*** «Каждая война — это результат расхождений во мнениях. Возможно, наиважнейшие вопросы могут разрешиться только величайшими конфликтами» JC Denton, Deus Ex …
С толикой обречённости и прискорбия, задушенного в утробе, с секунду глаза начальника лаборатории кибербезопасности изучали брошенный у дальней стены полуразобранный мотобайк. И следа не осталось от томления, съевшего все душевные силы, на лице мужчины, когда он осознал, что посреди кабинета до сих монолитом возвышался «его нижайший коллега». Между тем ни «удачи», «благодарю за сведения» или «бывай». Было ясно как день, что разговор окончен. Финиш. Клетчатый флаг. Не белый или серо-буро-пошкарябанный. Но ходячий арсенал не свалил в закат. Досадно. А между глаз киборга — застеклённых фирменными линзами — сведённые брови. Предвестник душной распри без побеждённого. Причард не пожалел язвительности, обдав коллегу с макушки до пят муссоном деструктивного монолога, метя по цели каждым словом как штыком: — Что замер? Золотая броня посыпалась трухой с тебя, C-3PO? Перешёл в режим ожидания, покуда не перекрестят, или из моих уст не польётся сонм псалмов в твою честь? А может сразу целый Псалтырь, упаси Господи, зачитать для тебя перед учёным штатом, чтобы засвидетельствовали? — Остынь, Причард, — человек напротив развёл руки в стороны, покладисто и в тоже время закипая, точно смотрел на душевнобольного, готового нести фиктивный крест во главе новоиспечённого государства, — есть ещё кое что, касаемо… — Знаешь, что скандируется в одной песне? «Cause this is the last time. I let you bleed me dry»! Так что катись к чёрту на опочивальню из моего кабинета, Железный Дровосек, не испытывай мои последние трещащие по швам нейроны! Злорадная хрипотца незамедлительно сорвалась на крещендо, когда, согласно цифрам на часах, Адам Дженсен оставался в кабинете к… кол-ле-ги дольше разрешённых четырёх минут. Три — слишком мало для обмена информацией, пять — обеспеченная на все оставшиеся сутки Верденская мясорубка. — Ты не в меру болтлив сегодня, хорош уже. — Отрезал Дженсен довольно сурово, больше для проформы сделав грузный и устрашающий шаг вперёд. Переговорщик из него был слеплен вполне приемлемый, но некуда было спрятать замашки тонущего в смоге разгоревшейся корпорационной войны орудия убийства и индустриального шпионажа. — Я хочу кое-что прояснить. — Я тебя услышал в первый раз! Всё, что не касается рабочих моментов… — с трудом держа планку холодного рационализма и сохраняя трещащую по швам субординацию, огрызнулся на внешний раздражитель ответственный за кибербезопасность начальник. Он насупился, заметив как Адам стал на шаг ближе, но чересчур брутально вонзил в ненавистные линзы свой мечущий молнии взгляд. У него стояла перепрошивка новой тестовой операционки для штатного пользования, установка автономной блокировки для корпоративных хранилищ всех уровней, перепроверка исправности внутренних протоколов безопасности и каналов связи — шеф поручил ему докопаться до всей той заморской чёрной магии, скрытой за семью замками в зашифрованном коде нулей и единиц, которые после Хэнша оказались перед ним на серебряном блюдечке с золотой каёмочкой, в конце-то концов! — Тогда по внутреннему интеркому после конца смены, — посмел предположить чуть отступивший Адам, — инфолинку? На балконе двадцать седьмого этажа с сигаретой? Не сейчас, так через пять часов. — В такое время?! — Причард ударил ладонью по столешнице добрых три раза и даже не заметил, как всё самое ценное разлетелось к чёрту, как другая рука стянула резинку с хвоста, а затем смяла ни в чём не повинную пачку сигарет, точно это был чей-то хребет. Босса? Дженсена? Остолопов с улицы, наслушавшихся враждебных россказней не в угоду прогрессивного трансгуманизма?! Фрэнку было плевать с того пика, на который вознеслась самооценка главы «Sarif Industries»! — Это только ты и Сэриф ответственные за то, что Детройт встал на уши, превратившись в Царство Аида на земле! Если ты не заметил, не только у пособников треклятого «Фронта Человечества» тормоза отказали! Все до единого в этих стенах также раздухарились! Но ты можешь и дальше кичиться своей грёбанной солдатской выдержкой! Никто и понятия не имеет, попадёт ли он сегодня домой! Чёрт побери! Внутри шефа кибербезопасности всё