — Се Лянь, как и всегда, пытался разрулить ситуацию, не отвечая при этом твëрдым отказом, но призывая ребёнка подумать, нужно ли ему это. — Все ребята моего возраста давно ходят на вписки и ничего страшного в этом нет, — Вэй Ин закатывает подведëнные глаза – привычка, которую он перенял у одного из своих друзей, и нервно постукивает пальцами по комоду, на котором сидит. Было видно, что Вэй Ин готовился к этой своей "вписке". На нём были модные нынче широкие джинсы и худи из мерча его любимой группы, на концерт которой он ходил в прошлом месяце. Что было ещё хуже – на нём был макияж. Нет, он конечно, и раньше любил подводить глаза, и Хуа Чэн почти с этим смирился, но сегодня это были не просто подведëнные глаза, а цельный, чëрт возьми, макияж. С таким размалëванным лицом только на блядки и ехать. Но Вэй Ин же тут утверждает, что их вечеринка подразумевает максимально лайтовое, почти детское времяпрепровождение, а не организацию блядушника. Так уж получилось, что подросшее чадо, видимо, решило, что оно чересчур взрослое и может ходить в разные места и с разными людьми, не предупреждая при этом родителей. И если бы Хуа Чэн не вернулся с работы раньше обычного, они бы и не узнали, куда это Вэй Ин намылился. Теперь вот они всей семьёй собрались в тамбуре их квартиры, где Хуа Чэн с Се Лянем пытаются отговорить Усяня от так называемой "вписки". — Ну многие ребята твоего возраста и курят, и бухают, и много других вещей делают, — Хуа Чэна уже начинало всё это подбешивать. Даже он себя так не вёл в его годы! — А если они с крыши прыгать будут, ты тоже прыгнешь? — Отец хочет сказать, что волнуется за тебя, — мягко улыбается Се Лянь. — Мы просто не хотим, чтобы тебе... приходилось слишком рано взрослеть из-за некоторых ситуаций, которые могут произойти в месте, где скапливается большое количество людей и у большинства из них... не очень хорошие намерения. Понимаешь, А-Ин? — мужчина присел на корточки рядом с сыном, смотря ему в глаза. — Ну да, ну да, там же все только и думают о том, как меня напоить, накурить, накачать наркотиками и трахнуть, ага. Весь мир же крутится только вокруг меня и все думают только обо мне, — с сарказмом ответил Вэй Ин. — Конечно, там будешь не только ты, но... — Но в вашем возрасте всё хочется попробовать. Сначала бокал вина, потом сигарета, затем наркота, а после – ранняя половая жизнь и подростковая беременность, Вэй Ин. — Сань Лан! Се Лянь прикрикивает на супруга, шëпотом прося заткнуться. Не хватало им ещё, чтобы Вэй Ин из-за жëстких запретов отца замкнулся в себе и не смог ощутить себя полноценным членом общества из-за этих вечеринок. Нужно ведь не запрещать, а объяснять возможные последствия и оставлять выбор за ребёнком. А Вэй Ин у них мальчик умный, сам разберётся, что правильно. И к советам родителей он всегда прислушивался. Просто сейчас у него период такой, им всем нужно это пережить. Наверное, это самые тяжёлые года в становлении личности подростка и разные ребята переживают их по-разному. Кто-то сидит дома целыми днями и его на улицу ферулами не выгнать, а кто-то стремится попробовать всё запретное и нарушить всевозможные правила. Вэй Ин, к сожалению, попал во вторую категорию, как и в своё время его отец. — К тому же, Вэй Ин, ты омега, — всё не унимался Хуа Чэн. — Был бы ты альфой или в крайнем случае бетой – без вопросов, иди куда хочешь. Но ты омега. — Это значит, что на меня должны кинуться все альфы мира, как только я выйду из дома? — фыркнул Вэй Ин, кидая в рот жвачку. — Нет, это значит, что среди твоего же окружения