Poor unfortunate soul

      Когда Саймон вернулся в свою комнату, вместе со своей новой соседкой разумеется, там уже никого не было. Судя по всему Бран почти сразу исчез, но взгляд Саймона быстро зацепился за небольшую записку, оставленную на стикере приклееном к горшку цветка. Мужчина подошёл ближе, взяв листок в руки. На нём аккуратным почерком было выведено небольшое послание.       — «Постарайся не убить себя и кошку», —       Саймон сжимает записку в кулаке, кажется даже планируя выкинуть её в окно, но она почти сразу же исчезает не оставив и малейшего следа.       — Вот гадёныш, да? —       Со вздохом произносит Смит, повернувшись к кошке. Саймона ужасно бесит эта сущ, вот только почему он улыбается сейчас? Возможно, потому что больше он не один. Ли к этому времени уже успела занять кровать Саймона, растянувшись по всей подушке. Видимо поспать сегодня не выйдет. Саймон взглянул на настенные часы, чьи стрелки показывали пол десятого вечера.       — Ну видимо завтра пойдём тебе за всем необходимым, —       Устало произносит мужчина, присаживаясь на край кровати. В какой-то момент его голову посещает абсолютно тупая мысль, для которой он так и не смог найти оправдание. Саймон прикрывает глаза, запрокинув голову назад.       — Эй, Бран, явись. Или как там тебя ещё призвать, —       Спустя пару секунд Смит открывает глаза, разочарованно вздохнув. Действительно, на что он рассчитывал?

