Полный карт-бланш!

Наступило время первого испытания. Уроки на этот день отменены, как и на следующий. Как же хорошо, что я всего лишь зритель, смотрящий с трибуны. Если бы я был там, то точно сердце не выдержало бы, выпрыгнуло и убежало, поседел бы и состарился в четырнадцать. Бесновались драконы, плевались огнем, пытались взлететь и согреть всех теплом своего дыхания, а зрители ликовали и ждали зрелища. Участники проходили распределение по напарникам тура. Кому, какой из драконов достался, огласят позже. — Гарри, как я рад, что ты тут, с нами, — говорит Терри. — Я-то как рад, ребят! Не вынес бы того, что грядет. — А грядет треш! — переживал Майкл. — Жесть! — поддерживал его Тери. — Драккл! — солидарен с друзьями Драко. — Полная задница, — сказал я подчеркивая и объединяя все что было выше сказано, а сам слушал как ругались на чем свет стоит бедные драконы. Я их даже отсюда слышу. А почему? Так я змееуст, а драконы старшие чешуйчатые, так вроде. Поэтому понимаю. Их рык это громкое змеиное шипение. Интересно, а лорд тоже драконов слышит? Надо узнать. А пока шепот Луны: — Ты понимаешь их? — имеет в виду драконов. — Да, они ругаются, всех проклинают и матом покрывают, — шучу, она смеется, — не говори парням о моей способности, — она кивнула, — Луна, а ты кого-нибудь из животных понимаешь? — она сказала лишь про одних, фестралы, она их видит и понимает. Они с ней говорят, по-своему, не словами и фразами, а картинками — это необычный способ общения. — Сказал ей об этом, а она все так же мило улыбаясь, лишь глазами отвечает: — Мне нравится. Этот опыт не передать словами. Они все видят в черно-серых тонах, — говорит девушка, — их картинки, как старые пленочные фильмы, завораживает, — я не спорил, а мы тем временем слушали распорядителей. Представляли пары дракон-чемпион. Виктор Крам — Китайский Шар, Седрик Диггори — Венгерская Хвосторога, Флер Делакур — Валлийский Зеленый. Началось противостояние. И первым в бой отправили Крама. Он применил против дракона, носящегося над кладкой яиц как над драгоценностью, коньюктивинус, связал морду Инкарцерро, и забрал яйцо. Ликование и аплодисменты. Дракон рвет и мечет, крича ему в след: — Могла бы, сорвалась с цепи — спалила тебя, нерадивый человечишка! Поджарила бы тебя до хрустящей корочки, до угольков! — в глазах слезы, от боли, пущенного в нее проклятия, обиды за позор и унижения на глазах людишек, глазеющих с трибун. А еще из-за волнения за свою кладку и детенышей. Но ее уводят, готовят следующего дракона. Следующим становится Седрик и его Венгерская Хвосторога. Помню, по канону она досталась Поттеру, то есть, она бы досталась мне. Но у меня полный карт-бланш, поэтому с ней будет биться Седрик. Было опасно и страшно. Венгерская дракониха жуткая матершинница и садистка. Такие угрозы и выражения, я даже от Маркуса к своим змеям не слышал, а он мастер пыток и нецензурных выражений. Ругалась и говорила, что вертела она всех на одном месте, в разных позах на максимальных скоростях, долго, до крови и слез, до переломанных в труху костей и вывалившихся кишок, вытекающих глаз и мозгов, при этом сопровождались пожелания матом и жутким смехом. — Эта тоже матом ругается? — шепот Луны. — Жу-у-уть, — закрываю уши, — там такой словарный запас, моряки в порту и сапожники позавидуют, а пожелания и желания как у Джека-Потрошителя, опасная дама, — Луна переживала за Седрика, и была причина. Диггори не справлялся, отвлекал, превращал камни в овец, но не помогало, дракониха плевалась на столько мощным огнем, не факт что моя ледяная кольчуга бы спасла. — Гарри, — переживает Луна, — есть способ ему незаметно помочь? Она же его до корочки спалит? — смотрю и думаю. Есть, но это не честно по отношению к соперникам. Да и не поможет лед против такого мощного огня, но есть то, что поможет. — Есть, — ищу среди трибун Тео, — Нотт, Нотт, — тот не слышит, — Теодор! — крик, он меня видит, идет ко мне спрашивает что надо, — помощь стихийную оказать, — показываю на дракона, — еще минута и она из барсука шашлык сделает, помогай. — Как? — У тебя сколько язычков пламени на палочке? — он показывает, как и у меня шесть, — высшие заклинания колдовал? — кивок, — вот и колдуй. Без палочки, почуй магию, огонь везде один, как и вода, сосредоточься на огне дракона, — он смотрит на ее пламя, как на огонь в камине, — да, и теперь приказ, короткий и со всей мощи, — Тео вдыхает грудью, носом, а ртом выдыхает и приказ: — Подавись, — шепот и срыв магии, он падает без сил, а дракон огнем давится, не может проплеваться, этого времени вполне хватает барсуку, чтобы схватить яйцо и сбежать с поля. А мы откачиваем Тео делимся энергией. А он на меня смотрит и говорит: — незабываемое ощущение, Поттер. — А то ж! — Но я больше так делать не буду, — его мотает и шатает, находит лавочку и падает туда, — с тебя Поттер, двухлитровая бутылка Колы и большая пачка чипсов, а еще шоколадка, горькая! — Как скажешь, Тео, как скажешь. Пока мы приводили Тео в чувство, дракониху