могут быть мудаки. А я не хочу, чтобы моего единственного сына изуродовали, покалечили или ещё чего похлеще. — Ну так нарожайте себе ещё детей, а от меня отстаньте, если дело только в этом, — Вэй Ин выглядел так, как будто он действительно не понимал, в чëм проблема. — Да не в этом дело, твою мать! — ладно, Хуа Чэн готов признать, он был таким же. Жалко, что Вэй Ин пошёл в него, а не в Се Ляня, тогда проблем с ним было бы меньше. — Тогда какого фига я должен сидеть дома?! Вэй Ин огрызнулся, и Хуа Чэн уже хотел продолжить читать мораль, но их прерывает Се Лянь. — Мальчики, успокойтесь, — он выразительно посмотрел на мужа, а после повернулся к сыну. — А-Ин, скажи лучше, на этой вечеринке будут твои друзья, да? Цзян Чэн, например, он очень хороший мальчик. — Ну да, — тут же оживился Вэй Ин и перестал хмуриться. Если сейчас он заверит папу, что там будет куча его друзей и они присмотрят за ним, то он отпустит его! — И Цзян Чэн, и Не Хуайсан, и даже Лань Чжань! — Это тот, который с постной миной? — встрял Хуа Чэн, странно дëрнувшись от упоминания Лань Чжаня. Се Лянь махнул на него рукой, мол, затихни, не до тебя сейчас. — А-Ин, а у кого дома вы собираетесь? — вместо этого спрашивает Се Лянь то, что сейчас действительно важнее обсуждения и осуждения друзей Вэй Ина. — У Лань Чжаня, — в глазах юноши появился какой-то озорной блеск. — Эта вечеринка в честь его дня рождения. Ну вы не можете меня не отпустить, когда, по сути, это я уговорил Лань Чжаня организовать тусовку! — Вэй Ин воспользовался запрещëнным приëмом под названием "глазки кота из Шрека", на который постоянно вëлся Се Лянь. Се Лянь уже хотел что-то ответить, но его прервал Хуа Чэн, холодным, беспрекословным тоном заявив: — А, всё ясно. Ты бы сразу сказал, что идëшь к Лань Чжаню домой. Тогда бы и разговора никакого не было. Ты не идëшь на эту вечеринку. Вэй Ин замер, Се Лянь тоже. В чëм дело-то? Почему отца так нервирует любое упоминание об однокласснике Вэй Ина, он ведь раньше так не реагировал ни на одного из друзей своего сына. Лань Чжань ему даже не друг. Ко всему прочему, у этого молодого человека наидеальнейшая репутация, к нему никак нельзя придраться, что он на Вэй Ина "плохо влияет". Это Вэй Ин на своё окружение плохо влияет, если на то пошло. — Но почему, отец? — Это не обсуждается, Вэй Ин. Ты хочешь, чтобы мы тебя отпустили в дом к незнакомому альфе, у которого могут быть чëрт знает какие намерения. Ты хоть осознаëшь степень опасности этих всех "вписок"? Конечно же, вы там будете пить, конечно же, вы там будете пробовать всякую запрещëнку – и не ври, что это не так, я был в твоём возрасте и знаю об этом, – конечно же, вы начнёте играть во взрослые игры на раздевание, и конечно же, альфы начнут спаивать омег, брать их на слабó, только для того, чтобы воспользоваться их состоянием ради удовлетворения собственных низменных потребностей, — продолжил свою лекцию Хуа Чэн. Честно, эта гиперопека со стороны отца Вэй Ина всегда бесила. Обычно таким страдают папочки-омежки, но нет, в их семье Се Лянь более мягкий и больше разрешает сыну. А вот Хуа Чэн постоянно контролирует подросшего Вэй Ина, пытаясь уберечь от неизбежных ошибок молодости. Стоит ли говорить о том, что Вэй Ин всё равно всё делал отцу наперекор и прямо сейчас у него в сумке лежит электронная сигарета, а в шкафу в его комнате, среди наград и шмоток, спрятаны зиплоки с мефедроном и огромный фаллоимитатор? Отец прибьëт его, если узнает. — Лань Чжань не такой! И остальные альфы у нас в классе нормальные. — Твой Лань Чжань