***

      Первые три дня Саймон провёл вполне спокойно, если не считать проблем с адаптацией его нового питомца. Ли оказалась довольно своевольной и совершенно не хотела поддаваться приручение, но всё же человек и животное смогли придти к своеобразному компромиссу.        Бран же совсем не появлялся, только иногда мужчина чувствовал на себе внимательный взгляд, но как он уже убедился это могли быть и очередные приступ его паранои. По началу было очень странно, после пары сумасшедших дней с нечистью Саймон казалось бы вернулся к нормальной жизни.       На четвёртый день ему даже стало казаться, что Бран ушёл навсегда. Это было странное чувство облегчения, смешанного с лёгкой тревогой. С чего вдруг это существо, так настойчиво достающие Саймона несколько дней подряд вдруг решило исчезнуть?       На восьмой день Саймону стало казаться, что это всё-таки был странный сон или галлюцинации, покинутые ему уставшим сознанием, ведь ничего вокруг не говорило о том, что Бран реально существовал. Горшок был цел, записка сразу же исчезла, а царапины на голове давно зажили и больше не болели. Он снова попытался позвать Брана, но никто не пришел.       На десятый день Саймону стало совсем не комфортно. Всё это было как-то странно и не привычно. Мужчина стал хуже спать, постоянно просыпаясь посреди ночи, чем тревожил Ли спавшую у него в ногах. От странного смешения чувств осталась только тревога от непонимания происходящего. Может он и правда болен? У него паранойя, галлюцинации и бог знает что ещё, с таким набором его точно упекут в психушку или хотя бы выпишут таблетки. Может тогда ему станет хоть немного легче. Саймон всё больше стал ощущать мерзкое ощущение одиночества, сверлящие его изнутри.       На пятнадцатый день Саймону становится сложно стоять в ванной перед зеркалом и видеть в нём своё убитое отражение. Он хотел сходить к врачу и даже не один раз, чтобы провериться и может даже попить какие-то дрянные таблетки, но каждый раз когда он собирался, его останавливало мерзкое чувство, живущее внутри его уставшей душе, что Бран всё же не был галлюцинацией и совсем скоро вернётся? Да, Саймону определённо хотелось что бы это чёрное нечто, светящиеся в темно, вернулось и снова начало доставать Смита. Ведь тогда, он перестанет чувствовать себя так отвратительно ничтожно.       Казалось, что с каждым днём ему становится всё хуже и хуже, всё сложнее встать с кровати и заставить себя сделать хоть что-то. Последнее что его держало, заставляло вставать по утрам, ходить в магазин, как-то питатся — это Ли, что так же ощущала переживания своего нового хозяина и не отходила от него не на шаг, а так же ответственность перед пропавшей сестрой, которую он обещал найти.       За окном так же становилось всё туманнее, а солнце с каждым днём выходило из облаков всё реже и реже. Это могло говорить лишь о приближающихся дождях и только отбивало у мужчины оставшиеся желание выходить на улицу. Когда дома в очередной раз закончилась кошачья еда, Саймон всё же заставил себя выйти в магазин, что бы не мучить животное. Сильный ветер носил по улице листья и мелкую пыль, а противный песок каждый раз наровился попасть в глаза человека, ещё сильнее мешая видимости.       Когда Саймон в очередной раз проходил мимо стеллажей, в уже приевшимся, полу-пустом магазине, его взгляд зацепился за те самые йогурты с черникой, которые он купил в прошлый раз по какому-то странному навождению.       И вот сейчас, он снова стоит перед этими йогуртами, совершенно не подвижно пиля их взглядом. Он ходит вокруг этого стеллажа ещё какое-то время, но всё же берёт пару баночек и возвращается домой. Зачем они ему? Он сам не знает. Отдаст кошке, совсем как в прошлый раз.       Так проходит ещё пара дней и в конце концов Саймон ощущает себя потухшей свечой, сгоревшей до последней капли воска. Проходит ровно двадцать шесть дней с момента пропажи Брана, но Саймон чувствует будто уже давно летит сквозь непроглядную пустоту космоса. Такую холодную и пустую.       Он не слышит ничего вокруг, только тихое тиканье часов, которое кажется скоро сведёт его с ума. Почему он чувствует себя таким разбитым после того как Бран ушёл? Он же сам хотел. Точно. Он сам просил его уйти и даже не один раз. Понимание этого болезненно разрывает Саймона изнутри, заставляя сжаться на собственной кровати. Хочется скулить, как побитая дворовая собака или уснуть чтобы больше никогда не просыпаться. Чтобы больше никогда не чувствовать этого одиночества или просто не чувствовать.       Ком в горле затрудняет дыхание и кажется будто в любой момент эмоции, разрывающие изнутри, выйдут на свет неостановимым потоком.        Надо чем-то заесть это чувство. Сколько он уже не ел? Пару дней точно. Кажется Саймон сам сбился со счёта, сколько уже дней прошло. Из глубины холодильника на мужчину вызывающе смотрят купленные йогурты. Он так и не отдал их кошке, а выкинуть не поднималась рука. То же странное чувство, что и тогда в магазине, заставляет его вытащить пару упаковок на свет тусклой лампочки.       Он пару секунд крутит их в руках, пытаясь сдержать навязчивое желание закончить всё здесь и сейчас. Просто и слегка мучительно. Саймон откладывает йогурты в сторону и бросает взгляд на кошку, застывшую в коридоре.       — Прости, кажется я был для тебя не лучшим хозяином, —       Голос звучит слегка хриплым, кажется он не говорил с тех пор, как последний раз видел Брана. Саймон закрывает дверь в кухню, что бы скрыться от таких умных глаз Ли. Руки начинают судорожно трястись, когда он открывает упаковку, почти сразу же съедая её всю. Горло начинает предательски жечь, а сердце так и норовит выскочить из груди. Только это не останавливает Саймона, он почти сразу же силой заставляет себя съесть вторую и медленно оседает на пол, спиной оперевшись о стену.       Две пустые упаковки черничного йогурта валяются на столе, отсвечивая свет от лампочки прямо мужчине в глаза.       Реакция тела не заставляет себя долго ждать, уже через пару минут ему становится всё труднее дышать и сейчас дело уже не в противном коме в горле. Ему кажется, словно по рукам ползёт тысяча мелких букашек, будто они залазят под кожу и поднимаются вверх по венам. Саймон пытается расцарапать руки, прекратить это ужасное чувство, но с каждой секундой всё больше теряет связь с реальностью.        Дышать становится всё труднее и в какой-то момент тело перевешивает и мужчина почти ложится на пол. Он пытается глотать ртом воздух, но становится только больнее, словно кислород обжигает горло изнутри.       Ему хочется расцарапать себе шею или добраться до сердца, что предательски продолжает стучать, так больно ломая рёбра и вызывая шум в ушах.       Саймон не сразу замечает рядом с собой чёрные, лаковые туфли. Чья-то рука поднимает Саймона с пола, жёстко схватив за плечо.       — Ты чё удумал, идиот? —       Бран слегка встряхивает Саймона, но тот никак не реагирует, просто не может заставить своё тело шевелится. Ему кажется словно он уже совсем не может дышать, а эту последнюю галюцинацию создал его умирающий мозг.       Бран злобно рычит, замечая две пустые пачки черничного йогурта и снова встряхивает Саймона.       — Да ты точно долбанулся! —       Если бы кто-то видел это со стороны, ему бы точно показалось, что чёрное существо не на шутку испугалось за своего человека, но разве такие как он могут за кого-то боятся?        Бран давит на челюсть Смита, заставляя его открыть рот и насильно заставляет проглотить сразу несколько таблеток, не известно откуда взявшихся у него. Он прижимает человека к себе и кладёт голову ему на плечо, прикрыв глаза. — Я же просил тебя не убить себя, —       Обеспокоенным голосом произносит существо, ощущая как грудь человека начинает постепенно вздыматся, получая желанный воздух. Через пару секунд Саймон хрипло кашляет, но всё так же не в силах шевелится.       — Мне было так плохо... —       Даже если это галлюцинация, то Саймону уже всё равно. Мужчине всё ещё сложно говорить, а горло как будто продолжают сжимать горячие тиски, но он всё же продолжает.       — ...когда тебя не было. Мне было так одиноко без тебя, —       Бран тут же замирает на месте, резко открыв глаза и вскинув голову. Сама мысль о том, что кому-то было плохо без него кажется ему чуждой и абсолютно бессмысленной. Он уже хочет что то сказать, про больное чувство юмора у человека, как тот сам прижимается к нему, обнимая под руками, а чёрная рубашка Брана начинает стремительно намокать.       — Пожалуйста..не уходи больше...Не бросай меня одного..я прошу... —       Саймон лихорадочно шепчет одно и то же, опуская голову на плечо существа, не в силах больше пошевелится.        Горячие слёзы рекой текут из его глаз и кажется, что никогда не остановятся. Он прижимается сильнее, пытаясь заглушить рвущийся наружу болезненый скулёж, как ощущает что когтистая рука нежно поглаживает его по волосам.        — ...пожалуйста больше не уходи… пожалуйста.. —       Бран тяжело вздыхает, уже намного нежнее и бережнее прижимая к себе человека.       — Тише моя душа, тише. Я больше никуда не уйду. Не плачь, —       Бран сам опускается на пол, вместе с Саймоном, но продолжает придерживать его за плечо. Смит больше не может сдержить выбравшиеся эмоции и посто сидит в чужих объятьях, пока слёзы не заканчиваются.       Боль человека постепенно стихает, пока они молча сидят на полу небольшой кухни.