Россия никогда особо не задумывался о важности способностей соулмейтов. Ну подумаешь, можешь читать мысли партнера. В обычной жизни это мало чем может пригодиться, — если только ты не являешься каким-то должностным лицом, а в роли предначертанного выступает тот, кому просто категорически нельзя знать информацию, хранящуюся в твоей голове.
Федерация всегда относился к «везунчикам», а потому последний вариант прекрасно подходил к его ситуации: оба соулмейта были воплощениями, к тому же, далеко не дружественными друг к другу.
Узнав об их связи, он смирился. Даже обрадовался, ведь в голове Америки часто могли мелькать планы на будущее, благодаря чему Россия мог предпринимать верные ответные действия и оставаться на плаву, однако с недавних пор Штаты стал просто невыносим — Федерация ежедневно мучается, прикусывает губы, накладывая все возможные ментальные блоки, лишь бы сбежать от настойчивых мыслей блондина. Не получается от слова совсем.
И сейчас, сидя на скучной конференции, на которой ему просто положено быть, Федерация нервно крутит в руках ручку, постоянно щëлкая ею, чем вызывает раздражение сидящих рядом стран. Россия неловко откладывает ручку в сторону, пытаясь сфокусироваться на выступающим, разобрать повестку длинного и не особо важного для его территорий доклада временами занудного Германии.
Чужие руки грубо мнут бёдра, вдавливая в поверхность стола, а губы оставляют влажный след на шее, спускаясь к ключицам — русскому жарко, душно; он стонет, прогибаясь в спине, разводит ноги и обвивает руками партнера.
— Не думал, что тебе настолько понравится, — самодовольно комментирует США.
Конечно, другому Федерации нравится: он умоляет взглядом о большем, явно возбуждаясь от подобных фраз ещё больше.
Настоящему России эта картинка в голове не нравится вовсе — он смущëнно вздыхает и тянется к бутылке с водой, мимолетно глядя на максимально спокойного, устроившегося через четыре места от него американца: США абсолютно расслаблен, слушает теперь уже Великобританию на сцене и будто бы всерьёз раздумывает над его словами, но РФ знает, что это не так, что на самом деле Штаты в красках представляет, как имеет его в пустом конференц-зале прямо на этом столе.
Федерация сжимает зубы от раздражения. Блондин, скорее всего, уже догадался, что Россия может читать его мысли — и что он не может взять и прекратить. Мысли партнера могут проскальзывать в голове непроизвольно. Но как бы он узнал?
В любом случае, проблема остается такой же серьезной: Америка слишком громкий, слишком напористый, эмоциональный. Он будто бы намеренно разрушает все ментальные барьеры, которые русский так старательно выстраивал.
США долго растягивает его, а затем входит одним движением, и от ощущения наполненности все мысли вмиг вылетают из головы — хочется больше, и Федерация вскидывает бёдра навстречу, обхватывая чужую шею, и шепчет томное, просящее:
— Пожалуйста, Аме...
Слова, кажется, сносят крышу американцу — толчки становятся резче, быстрее, волны возбуждения проходят вдоль всего тела, и Россия хнычет, выгибаясь и комкая белоснежную ткань чужой рубашки.
В реальности же Федерация давится глотком воды, краснея. Смущение на грани злости совсем давит на него. Штаты мучает его таким образом не в первый раз. Это продолжается месяцами, с каждой новой встречей всё сильнее, подробнее и изощреннее. Он совсем не знает, что с этим делать.
За такие мысли ответственность не предусмотрена. Тем более, когда речь идет о соулмейтах.
И РФ ничего не может предпринять, а попросить Штаты напрямую перестать фантазировать нельзя; он всё еще не уверен, в курсе ли американец, что они родственные души, или нет.
И ему стыдно, и ему страшно, потому что вдруг кто-то их подслушает.
Но фантазии секса преследуют Россию постоянно — технически, его активно домогаются, подло используя против него его же дар, а он не может сделать равным счётом ничего, так как не знает последствий.
Избавиться от способности можно только через поцелуй с соулмейтом. Но сам дар не пропадёт, а перейдет ко второму партнеру.
Но он ни за что не позволит американцу читать его мысли.