такой, — резко ответил Хуа Чэн. — Такой же шестнадцатилетний альфа двадцать первого века, у которого разгар пубертата проявляется в колом стоящем члене и желании заняться сексом с любым доступным омегой. И думает он сейчас этим самым членом. — Но ты же таким не был! — тут же отзеркалил Вэй Ин. — А значит не все альфы идиоты. — Наше поколение было абсолютно другим. Я вот за твоим папой всю школу ухаживал, с первого класса. А у вас сейчас как: познакомились и сразу в кровать. Иногда и познакомиться не успеваете. — Да угомонись, Сань Лан, — Се Лянь больше не может слушать этот бред про поколения, альф-мудаков и их историю как пример идеальных отношений. Учитывая то, что уже в семнадцать они с Сань Ланом жили вместе, а в восемнадцать у них родился Вэй Ин. Такой себе пример непорочности. Но про ухаживания – правда, Сань Лан ещё будучи в начальной школе дарил Се Ляню шоколадки и валентинки. — А-Ин, у тебя же нет мыслей такого характера о господине Лане, верно? Ты же у нас ещё о таком не думаешь, да? Тебя школа заботит, ты придя из школы полдня сидишь за домашним заданием и даже из комнаты не выходишь. Такое ощущение, что Се Лянь пытался убедить в этом себя. "Я полдня не выхожу из комнаты, потому что я под кайфом", – ехидно думается Вэй Ину. — Каких мыслей? — непонятливо захлопал глазками Вэй Ин. — Лань Чжань меня даже другом не считает, вы о чём, — омега рассмеялся, но сразу же немного засмущался, когда продолжил. — Но я хотел бы с ним подружиться, — юноша на несколько секунд прервался и полез в свой рюкзак, явно ища там что-то конкретное, и вскоре достал оттуда небольшой крафтовый пакет с милым маркерным рисунком, его Вэй Ин, скорее всего, нарисовал сам. — Вот, даже подарок купил. И уговорил его вечеринку закатить. — Как это мило, А-Ин, — улыбнулся Се Лянь. — Ну конечно иди! — услышав это, Хуа Чэн тут же стал громко и эмоционально высказываться, на что Се Лянь мигом оказался рядом с мужем и ладонью закрыл ему рот. — Не слушай отца. Всё, хорошо вам повеселиться! — улыбка Се Ляня растянулась ещё шире, он помахал сыну на прощание и, схватив мужа за руку, потащил в спальню. Вэй Ин явно обрадовался такому исходу событий и тому, что они всё решили даже без криков и рукоприкладства, и потому быстро сгрëб свои вещи, застегнул куртку (Вэй Ин закалëнный, но всё-таки на улице январь) и уже через минуту был слышен щелчок входной двери. Се Лянь облегчëнно выдохнул, переставая сдерживать мужа по рукам и ногам, и спокойно откидывается на кровать. Хотя ладно, Хуа Чэн очевидно сильнее и сдерживание ему бы не помогло, если бы он хотел сопротивляться. Он позволил Вэй Ину уйти. Но на Се Ляня Хуа Чэн немного подуется – так, для вида. Мешает тут воспитательную работу с сыном проводить, видите ли. — Зачем ты ему всё разрешаешь? — всё-таки возмутился альфа. — Совсем ведь на голову сядет. Уже сел. — Он омега, Сань Лан. С ним нужно разговаривать иначе. Особенно сейчас, когда он каждое слово воспринимает в штыки, — так, как будто бы объясняет маленькому ребëнку, ответил Се Лянь. У него, как у детского психолога, уже начинается профдеформация и он со всеми говорит как с детьми, которым требуется объяснить простую истину. — Да и не кажется мне, что этот мальчик может представлять опасность для Вэй Ина. Я видел его всего несколько раз, когда заезжал за А-Ином. Сань Лан, он Вэй Ина боится как огня! О каких злых намерениях может идти речь, если этот мальчик как божий одуванчик, от всего шарахается? — А я ещё другое увидеть успел, — недобро усмехнулся Хуа Чэн. — Ты, скорее всего, это не