tumult

Аромат корицы приятно вскруживает голову, несмотря на то, что булочки аккуратно завёрнуты в салфетки и небольшой бумажный пакетик. Масуки прихватила бы чего-нибудь выпить: сладких чаёв, завезённых только в эту среду, воздушного милкшейка, быть может свежезаваренного кофе — только слепая не заметила бы влюблённые позыркивания Ваканы на запашистые вкусности, но пить остывшими — отдельный вид извращения. Уж лучше дождаться следующего удобного разочка (позвать Рэй на свидание, в конце-то концов). Подработка в чайной продвигается на радость стабильно. Впечатления не портит ни недосып, ни вечно ворчащая владелица магазинчика. Он находится в нескольких шагах от учёбы и съёмной квартиры, и Масуки соврала бы, скажи, что не испытала глубокий восторг, увидев заявление о наборе сотрудниц. Поднимает съехавшие очки чуть выше, в последнее время зрение упало, мама не горюй. Рэй обожает кидаться шуточками насчёт молодой старости (драматичности таки через край) и седины девушки. Масуки залезла в болото долгосрочной любови по колено, если не по пояс, потому готова стойко противостоять подружеским постоянным, чёрт возьми, подколам. Она была уверена, Рэй когда-нибудь дотугодумит до причин звёздочек-сердечек в глазах подруги, но, видимо, не в этой жизни. В прочем жаловаться — не удел Масуки. Переживëт и дождётся.

***

От Рэй пахнет невообразимо вкусно. Какими-то душистностями, персиками и счастьем, она сама по себе вся такая сладкая и нежная в домашних шортах и топе, съесть бы. — Перестань угрюмиться, милашка. — Масуки всё так же хмурится, но подругу отпускать не спешит, только жмётся ближе, подталкивая к бетонной подъездной стене, зарываясь носом в тёмные волосы. — Дай хоть дверь прикрыть! — Ага, куда уж там. Младшая стоит, словно вкопанная, ногой не двинет, ей просьбы сейчас — горох по стене. И будто бы смущается. — Серьёзно, продыху немного! Убери свои клешни! — О богини, только не это. Масуки не может так бессовестно пускать свои грязные приемчики! Только не эти щенячьи обиженные глазëнки. Она налакалась чего-то по пути с остановки? Бесстыдная задница. — Пожалуйста! Сато тут же оживает, несётся калачиком к столу, раскладывать гостинцы, сверкая пятками. Не забывает поставить чайник.

***

— Это божественно, блин, просто пальчики оближешь. Они обе валяются на раскладном диване, хихикая под музыкальный канал на телеке. Масуки даже пританцовывала в такт какой-то попсе, но она в этом никогда не признается. Хотя готова, если Рэй будет и дальше смеяться лошадью с неё и лепетать про ее милашность. Это нисколько не задевало. — Так оближи, — у Ваканы, как это называется, глаза на лоб полезли, щеки малость зардели. А Масуки, чертовка, только смеётся, льнётся кошкой ближе, завязывая их ноги в комок объятий. Их обоюдный флирт тянется ниточкой с начала февраля, с того времени столько воды утекло. В порядки ли вещей для Рэй подобное? Дальше никогда не заходило, они даже не целовались! И всё выводило на мысли: для девушки их близости — обычное подружеское общение. Весь оставшийся вечер проходит точно также, как и предыдущие их вечера. Рэй готовится к завтрашним занятиям, реже — к зачётам. Сколько бы разговоров на тему занятости она не начинала, Масуки не давала им перерасти во что-то стоящее, ломала былую уверенность, превращала её в какую-то бессмыслицу. Будто бы как (!) можно было подумать над перерывом в их отношениях. И правда, как? Как можно отказаться от неё, которая всё собачкой делает? Облилась на парах — «Раздевайся, я замочу», и сама тянется рученками к рубашке. Единственная, кого стоило замочить тогда — сама Вакана. Огромная куча чашек в раковине? «Я приберусь, мне несложно». Одной пули будет мало, цельтесь ещё и в сердце.