Тусклый вечерний свет слегка выделял бледную кожу русского, но этого было достаточно, чтобы Штаты мог разглядеть портупеи вдоль груди и бëдер русского, также как и шелковистый чокер на шее. Америка одним лишь жестом просит младшего повернуться спиной; Россия понимает, плавно разворачивается и после как можно изящнее наклоняется корпусом вперёд, нарочито выгибаясь в спине, ладонями раздвигает половинки шире – США давится воздухом.
Черный камень украшает анальную пробку. Нет сил и желания терпеть.
— Черт, детка, иди ко мне, — он протягивает руки к нему, разворачивая, русский тут же оказываясь в крепких объятиях, после чего его сразу же подминают под себя. Беловолосый и не против вовсе — игриво прикусывает ушко американца, затягивая в нежный поцелуй.
Ещё через мгновения губы блондина касаются нежного тела, иногда хмурясь от того, насколько сильно ремни сдавливают нежную кожу; Америка с удовольствием от них избавляется, ладонями неспеша проводит по бедру, спускаясь к стройным ногам, раздвигает их в стороны и устраивается между ними. Штаты очень хочет сделать приятно партнеру, поэтому пальцами осторожно обхватывает основание пробки, чуть её вытаскивает, а после вновь вгоняет внутрь, слушая, как сладко своим бархатным голосом Федерация постанывает прямо на ухо. Встреча русского с Китаем должна начаться с минуты на минуту, а он вместо этого находится в соседней переговорной, так сладостно вздыхая, шепчет имя американца.
Американец проделывает те же действия, на этот раз вытаскивая пробку до конца, резко вгоняя её обратно внутрь. В награду слышатся всхлипывания вперемешку со стонами. Америке настолько хорошо, что хочется подарить партнеру как можно больше ощущений, всего русского на вкус попробовать.
РФ от последней мысли дрожит, прижимая ноги друг к другу, нервно облизывает губы и жмурит глаза. Китай рядом обеспокоенно интересуется:
— С тобой всё хорошо?
Нет, ничерта.
— Да, всё отлично, просто немного душно. На перерыве выйду подышать.
Пробка вынимается, и её место занимает нечто большее в размерах и горячее по ощущениям. США не церемонится, входит сразу по основание, обнимает и глубоко целует, не позволяя отстраняться, ладонями удерживая бедра как можно теснее к собственной коже, затем чувствуя, как беловолосого пробирает ещё большая дрожь возбуждения; пальцами водит по телу и что-то шепчет на ушко, пока раз за разом толкается в горячее нутро.
— Так дело не пойдёт, — заключает американец и выходит, вновь усаживаясь на диван. — Детка, давай-ка седлай меня, покажешь мне свои умения.
— Фу, как пошло, — невольно шепчет вслух россиянин.
— Ты что-то сказал? — Индия, сидящий слева от него, пялится недоуменно, оборачиваясь на звуки.
— Тебе показалось.
Россия послушно перемещается, перекидывая ноги через американца, одной ладонью держится за плечо старшего, а второй направляет в себя возбуждённый орган, чтобы после в очередной раз насадиться до упора. США не мешает, лишь помогает русскому занять устойчивое положение, изредка подмахивая бедрами; Федерация совсем уж забывает о времени. Мелькает мысль, что встреча, скорее всего, пройдёт без него, но он, в общем-то, вовсе не против. Россиянин окончательно отмахивается от других забот и стонет, стонет так глухо и надрывно, что американец, будь его воля, кончил бы только от этого.
Федерация такой невероятный, желанный и искренний с ним в плане эмоций, совсем не такой, как в обычной жизни: лицо напряженное, должно быть, из-за переизбытка ощущений, волосы растрëпаны, а взгляд то и дело мечется по комнате, в конце концов возвращаясь к Штатам. Блондин находит в этом своё очарование — сам же тяжело дышит, временами проводя влажные дорожки из поцелуев вдоль ближайших участков кожи. Стоит младшему достигнуть пика наслаждения, блондин сажает разнеженного оппонента на колени перед собой. Быстро надрачивает себе рукой, благо, много времени это не занимает, и кончает прямо на лицо Федерации. Тот не отстраняется, продолжая сидеть с приоткрытым ртом, а затем, чуть погодя, возбужденно-затуманенным взглядом оглядывает Америку, показательно собирая пальцами остатки семени со своего лица, облизывая, на последок целуя головку члена.