заметил, но, в общем, когда в начале этого учебного года мы вместе забирали Вэй Ина с вечерних занятий, вместе с Вэй Ином из школы выходил этот Лань Чжань, которого забирал его брат. Так вот, гэгэ, ты бы видел, с каким видом побитой собаки этот "мальчик-одуванчик" смотрел на Вэй Ина! Честное слово, там всё серьëзно и, по всей видимости, уже очень долго. Я таким же взглядом на гэгэ смотрел, — альфа перевëл взгляд на мужа, мимолëтно чмокнув Се Ляня в губы. — Тогда почему ты так сильно пытаешься отгородить Вэй Ина от общения с ним? Если он действительно влюблëн, он и пальцем не тронет объект своей симпатии, — задаёт вполне очевидный вопрос Се Лянь. —Ты нашего Вэй Ина видел? Он у нас немного дурачком вырос и не замечает ничего, что касается его самого. Я же как лучше хочу. И этот Лань Чжань, может быть, перерастëт свою влюблённость в Вэй Ина, и Вэй Ин не будет так разочарован во всëм мире, узнав, что его милый невинный друг оказался тем, кто дрочит на него по ночам, — хмыкнул Хуа Чэн, ещё раз обдумывая всю эту ситуацию. М-да, вот и вырос их Вэй Ин. Казалось бы, ещё совсем недавно они, молодые и зелёные, не могли нарадоваться тому, что у них родился очаровательный маленький омега. А сейчас ещё немного и этот маленький омега замуж побежит – это же Вэй Ин, что с него взять. У Хуа Чэна есть ужасное предчувствие, что замуж его сын выскочит за Лань Чжаня. И что-то ему кажется, что это будет по залëту. Лишь бы Вэй Ин не родил ещё раньше, чем они с Се Лянем, ещё до своего совершеннолетия. Не хотелось бы о таком думать. Чëрт, у Хуа Чэна очень, очень хорошо развито шестое чувство, оно его никогда не подводило. Твою мать, Вэй Ин, пусть у тебя будет больше мозгов и ты сможешь повременить с этим всем. *** Хуа Чэн и Се Лянь ещё долго разговаривали о том, какое будущее, как они думают, ждёт Вэй Ина. Конечно, они, как родители, примут любое его решение. Если Усянь решит получать высшее образование – они ему помогут и, если понадобится, будут платить за его обучение. Если Вэй Ин захочет быть папой и начнёт строить семью – без проблем, Хуа Чэн и Се Лянь будут сидеть с внуками (прости господи, лучше не надо). Хуа Чэну всё ещё не хочется принимать Лань Чжаня в качестве зятя, ну не нравится он ему. Но, так уж и быть, если Лань Чжань всё-таки начнёт встречаться с Вэй Ином, Хуа Чэн согласен пообщаться с молодым альфой и, может быть, при личном разговоре с глазу на глаз, его мнение о нём изменится. Наверняка этот разговор будет состоять из всего одной фразы: "Обидишь Вэй Ина – убью". За разговорами мужья не замечают, как открывается входная дверь и в коридоре становятся слышны шаги. Вэй Ин так быстро вернулся: всего три часа с его отъезда прошло. Обычно после таких вечеринок и на следующий день вернуться довольно проблематично. Се Лянь вот уже начал волноваться, что произошло что-то не то, и потому практически выбежал в коридор встречать сына, ну и мужа за собой потянул. Внешне Вэй Ин выглядел абсолютно трезвым и ненакуренным, что уже обнадëживало. Но вот настроение у него какое-то совсем нерадостное – тут же отметил Хуа Чэн. И всё же что-то здесь ещё было не так. Альфа подошёл ближе и тут... конечно, всё встало на свои места. Вэй Ин, ну чего же ты такой тупой-то у нас, господи? От тебя альфой несëт за километр. Ну и конечно же, о каких презервативах на вписке может идти речь, если там все между собой свои венерические заболевания перемешивают и детей другу заделывают. Господи, сейчас ещё окажется, что этого дурачка придётся на аборт записывать. — Я надеюсь, что вот этот, не побоюсь