Спящий падаван

      Квай-Гон не знал, когда именно это началось; кажется, после смерти Ксанатоса. Не помнил, когда в первый раз поднялся посреди ночи и прошлёпал босыми ногами по пустым коридорам лишь для того, чтобы посмотреть, как его падаван спал. И с чего это всё началось – он тоже не помнил. Он просто иногда вставал посреди ночи и шёл в комнату Оби-Вана, вставал рядом с его кроватью и в полумраке разглядывал лицо спящего мальчика.       Падаван никогда не просыпался, как это было раньше, от чувства пристального взгляда. Джинн обволакивал себя спокойствием и мог часами находиться около кровати Кеноби, не тревожа его сон. Квай-Гон не знал, почему делал такие ночные визиты, почему так долго разглядывал ученика, ему просто… нравилось. Нравилось смотреть, как спал Оби-Ван.       Иногда мальчик вертелся, не просыпаясь, особенно часто это было после сложных и оставляющих глубокий эмоциональный след миссий. Учитель мог чувствовать его беспокойство во сне, иногда на мгновение ощущались вспышки страха – вероятно, воспоминания или видения альтернативных и неприятных исходов тех или иных событий миссии. Оби-Ван чаще дышал, дёргался, сбивал одеяло, запутываясь в нём ногами, меж его бровей залегала складка. Тогда Квай-Гон был рад, что находился рядом. Он поправлял одеяло и сползшую подушку и садился на край кровати, осторожно разглаживал пальцем складку между бровей падавана, стараясь передать ему по связи, что всё хорошо, и тогда мальчик немного успокаивался.       Изредка Оби-Ван просыпался от кошмаров, но на следующее утро не помнил ничего, что было ночью. А ночью он подрывался с кровати со вскриком, и учитель, сидящий рядом, обхватывал его в защитной манере и тихонько раскачивал, шепча в самое ухо слова для успокоения, содержание которых зависело от причины кошмара, которую Джинн научился угадывать ещё днём. Кеноби успокаивался быстро и засыпал прямо в его руках, и тогда Квай-Гон оставался на ещё один час.       Он хорошо помнил те дни, когда кошмары вызывали у его падавана слёзы. Это случилось после визита семьи погибшего Брука, когда Оби-Вана морально раздавили. Джинн, конечно, уже оставил попытки достучаться до Кеноби, понимая, что теперь справиться с этим грузом может только он сам, но ночные визиты не прекратил. В те ночи Квай-Гон осторожно стирал слёзы с зажмуренных глаз и горячих щёк, а мальчик даже не осознавал происходящее. Но именно после тех недель учитель незаметно стал пристальнее следить за дневными приключениями своего падавана; исключения составляли лишь те разы, когда им приходилось разделяться, и смотреть за Кеноби было просто невозможно.       Подавляющее большинство ночных визитов, конечно, проходило спокойно. Квай-Гон смотрел на умиротворённое лицо Оби-Вана, безмятежно посапывающего в подушку, на зажатое в его кулаке одеяло и чувствовал, что отдыхал. Будто вид спящего падавана наполнял учителя новыми силами. Пару раз Джинн даже пошутил, что Оби-Ван спит за них двоих, но никто, конечно, не понял истинный смысл.       Во время миссий Квай-Гон не изменял своей привычке, разве что зачастую не нужно было идти в другую комнату, а можно было просто открыть глаза. Особенно сильно ему нравились те ночи, когда мальчик прижимался к нему во сне, неосознанно привалившись или пытаясь согреться. Тогда Джинн слушал тихое дыхание и чувствовал ровное сердцебиение падавана, незаметно теребя кончик его косички и всматриваясь в мягкие черты лица. Когда же сны Кеноби были наполнены тревогой, Квай-Гон гладил его нахмуренные брови, что всегда помогало падавану расслабиться.       Бывали и такие ночи, когда Оби-Ван улыбался и даже смеялся во сне. Их Джинн любил больше всего и сам улыбался, смотря на мальчика. Приятным снам обычно предшествовали дни, наполненные маленькими радостями или забавными ситуациями. Был лишь один случай, когда Кеноби засмеялся во сне после тяжёлых дней. Это было самое начало его второго шанса в роли падавана Квай-Гона, когда мальчик старался быть идеальным во всём, а учитель всё пытался однозначно показать, что идеальный падаван ему не нужен. Джинн знал, что мозг ребёнка просто не справился с долгим угнетённым состоянием и решил напомнить о приятных моментах жизни.       Квай-Гон не знал, когда именно это началось. Не мог бы назвать даже примерное число своих ночных визитов к спящему падавану. Но он точно знал, что ему по-прежнему нравится смотреть на спящего Оби-Вана. Быть может, когда-нибудь он скажет мальчику об этом. Быть может. А пока – ему уже пора выходить из комнаты и ловить новые эмоции своего заснувшего падавана.