России противно. Это происходит постоянно, всё время, каждую встречу, и он устал.
Особенно противно со своей реакции, потому что во рту предательски собирается слюна. И да, возможно, он бы действительно хотел почувствовать этот вкус у себя во рту. Федерация точно сходит с ума.
С этим срочно надо бы покончить.
Конференция ставится на паузу, воплощения расходятся обговорить с подчинёнными полученную информацию, подумать над ней лично, да просто выпить кофе, перекусить, обсудить услышанное с докладчиками и другими коллегами. Россия же решительно выискивает в толпе американца, настраиваясь на разговор — тревога щекочет внутри почти больно, хочется просто уйти и спрятаться, но он замечает США разговаривающего с кем-то в коридоре, и торопливо направляется к ним, попутно выкидывая полупустую стеклянную бутылку с водой в мусорку, а на неодобрительный взгляд Германии пожимает плечами.
По-хорошему, он бы и не отказался от чего покрепче.
— Что случилось, сладкий? — спрашивает Америка, когда Федерация перехватывает его в коридоре и отводит в сторону от неизвестного собеседника.
— Не называй меня так, придурок.
— Хорошо, Колхоз.
Штаты, не изменяя традициям, остается участлив со всеми, только не с ним, а потому он сперва заканчивает диалог с мужчиной, а потом уже сосредотачивает внимание на нём, улыбается ему так, словно делая вид, что они внезапно стали хорошими знакомыми, даже друзьями, но Федерация смотрит и видит,
как США затаскивает его в туалетную кабинку через три двери отсюда, закрывает щеколду, расстегивает рубашку, почти срывая пуговицы от столь сильного напора, стаскивает штаны с бельем, кусая в загривок и шепча:
— Будь тихим, дорогой, ты же не хочешь, чтобы кто-то нас услышал?
И Федерация внезапно не может выдавить из себя ни слова: связки резко онемели, во рту пересохло, он нелепо хлопает ресницами, таращась на спокойного, усмехающегося Америку, прекрасно понимающего, что к чему. Таки догадался об их связи.
Руки сжимают ягодицы, раздвигая их в стороны, горячий член трётся между ними, а головка то и дело упирается ко входу, чуть проникая и тут же выходя, и русский давит в себе все вырывающиеся стоны, зажимая рот рукой, иногда срываясь в глухое мычание — ему нужно больше, американца хочется, и хочется сильно. Он искренне желает почувствовать того в себе, насладиться чужой инициативой, отдать всю ответственность за себя в руки блондина, но дверь внезапно хлопает, слышатся чужие смутно-знакомые голоса, вопреки страху, стягивающему напряжённые нервы до предела, по спине проходит приятный табун мурашек, только усиливая возбуждение. Их могут застукать в любой момент и какая-то темная часть него хочет, чтобы коллеги услышали, распахнули кабинку, уставившись на него, взмокшего, растрёпанного и подчиняющегося главному своему врагу и смотрели-смотрели-смотрели.
Русский издаёт совсем уж смущенный звук и резко отступает на шаг назад.
— Ох, в чём дело? — якобы обеспокоенно спрашивает американец. — Тебе плохо? Я всё пойму, но учти, перерыв довольно короткий, нам лучше взять по кофе и вернуться на места. Или...
Россия, по-прежнему пытающийся отмахнуться от картинок в голове, тяжело дышит, не в силах сказать о проблеме.
Федерация не сдержав стона, упирается лбом в дверцу, ощущая, как чужое семя оказывается ягодицах, и как Америка тяжело дышит ему в затылок, шепча похвалу и всякие пошлости, помогает самому русскому кончить, а затем развернув к себе, целует.
— Или что? — только и может выдавить из себя беловолосый.
— Ну, ты же прекрасно понимаешь, правда в кабинку незаметно мы уже не проберемся.
