Потерянные души

      Верхний край солнца скрылся за горизонтом, оставив после себя лишь тусклый отсвет рыжего зарева. С востока на шхуну неумолимо надвигалась стена ночной тьмы. На палубе зажёгся последний фонарь. Вечер выдался тёплым, поэтому матросы выбрались поужинать на свежий воздух. Трелони, следуя каким-то своим внутренним побуждениям, велел налить всем по двойной порции грога, и Смоллетт хмуро наблюдал, как с каждой минутой его экипаж превращался в пьяный сброд. Он давно перестал спорить, может, потому, что Трелони ничем не проймёшь. А может, потому, что за одну улыбку он готов был позволить экипажу развлекаться как душе угодно.       Смоллетт следил за ним краем глаза — смотреть открыто не позволяла совесть, а отвернуться совсем он не мог, как ни старался. Он что-то негромко напевал, шутил, смеялся над чужими шутками, так простодушно и беспечно, словно ни о чём не знал. Впрочем, откуда бы — Смоллетт хорошо умел держать себя в руках. В отличие от некоторых.       Капитан поднялся на ют. Оттуда весь корабль был как на ладони. У штурвала, закреплённого тросом в одном положении, никого не было, а чуть в стороне, облокотившись о перила, стоял человек, выводивший Смоллетта из себя одним только фактом своего присутствия на корабле.       — Добрый вечер, мистер Эрроу, — окликнул его капитан, подходя ближе. Эрроу кивнул ответ и продолжил с лёгкой улыбкой следить за матросами внизу. — Чем это вы заняты?       Штурман повернул голову к нему и улыбнулся шире. Смоллетт сжал губы. В глазах Эрроу как всегда сверкали пьяные искорки, а в его лёгкой мечтательной улыбке было что-то такое, что Смоллетт уже видел в ней раньше, но никак не мог понять…       Смоллетт бросил короткий взгляд на шканцы.       — Звёзды сегодня прекрасны, неправда ли? — ухмыльнулся Эрроу и снова отвернулся от него.       Капитан проследил за направлением его взгляда и сжал руки в кулаки. Он уже не в первый раз замечал, с каким бесстыдным любопытством его помощник смотрит на того, на кого сам Смоллетт изо всех сил старался не обращать внимание. Он нахмурился.       — Не морочьте мне голову, — сурово отозвался он. — Я прекрасно знаю, куда вы смотрите.       Эрроу лукаво приподнял одну бровь и ухмыльнулся.       — Не место ему такому на корабле, — вздохнул он, положив подбородок на сцепленные руки.       По телу Смоллетта прошла волна озноба. Значит, не ошибся.       Капитан сглотнул, с трудом взяв себя в руки.       — Он волен сам выбирать свой путь, — спокойным тоном заметил он.       И бросил на Эрроу многозначительный взгляд. Но тот продолжал смотреть вниз, казалось, не обращая на него ни малейшего внимания.       — Думаете, он сам выбрал карьеру моряка? — пожал он плечами.       — Вы полагаете иначе?       Эрроу ответил усталой снисходительной усмешкой, будто ответ был очевиден. Смоллетт глубоко вдохнул и медленно выдохнул.       — В море людей приводят нужда и безысходность, — сказал Эрроу. Затем он повернулся к капитану и внимательно оглядел его. — По крайне мере, таких, как мы с ним.       Стук крови в ушах заглушал плеск волн о штевень и шелест парусов. По лицу разлился гневный румянец. Он приблизился к Эрроу ещё на шаг.       — Он ни капли не похож на вас, мистер Эрроу, — отчеканил Смоллетт, глядя прямо ему в глаза.       Штурман развернулся всем телом и облокотился спиной о перила.       — А вы считаете, он вышел из аристократии, как вы? — Теперь в его насмешливом тоне слышался намёк на вызов.       — Я говорю совершенно о другом, и вы это прекрасно понимаете.       Эрроу обернулся через плечо и облизал губы. Внутри у Смоллетта что-то треснуло.       — Да, чего скрывать, парень он славный… — протянул Эрроу. — Даже слишком.       Он прикрыл глаза. Его губы растянулись в лёгкой улыбке. Смоллетт стиснул зубы, заставляя себя твёрдо стоять на месте и не подходить к нему ещё ближе.       — Запомните вот что, господин первый помощник, — начал он, чётко выговаривая каждое слово, — если вы этого парня хоть пальцем тронете, живо полетите за борт.       Эрроу широко раскрыл глаза, удивлённо уставившись на него.       — Страшная угроза, сэр. А если, предположим, он меня потрогает?..       — Замолчите! Не притворяйтесь, будто не понимаете! Мне ваши мысли известны.       — Откуда бы? — Эрроу задумчиво нахмурился и неопределённо махнул рукой: — Разве что у вас такие же…       Смоллетт не успел даже ещё раз прокрутить эту фразу в голове. Едва Эрроу договорил последнее слово, как пальцы Смоллетта уже сомкнулись на его воротнике, и в следующую секунду капитан уже всем телом прижимал его к перилам. Эрроу рвано выдохнул, как от резкого удара в грудь, а затем снова улыбнулся.       — Вам стоит хоть немного думать, прежде чем что-то говорить, — прошипел Смоллетт ему в лицо.       — Не обессудьте, капитан, но врать я не умею. — Штурман прикрыл один глаз. — Только очень убедительно шутить.       — Если не можете держать в узде свои желания, так хотя бы имейте совесть не выставлять их напоказ. Это может стоить чести не только вам. — Смоллетт невольно покосился на компанию на шканцах, затем снова осмотрел Эрроу и презрительно фыркнул. — Впрочем, о какой чести вообще идёт речь…       Штурман вдруг перестал улыбаться и устало вздохнул.       — Я, по крайней мере, честен хотя бы сам с собой. — Он склонил голову на бок. — Чего и вам желаю.       Смоллетт едва не задохнулся.       — Как смеете вы, грязный безответственный пьяница, чему-то меня учить!       — А чем вам поможет ненависть к самому себе? — пожал плечами в ответ Эрроу.       Смоллетт вжал голову в плечи, словно пытался от чего-то спрятаться. Он по-прежнему не сводил с Эрроу пылающего взгляда, но теперь чувствовал себя так, будто его вывернули наизнанку и просветили все внутренности насквозь.       — Не смейте даже смотреть в его сторону, — снова заговорил Смоллетт, стараясь не выдать непонятно откуда взявшийся трепет в груди. — Если я увижу в его поведении хоть намёк на то, что вы прикасались к нему, протяжка под килем покажется вам самым мягким наказанием.       Штурман сердито сдвинул брови. В каждом его движении было что-то раздражающе лёгкое и искреннее, будто он и правда не понимал, чем заслужил гнев Смоллетта.       — Если вы убеждены, что мои мысли непременно порочны, — медленно проговорил он, — то ни черта вы не знаете. В моих чувствах нет ни капли жестокости или эгоизма. Он не девица из борделя, чтобы думать о нём, как об одноразовом партнёре.       — Как вы вообще можете думать о нём в… таком ключе?! — выдохнул Смоллетт. — Я подозревал, что ваша душа ещё более отвратительная, чем внешний вид, но теперь я в этом убеждён.       Эрроу побеждённо вздохнул.       — Спорить не стану, капитан. — Он поднял голову. — Однако Грей тут совершенно не при чём.       Смоллетта передёрнуло. Он ни капли не сомневался в том, о ком идёт речь, но будто до последнего надеялся услышать другое имя — которое не было бы для него так важно. То, от чего он всё время убегал, настигло его внезапно и бескомпромиссно, как цунами, разбив его корабль в щепки и бросив посреди океана совсем одного. Впрочем, он давно чувствовал, что сбился с курса, но отчаянно не желал это признавать.       — Будь он девушкой, на подобного вам он бы даже не посмотрел, — заявил Смоллетт.       — В таком случае мне повезло, что он не девушка.       Рука капитана оторвалась от груди Эрроу, налету сжимаясь в кулак, затем с размаху врезалась ему в скулу. Эрроу удивлённо ахнул, машинально дотронувшись кончиками пальцев до места удара.       Смоллетт вздрогнул и резко отстранился. Его била крупная дрожь, как при лихорадке, внутри всё то загоралось адским пламенем, то застывало в полярных льдах. На мгновение Смоллетту показалось, будто его вдруг вытолкнуло из тела и теперь он смотрит на всё, что происходит, со стороны. Будто он почему-то перестал быть собой…       — Удивительно, как это вам не противно ко мне прикасаться, да ещё и прижимать к перилам с такой… страстью.       Насмешливый голос Эрроу вернул его к действительности. Смоллетт искренне поражался тому, как этот человек каждый раз умудрялся сохранять безмятежный вид, когда ему грозило жёсткое дисциплинарное взыскание. Правда, это выводило капитана из себя ничуть не меньше всего остального в поведении Эрроу.       — Заткнитесь! — воскликнул он. — Я отвечаю за безопасность каждого члена моей команды, и уж поверьте, ваши дьявольские происки я без внимания не оставлю. — Вдох, выдох, снова вдох. Смоллетт медленно отступил на шаг назад. — Если в вас есть хоть капля уважения к нему, вы оставите его в покое.       Эрроу фыркнул.       — Скажите, капитан, вы боитесь произносить его имя или просто забыли? — бросил он.       — Абрахам Грей заслуживает счастья, чёрт бы вас побрал!       Заслуживает счастья. Смоллетт знал этого человека так же поверхностно, как и любого другого матроса (и убей не понимал, что такого особенного в нём было). И вряд ли он мог с уверенностью сказать, что для Эйба счастье…       Капитан серьёзно сдвинул брови. Уж точно не ухаживания такой черни, как Эрроу. Не говоря уже обо всём остальном. Смоллетт вздохнул. Его моральному компасу никак не удавалось отыскать север.       Штурман тяжело вздохнул.       — Успокойтесь, капитан, вы ведь прекрасно понимаете, что у меня нет никаких шансов. — Он невесело усмехнулся. — Как, впрочем, и у вас. Но, как вы сами и сказали, мистер Грей волен сам выбирать свой путь. А мне, по крайней мере, есть, что ему предложить.       — Я предупредил вас, Эрроу, — тихо отозвался Смоллетт. — И будьте уверены, свои обещания я всегда держу.       Его голос почему-то утратил прежнюю строгость и уверенность, словно он… вышел из этого спора проигравшим.       Эрроу отошёл от перил и развёл руками.       — Ваши угрозы меня не страшат, — спокойно сказал он. — А вот перспектива всю жизнь прожить, играя в прятки непонятно с кем — весьма.       На этих словах штурман отвесил театральный поклон и, слегка пошатываясь, зашагал по лестнице, ведущей вниз. Смоллетт упёрся руками в перила, отчаянно пытаясь заставить себя отвести взгляд. Перед глазами то и дело мелькали всплески золотисто-рыжих волос, в ушах звенело весёлое пение, воздух пах грогом, солью и почему-то сосновой стружкой. Тьма, сомкнувшаяся стеной прямо за границей света фонарей, окутала корабль со всех сторон и не желала отпускать.       Смоллетт посмотрел на свои костяшки. Никогда ещё он не позволял себе такой низости — что же этот парень с ним сделал!.. Сердце словно сорвалось с края обрыва и с опустошающей быстротой ринулось вниз. Смоллетт вдохнул поглубже, поднял голову и отыскал на палубе Грея, даже не попытавшись воспротивиться этому желанию. Тот тихо смеялся над шутками товарищей, в его пьяных глазах сверкали звёзды, и взгляд этих глаз был устремлён куда-то в небо, за грань пространства и времени. Туда, где хранится всё самое важное.       Говорят, у рыжих нет души.       Поэтому они крадут чужие.