трещало как на раскалённой сковороде, выплёвывая шипучее масло по всем стратегическим точкам, минуя отпетую невозмутимость соперника их словесной перепалки. Фрэнка раздраконила исключительность собеседника. В очередной раз. Но так закипеть ему не предоставлялось возможности уже очень давно. А если Фрэнк извергал всю ненависть на Дженсена, то делал это артистически. Также исключительно и без зазрения совести. Адам напустил на себя удрючённый вид и виновато окинул стол, бросив отстранённо: — Я занесу тебе двойной эспрессо, и ты вынешь голову из одного места и встанешь на ноги. Под конец дня ты мне будешь нужен на пару слов. — Ночи. — Притчард явно был ущемлён, поэтому вскинулся в сердцах гадюкой и нарочито механически отчеканил. — Прости, что? — Непроизвольно дёрнул плечами Адам Дженсен, дежурно отчеканив в ответ и не сводя спрятаных за линзами немигающих глаз со взвинченного мужчины, пусть последний со стороны и не казался таким уж напряжённым. Адам видел Фрэнка насквозь. Читал и анализировал каждую мелочь, которую выдавал язык его тела. Даже в помощи навороченного социального корректора фирменного производства Адам ни разу не нуждался, имея дело с Фрэнсисом. Походу это порой тешило самолюбие бывшего золотого рыцаря правоохранительных органов. Вероятно из-за этого Фрэнсис ощущал себя как уязвимая свисающая вниз на соплях пиньята, набитая всевозможными распрекрасными ответами. От того ему было порой противно, неуютно, тяжело даже сглотнуть в компании ещё одного приближённого к Дэвиду Сэрифу человека. Может другие и побаивались Фрэнка в немилости, а вот Адам был с ним одного ранга и возраста. И к чёрту те шесть лет, за которые Фрэнк извёлся тут одиноким волком до прихода прямоходящего ключа к Священному Граалю. — До. Ночи. Дженсен. Ты должен был сказать. — Холодный взгляд упал на мониторы позади, с котрых мужчина мог обозревать каждый угол компании. — Повезёт, так до ночи разгребу весь этот бедлам. — Вошло в привычку? — Хмыкнул хмуро закутанный в плащ собеседник, проследив за взглядом Фрэнка. Он наоборот мог расслабиться в такой компании. Порой. Просто чтобы сделать передышку. Но никогда специально не выбивал шефа кибербезопасности из колеи. — Или не вывозишь уже переработку? Не забывай, где ты, Фрэнсис. — Замолкни, блять, пожалуйста. — Хоть на пределе сил, но всё же первый специалист по кибербезопасности «Sarif Industries» осадил наглеца. Фрэнк работал на износ не первый год, и плевать, что батончики всех мастей исчезали с рабочего места со скоростью, которая не снилась даже японскому синкансэну. — Уж я-то делаю достаточно. А теперь вон из лаборатории. У меня работа стоит. — Уж придётся повозиться с данными из «Tai Yang». Босс ждёт отчёта сначала по ним, — мгновение погодя добавил Адам больше для проформы и дабы оставить за собой последнее слово. Он развернулся с механической чёткостью на каблуках, прежде чем Притчард огрел бы его жаркой волной нелестных выражений и скрылся за матовой дверью. Даже дверью не хлопнул. Незачем. Хуже уже быть не может. Сукин сын. Этот Дженсен. Он и этот зарвавшийся в зените своей славы глава «Sarif Industries» со своим вычурным «сынок» и шибко умными горе-учёными, запрятанными наверное где-то на краю Вселенной. … — Ты идёшь? — На хрен надо. — Твой гений порой не столь рассудителен, Притчард. — Не до тебя, Железный Человек. Я серьёзно. Так что я выключаю инфолинк… — Даже исключения не сделаешь? — Нет. — И где же благодарность за кофе? — Припомни себе, кто страдает привычкой сметать подчистую мои запасы батончиков. — Порой на задания необходимо запасаться чем-то тонизирующим. С таким сонмом амуниции хрен вспомнит про что-то съестное. Не энергетиками же пичкать организм. — Высказался безапелляционно Дженсен в звенящую потрескивающую статикой тишину, позволив уголкам губ дрогнуть в усмешке. Но его старания оказались беспочвенны. На той стороне точно отрубили звук или переключили на более занимательный канал, более цветастый, где всё благоухает и привносит в уныние букет новых форм психотерапии. — Слышал?! — Дженсен вскрыл чужеродную черепушку и буквально рявкнул в мозговые извилины. Он позволил себе лишнего, но от встряски ещё никто не двинул кони. Бесшумная поступь механизированных шагов закованного в ненавистную оболочку призрака