— Как...как ты узнал? — Федерация разочарован, но смущение, какое-то необъяснимое желание и банальное любопытство пересиливают. — Я же хорошо всё скрывал.
— Я поцеловал тебя пару месяцев назад в баре на спор. Каково же было моё удивление, когда я смог прочесть твои мысли? — Штаты ухмыльнулся. Россия стыдливо прикрыл лицо рукой. Прокололся на такой мелочи. Позор. — Ты правда сразу же вырубился и мне пришлось в кратчайшие сроки, пока твои союзнички не пришли за пьяненьким тобой, решать нашу проблему.
— Нашу? — Федерация аж возвращается в реальность, немного растерянно смотря на соулмейта.
— Нашу. Я всё еще в ярости с того, что ты скрывал это от меня годами, но от такого подарка отказываться не собираюсь. К тому же, хочу узнать, как много моих планов ты успел считать.
— И ты поцеловал меня вновь, чтобы вернуть способность обратно?
— Ты бы сразу заметил изменения и понял, что произошло. А так я смог выиграть себе время для выбора стратегии.
— Изводить меня пошлыми мыслями — твоя стратегия?
— Ага, — американец неловко чешет кончик носа. Похоже, он тоже смущался того, что транслировал ему столько фантазий, — это был единственный способ заставить тебя подойти ко мне и всё прояснить. Зато приятный итог всё же есть, ведь ты посмотрел на меня и с другой стороны. У меня получилось вызвать взаимную симпатию.
— ...так я тебе нравлюсь? Серьёзно?
— Безумно. Так, теперь, сладкий, у нас ну очень мало времени, а разрядка нужна нам обоим. Мысленно страдал не один ты.
— С чего ты решил, что я соглашусь?
Америка, не думая, быстро оглядывается по сторонам и слегка касается губ Федерации.
Россия не успевает среагировать.
США смотрит ему прямо в глаза и считывает картинки в его голове.
— Будешь отрицать свои желания, пока я вижу твои истинные мысли? — он тянет за собой беловолосого в ближайшую пустую комнату.
РФ сдаётся, послушно идёт следом, опустив взгляд под ноги. От сухости во рту хочется выпить весь кулер. Чего препираться, если ему действительно нравится Америка? Против чтения мыслей не попрешь.
Они почти залетают в переговорную, Америка расслабленно плюхается на диван, пока Федерация уверенно щелкает замок, останавливается напротив стола и берёт в ладонь пульт управления для всего находящегося в этом кабинете и нажимает на определенную кнопочку, после чего светлые жалюзи полностью прикрывают проемы стекол от лишних взглядов. Теперь они точно одни, их не видно, дверь не открыть, а благодаря звукоизоляции, никто не услышит происходящего внутри, даже если они будут специально громко кричать.
Россия, позабыв о сомнениях, впивается в губы американца, не в силах ничего с собой поделать, жадно и влажно целуя, и в этом было мало эротичного: они то и дело стукались зубами, никак не подстраиваясь под общий темп, чересчур крепко сжимали друг друга, не желая отстраняться даже на сантиметр, слишком уж оба изголодались за все эти месяцы бесконечных фантазий и общих терзаний.
Близость казалась абсолютно нереальной. Россия первым издал стон наслаждения, его член давно уже был твердым, и он так отчаянно желал американца, что только и мог из последних сил сдерживаться, чтобы не потереться своим возбуждением об его бедро. А потом Штаты чем-то недовольно, но чертовски сексуально шикнул, притиснув его еще сильнее, так, что бедра парня были напротив паха, давая возможность так восхитительно прижиматься. Америка рывком перевернулся, отстраняясь. Беловолосый под ним заерзал в нетерпении.
— У нас десять минут, прелюдии оставим на другой раз.
— Нам хватит этого времени?
— Вполне.
США задрал его рубашку, накрывая ладонью то место, где билось сердце парня, мягко целуя, переходя влажной дорожкой к соскам, второй рукой залез в штаны, сжимая его эрекцию. Через пару минут Федерация запрокинул голову назад, выгибаясь, и не сдерживая стона, кончил, устало опускаясь на обивку дивана.