увели и ей на смену вывели Валлийского зеленого, а в пару ему Флер. Она как вейла на четверть его очаровала, и праздновала легкую победу, как тот скинул очарование и начал бушевать. Она успела схватить яйцо, но дракон успел ее изрядно подпалить, так по касательной, ногу задел. За нее мы не переживали, видели, что все будет нормально. Да и Зеленый не такой опасный, как Венгерская Хвосторога. Огласили места и очки, на первом месте — Крам, на втором — Флер и на третьем — Седрик. Всех отпустили, Чемпионам пожелали удачи в разгадывании следующей загадки. Я и так знаю, но не полезу, пусть сами разбираются. Это они участники Тремудрого турнира, а мы зрители, нам положено наслаждаться шоу, восхищаться их талантами и способностью справиться с трудной задачей, а не принимать в нем непосредственное участие. Спать лег поздно, читал книгу декана, делал в блокноте пометки. Уроков завтра не будет, поэтому могу хоть до утра не спать. У меня завтра занятия с деканом, больше планов нет. Возможно таблицу с расчетами родового древа Поттер продолжить, а то с этим Турниром и подставой совсем все забросил. Понял что засыпаю, клюю носом. Принял быстро душ, надел пижаму и спать. Спал я замечательно. Мне ничего не снилось. Просто закрыл глаза и открыл. Утром мы спали столько, кто сколько хочет. Я в том числе. На завтрак явились не многие, особенно чемпионы и их группа поддержки. Болгары и французы не появлялись до обеда, как и Диггори с компанией. Но зато его фанатская база была на месте и вещала, какой Седрик крутой и как легко справился с драконом, какой он смелый, храбрый! — Не то, что некоторые, — слышал слова Рональда, смотрящего на меня, видя, что его слова до меня дошли, спросил: — да, Поттер? — смех всей фанатской группы, подпевал и одним словом гриффиндурков. — Мда, Уизли, — говорю, чтобы меня слышно было, — временное просветление, а жаль, — беру книгу, откладываю вилку и тарелку с омлетом, — есть расхотелось, пойду к декану, пока парни. — Что, слова за живое задели, Поттер? — спрашивает Джордж. — Ага, смотри, как улепетывает! — подпевал ему Фред. — От дракона бы так же улепетывал, — ржет Джордж. — Не, еще быстрее, — а это Долгопупс решил в разговор включиться. — А еще б мамочку звал! — смеется Фред. Пара пассов и чай, который в чашках, еда в тарелках покрывается корочкой льда, а ложки и вилки прилипают к губам и языкам, дружный смех близнецов и Невила сменяется дружным криком о помощи, истошными воплями и суматохой, а я иду к декану. Меня не задевали их слова, даже не на дюйм, но захотелось сделать гадость и почувствовать от этого радость. Шел к декану, с книгой по стихийной магии, со списком приглянувшихся заклинаний, выписанных пометок, а еще с желанием выложиться так, что б уснул там, на полу, без единой капли магии. И моя мечта была выполнена, даже сверх меры. До крови из носа, перенапряжение не хилое схлопотал. Так напрягся, выложился, что декану пришлось в лазарет бежать за медиведьмой. А потом еще и от Снейпа получать словесных люлей. — Поттер, я же вас предупреждал! Не перенапрягаться! А вы? — А что я? — Идиот вы, безмозглый! Хоть и ворон. — Ага, — закинув голову назад, держал ватные тампоны и ждал, пока кровь перестанет течь. А змеиный декан хотел затрещину дать, да только как сказал, я уже за глупость наказан, — точно! — согласился с ним, — хотел отвлечься от всего, что происходит, профессор. От мыслей, дум и сказанных слов. — От чего, Поттер? От мыслей? А они у вас есть, раз в лазарете с истощением валяетесь? Или от тупых шуток Уизли? Так вы ответили на их шутку своей, — он хмур и груб, но при этом глаза говорят о том, что представление за столом Гриффиндора принесло ему радость и удовольствие. — Мне на их слова чхать, — сказал, опуская голову, — они мать задели, — он понимает, смотрит и говорит: — Вы от меня этого никогда больше не услышите, даже если не расслышите сейчас, не повторюсь. Поэтому слушайте меня внимательно. Ваша мать была дорога мне, я был готов на все, ради нее. Она была доброй и отзывчивой, с большим сердцем и душой, талантливой и удивительной. Она прогоняла тьму из сердца и души. Вы в нее, не смотря на отцовскую внешность. Вам удается рассмешить хмурых, мрачных слизеринцев, раскрепостить чопорных аристократов и ханжей. — Это вы о Малфое? — Именно. Не теряйте эту способность, мистер Поттер. — А вы не залипайте на меня, — он смотрит отравляющим взглядом, — я слышал ваш с деканом разговор. Не в курсе продолжения, но прошу не делать того, о чем потом пожалеете. — Поттер, вы идиот. — Повторяетесь, профессор. — Услышали звон и не знаете где он, это про вас. Фу, Поттер, — я в ступоре, — у меня Долг Слова перед вашей матерью, и все! Оказалось клятва, данная даже мертвому человеку, имеет силу, — процедил с нажимом, явно не в восторге от того, что придется свое слово сдерживать и обещание исполнять, — ясно вам? — Ясно, — выдал, а он ушел. Я рухнул головой на подушку и сказал с облегчением: — Слава Моргане! А я-то грешным делом подумал!