этого слова, аромат от тебя из-за крепких дружеских объятий, — спокойно сказал Хуа Чэн. Он немаленький, он прекрасно понимает, что такой запах от простых объятий не получить, даже если у альфы, с которым обнимаются, очень сильный феромон, но может же Хуа Чэн хоть немного помечтать о лучшей жизни? Вэй Ин смотрит на него своими красивыми глазами и в момент рушит все мечты и надежды несчастного отца. — Не-а. Хуа Чэну нужно сесть. И выпить чего-нибудь крепкого. Валерьянки, например. Они ведь уже немолоды. Такие новости с порога не говорят, тем более старикам. — Предлагаю всем нам перейти в гостиную, — доброжелательно предлагает Се Лянь. — А-Ин, раздевайся, тут жарко. —Нараздевался уже, — усмехнулся Хуа Чэн, уходя вместе с Се Лянем в гостиную, где они вместе ждут Вэй Ина. Се Лянь заваривает ромашковый успокаивающий чай и на всякий случай ставит на журнальный стол успокоительное. Хуа Чэн ждёт сидит с видом а-ля "я жду разбора полëтов", подпирая подбородок рукой, и нервно стучит костяшками второй руки по деревянной поверхности. Вэй Ин отчего-то слишком долго снимает с себя верхнюю одежду и Се Лянь уже хотел выйти в коридор, чтобы посмотреть, чего там Вэй Ин затормозил. Но в этот момент юноша наконец появился в проходе. — Проходи, садись, чего ты как неродной, — Се Лянь всеми силами скрывает то, что волнуется сейчас даже такой человек как он. Но омега ни в чëм не собирается обвинять сына. Он сам, конечно, никогда такого не поймëт, потому что никогда за свою молодость не был на всяких вечеринках, но по работе он знает, что такое случается, их случай не единичный и что в такой деликатной ситуации ни при каких обстоятельствах нельзя кричать на подростка, ведь сейчас ему как никогда требуется поддержка. Вэй Ин садится в одно из кресел и неуверенно берёт в руки свою чашку. Их мальчик, вечно шутящий самые нелепые шутки и незнающий чувства такта, сейчас сидит тихонечко, опустив голову и пряча глаза, и боится что-либо сказать. Се Лянь, видя этот ужас, придвигает к сыну упаковку с печеньем – это попытка создать комфортную обстановку, чтобы разговорить ребёнка. Вэй Ин вроде немного успокаивается и начинает пить чай. — Кушай, — кивает Се Лянь на печенье. — Можешь вообще ничего не говорить, главное кушай. Вэй Ин начинает есть. Они пьют чай в тишине. Спустя минут двадцать давящей тишины, первым не выдерживает Хуа Чэн. На его и так разболтанные нервы это очень сильно действует. Особенно звук издевательского тиканья маятниковых часов. — Нет, ну ты мне скажи, — его чашка с грохотом опускается на блюдце. — Это был твой Лань Чжань? Вэй Ин поднимает на него глаза. Затем снова опускает голову, продолжая водить ложкой по поверхности чашки. Вздыхает и выдаëт тихое "мгм". Вместе с ним вздохнул и Хуа Чэн. — Я его убью, — весело сказал альфа. На это тут же весьма бурно отреагировал Вэй Ин, оторвавшись от рассматривания чашки. — Не надо! — сразу осëкся юноша. — Не надо, я... сам виноват. На его плечо тут же легла ладонь папы, а на затылок опустилась рука отца. Родители всем своим видом показывали, что готовы выслушивать и поддерживать. И сами они сидели, боясь лишний раз двинуться, дабы не смутить Вэй Ина и не оборвать его настрой рассказать. — Ты всегда можешь довериться нам, — мягко напомнил Се Лянь. Не давить всегда было его главным правилом даже в самом серьëзном разговоре с сыном. — А чего тут говорить? — вдруг резко спросил Вэй Ин, посмотрев на взрослых. — Лань Чжань был пьян, а я... — омега прикрыл глаза, словно в своеобразной попытке стереть эти воспоминания и не дать