США не стал останавливаться и, расстегнув молнию на своих штанах, начал помогать себе. Русскому хватило нескольких секунд, чтобы посмотреть вниз, и неловко отвести взгляд, прислушиваясь к тяжелому дыханию рядом. Блондин ускорился, и тут в голову младший, не выдержав, потянулся за ещё одним поцелуем.
— Что по времени? — интересуется беловолосый, отстраняясь, протягивая свою руку к чужому возбуждению.
— Пять минут, четырнадцать секунд, — хрипло отвечает Америка, от чего у русского внизу живота вновь разошлась волна легкого возбуждения.
— Отлично.
После всего, что произошло, позволить кончить американцу без помощи со стороны Федерации — настоящее преступление.
Россия фыркает и с улыбкой прижимает чужую ладонь к собственному затылку. Пальцы американца зарываются волосы, спускаются к шее, замирая в том месте, где бьётся пульс, а затем вновь поднимаются выше.
—
Это не разрешение попытаться меня сжимать, только направлять, ясно? — мысленно произносит он, предупреждая. Знает, что Штаты читает его на данный момент.
— Понял,— хрипло выдыхает Америка.
От приближающегося оргазма его голос становится еще сексуальней, о чем беловолосый раньше даже не задумывался. Притягивает.
Россия даже не понимает, что делает, пока губы не обхватывают головку; он ласкает её будто в поцелуе, и ему отвечают сразу всем телом. Он облизывает ее, пробуя и жмурится от привкуса выступившей смазки, проводит языком вдоль всей длины американца. А потом втягивает в рот только головку, начиная сосать, стараясь не задумываться о собственных действиях.
Что ж, теперь он точно чувствует на себе одну из мучающих его долгое время фантазий Америки. И он никогда не думал, что будет так хотеть подобного. Жаждать чей-то член у себя во рту вообще ненормально, тем более главного врага, хоть и соулмейта по иронии судьбы.
— Чуть глубже, — напряженно просит Штаты, а Федерация лишь послушно открывает рот шире, позволяя блондину самому толкнуться бёдрами и головкой почти задеть стенку гортани. — Господи, какой ты потрясающий.
Его рука сжимается и надавливает чуть сильнее, сжимая волосы, и РФ хотел было возмутиться, напомнив о сказанных ранее словах, однако чувствует, что тот начинает кончать.
Оказывается, ощущать подобное приятно, хоть и физически неудобно.
На вторую часть конференции они всё-таки опаздывают.
***
Россия никогда особо не задумывался о важности способностей соулмейтов. А с недавних пор он, наверное, и вовсе не будет. Способность весьма даже полезная и, в целом, классная. Почти.
Ключевое слово — "почти".
Хэй, Россия, ну разве так можно было?
Стоило только Федерации расслабиться и наконец суметь сосредоточиться не на чужих мыслях, а на работе, как Америка вновь начал лезть к нему.
Но на этот раз с нытьем.
Он открывает переписку с ним и яростно пишет:
Заткнись, Аме. Ты не будешь читать мои мысли. Нет.
Это нечестно, ты столько лет читал мои, позволь и мне!
Россия чувствует легкий румянец на щеках, вспоминая как долго и напористо они целовались в переговорной перед самым возвращением, пытаясь не дать друг другу возможности оставить способность себе, а затем расплывается в довольной улыбке, понимая, что победил в их мелком сражении.
Нет. Дай послушать выступление Франции.
Но Россия!
Сосредоточься на работе уже!
Ах, так?! Сам попросил!
Россия скептически смотрит чат, ожидая дальнейших сообщений, но вместо этого на весь зал слышится:
— Давайте-ка обсудим безрассудные действия Российской Федерации в Сирии! — американец встаëт из-за стола, предлагая новую тему для обсуждения.
Вот же гадина.
— Чья бы корова мычала, Соединëнные Штаты Америки! — беловолосый поднимается следом, готовый начать их традиционную потасовку.
Страны вокруг обреченно вздыхают. Несколько месяцев эта парочка упорно избегала конфликтов, давая какое-никакое спокойствие, чем несказанно радовала одних и пугала других своим возможным непредсказуемым накалом в дальнейшем.
Похоже, сегодня всё вновь встало на свои места.