напомнила Адаму, в кого в конце концов он превратился. Железный Человек вмиг исправился. Он тут же отколол сглаживающие по его мнению все углы шутку, до сих пор обозлённый на весь свет за всё хорошее и плохое: — Твой инфолинк сбоит? — Хрен знает. — Послышалось в ответ с ровно той же интонацией. Фрэнк филигранно отзеркалил шипящую на кончике языка злободневную язву. — Я предлагаю сигареты. — Адам же напялил маску проповедника. Ничего не осталось, как пойти на попятную. Или сделать вид, что раскаиваешься. — Сколько хочешь. Так что шагай на двадцать седьмой. — Тц… вертолётная площадка и то ближе. — Я прекрасно осведомлён, что это место тебе претит. — Чёрт тебя бы побрал, Дженсен! На пять минут. Только на пять, твою мать… И не дай бог… — Much obliged, — Адам победно прохрипел коллеге в ухо и первый отключил инфолинк, ставив после себя затяжное радио молчание. В этот раз Фрэнк не застал кроваво-красные лучи заходящего за горизонт зарева, подставляясь под потоки морозного и колющего ночного дуновения. Зато редкого. Сегодня в программе пепел и языки пламени. Сигареты на своём рабочем столе он покорно проигнорировал, понадеявшись на Дженсена. Но того не было. Как выяснилось, руководитель отдела кибербезопасности притопал на место встречи напрасно, а золотого мальчика поминай как знаешь. Фрэнсис держал пари, что Дэвид в очередной раз использовал его, чтобы филигранно совершить хоум-ран, обернув ситуацию в свою пользу, ведь хозяина напичканного амуницией алмаза, перед которым меркнет всё бессметное богатство Эльдорадо, не пристало всяким выскочкам из «Фронта Человечества» забрасывать приглашениями на большую сцену. Так за коим дьяволом Фрэнсис переступил через себя и попытался выгрызть себе лишние пять минут после полуночи? Работа корпела на нем уже, а не наоборот… И всё ради новых крох данных, способных приблизить шефа к рогу изобилия, который прошёл через все инстанции приватизации, угодив в лапы китайской корпорации-мультимиллиардера. Фиктивное владение. И это поддерживает добрая половина мира, даже не подозревая. Мужчина ощущал себя как коса, которая нашла на камень, или забродившее жидкое тесто, которое размазали по стенке. В глазах с высоты обзорной точки город расползался золотистыми неоновыми змеями и драконами, рябил всеми оттенками тёплого спектра. Поднявшись из руин, Детройт распахнул свои глазницы перед единственным своим зрителем, артистически расставив ловушки перед эриксонианским гипнозом. Подсознательно перед закрытыми глазами загорелись обрывки воспоминаний. Его слова. Слова Адама. И вновь Адама: «Сходи, выбей пару дверей, убей там кого-нибудь.» «С каких пор это стало моей проблемой?» «Если хочешь нажить врагов, попытайся что-то изменить.» О да, их уже сонм, такой, что и не сосчитать. И благодаря кому? Ради чего? Фрэнк наивно полагал, что после первого теракта верхушка не учудит ничего, выходящего за пределы всякого понимания, однако они пришли туда, куда пришли. Набросились остервенело на скалы со всеми задатками самоубийц, но при намерении забрать с собой каждого неугодного их родной политики. — Пошло оно всё к чёрту. — Оборвал Фрэнк свои намеренно парадоксальные мысли, невольно возвращаясь к своей роли в этом нервном противостоянии. Мужчина лишь демонстративно развернулся к двери, обдуваемый полным жара и душка людской спеси ветром, стирая из памяти гипнотические гетероядерные ансамбли внизу, создающие целый живой и механизированный организм города. А вот в его кабинете завались зато неизменной и покладистой техники. Сколько Фрэнк себя помнил, он доводил до блестящего автоматизма каждый паттерн при работе с информационным технологиями, строчками кодов и всеми «витрувианскими» схемами, которые возвёл в абсолют, будучи независимым хакером-фрилансером. Вырезав чуть ли не на своей плоти все паттерны, он получил незаменимый инструмент в своём личном наборе профессионала. Дэвид не мог не заполучить его со всем преданным, обещая… Всё почти что. Главное — будущее и неприкосновенность. Всё честно же обмыли. И по-чёрному, и по понятиям, без свидетелей. — Эй, — окликнул взбеленившийся мужчина какого-то доходягу у дверей своего кабинета. — Винсент? — Ну, предупреждая вопросы… скажу, что не пашет, сэр, я парней своих подтянул, и хрен там, — припёрся и, чуть стыдясь