свершиться содеянному. — Я сам к нему полез. Он ни в чëм не виноват. Да он даже не вспомнит ничего, когда протрезвеет! — Ты жалеешь о том, что это случилось или о том, что господин Лань не вспомнит? — вкрадчиво спросил Се Лянь, не прекращая поглаживать сына по руке. — Я жалею о том, что воспользовался не лучшим состоянием другого человека для совершения своих коварных планов, — усмехнулся Вэй Ин, а к его глазам подступили слëзы. — Я знаю, что Лань Чжань будучи трезвым никогда бы не согласился на такое. Он бы никогда больше не вëл себя так, как вëл сегодня. Не позволил бы сидеть на его коленях, не позволил бы смеяться над ним, не позволил бы себя целовать... И другое... Тоже бы не позволил, — Вэй Ин ещё больше схватился за голову, сильнее осознавая, что он натворил. — Ты сделал это только чтобы подразнить? — с неким разочарованием в голосе спросил Се Лянь. — Нет, он мне нравится, — честно и обречëнно оповестил Вэй Ин. Не в его положении сейчас что-то недоговаривать, он и так был в жопе. — Было так приятно просто проводить время с мальчиком, который тебе нравится, знаете. В обычной жизни он не позволяет даже прикоснуться к себе. Я же мог просто сидеть с ним рядом... Мог наслаждаться его компанией, при этом не залезая на него и не стягивая с него одежду... — Так вы прямо до самого конца дошли? — всё же не удержался от этого вопроса Хуа Чэн. Его он терзал с самого начала сего банкета. Вэй Ин тихо угукнул, начиная смущаться ещё больше. — Он же метку тебе не поставил, я надеюсь? — уточнил на всякий случай альфа, а то мало ли, всякое бывает. Хотя и без того, Хуа Чэн уверен, Вэй Ин уже думать ни о ком другом не сможет. Тем более, сейчас, после того, как они трахались на этой злосчастной вписке. Вэй Ин покачал головой, а затем отодвинул горловину худи, демонстрируя чистую, белоснежную шею. — Нет. — Ну слава богу, хоть что-то хорошее есть в этой ситуации, — на альфу убийственно посмотрел Се Лянь, да так, что ему аж не по себе стало. Поэтому Хуа Чэн очень быстро переключился на другую тему, более приятную. — Ты не раскисай главное. Через недельки две сделаем тест, а там и поглядим, чего делать. Если отрицательный будет – хорошо, если положительный – тоже нормально, сейчас эти медикаментозные прерывания сплошь и рядом делают, уже через час домой пойдëшь. Лицо Вэй Ина выражало полное непонимание того, о чём говорил отец. — Какой тест? — спросил он. — Как какой – на беременность, конечно, — Хуа Чэн сделал вид, будто не понимает, как такое можно не понимать. Се Лянь зарядил Хуа Чэну локтем в бок, для профилактики, чтобы всякую хрень не говорил. — Это отец так шутит, А-Ин, — мило улыбнулся Се Лянь. — Конечно же, у тебя всё будет нормально и нам не придëтся прибегать к этому, — заверил он, а у самого холодок по спине пробежал. Не придëтся же? Вэй Ин в ответ улыбнулся своей самой искренней, яркой улыбкой. *** На следующий день Вэй Ину в школу не надо было и, так уж получилось, что он был единственным, кто остался дома, когда в дверной звонок позвонили. Подойдя к парадной двери, омеге становится слишком лень смотреть в глазок, и он просто открывает дверь. Наверное, это родители вернулись пораньше. Какое же удивление постигает Вэй Ина, когда на пороге своего дома он видит Лань Чжаня. Чертовски красивого Лань Чжаня в снежно-белом костюме и с букетом алых, очень красивых роз. Молодой альфа сейчас казался решительным и неуверенным одновременно. — Вэй Ин, я помню всё, что было вчера и хочу спросить. Ты будешь моим парнем? — Лань Чжань робко улыбнулся, протягивая омеге букет.