непрофессионализма, отчеканил один из тех техников из вспомогательных команд, которые копили под корни чужеземных программ, написанных на совесть. — Всю группу чирлидерш собрал? Что на счёт открытия ещё одного канала? — Сразу требует перепроверить первые критические уязвимости в реализации протокола NTP. Без… — Не подходит. Прокси? Скрамблер пробовал? — Принимаются за вредоносную программу, при этом нельзя исключить полную сохранность первичных данных… сэр. — Мы же не точку заземления ищем, неужели настолько всё паршиво?! — Э-э… что ж… скверно признать, но мы здорово рискуем. Со сколькими паттернами он знаком? Хотелось спросить Фрэнсису, но ведь таких фривольных гвардейцев пруд пруди, и эта компания не исключение. Но прыти и клейма фанатичного трудоголика парню хватало, как и доброй половине остальных людей, засевших шестерёнками в скелете компании, так что Притчард отпустил своего человека на все четыре с половиной стороны с новой задачей, а сам стал глотать арабскую вязь нулей и единиц, молясь, чтобы не подавиться камнями преткновения в процессе. Фрэнсис вновь продирался через круги Царства Аида, уже цифрового, минуя и Харона, и Миноса, и Цербера, и леший разберёт кого. Вонзил в тело металлические прутья, дабы не свариться зельем в собственном кресле за ночь. Верил, что рано или поздно коснётся вод ледяного озера Коцит, через гладь которого миру откроется тот самый рог изобилия, утраченный из сокровищницы американского лидера в области исследований и разработки биотехнологий. В коридорах уже приглушили свет, народ куда-то убывал. На всё это старший IT-специалист посматривал без толики заинтересованности. Прямо как рыба из океана на маячащие на краю земли смутные росчерки малых и титанических размеров города. Вроде деваться некуда. А Фрэнк не из тех, кто откладывает работу в долгий ящик (никакой он не долгий), смиренно дожидаясь начала нового рабочего дня. Уж лучше увольте. Не его компетенция. Пора было переплести хвост, выкурить нежданно-негаданно потерявшую вкус сигарету и раздобыть кофеин с батончиками. Он положился на себя и позволил беспробудному не то трудоголику, не то гику отпустить с лёгким сердцем утерянные часы сна, пробившись в результате отменной и увлекающей всё сильнее с каждой новой строчкой шахматной партии через закольцованные шифры и нетривиальные комбинации, на которых, бывало дело (и не раз), Фрэнк съел собаку (и не одну и не две). В начале третьего ночи мефистофельским коллизиям настал конец. Оставались мелочи, которые Фрэнсис мог с чистой совестью обглоданными косточками бросить своим подчинённым. Всё же Фрэнк был сам по себе профессионал первого класса. Неповторимый, который угодил Дэвиду всем помимо темперамента. — Что там, Фрэнк? — Кажется, Дэвид изводился не меньше где-то там на верхушке, если не больше самой обеспокоенной мамаши, озабоченной лишь гиперзаботой о полчище своих золотых и сверкающих всеми извилинами отпрысков. — Охренеть не встать, — в ответ подчинённый тактично сдержал позыв присвистнуть. И всё же вся эта информационная война давно перешла в нечто большее и всепоглощающее, и от того Фрэнсис послал всё живое на три весёлых буквы. Он преисполненным сплошной фальши голосом, однако, стоит отдать ему как всегда должное, бодро и чётко доложил: — совпадающие на пятьдесят два процента и девять десятых почерк и технология производства новых биотехнических прототипов… с нашими… Френка не слабо так передёрнуло от звучного крепкого словца, которое жирным чёрным пятном должно было бы осесть на репутации китайской мегакорпорации, но, видит бог, это капля в водах целой титанической планеты лишённой и клочка суши. Притчард выдержал паузу, далее доложил также дежурно: — Хм-м… также статистические выборки по финансированию, спросу и предложению на внутреннем и мировом рынкам последнего десятилетия, временную заморозку неизвестной программы с грифом «повышенной секретности», какие-то монотонные переписки с пометками о проектах, запустившихся в первом квартале этого года на территории Тайваня, КНР и в Юго-Восточной Азии. — Ты нужен здесь, расскажешь в подробностях. — Я в состоянии отсортировать информацию первостепенной важности и выслать по внутреннему интеркому. Эта война разрастается с геометрической прогрессией до неебических масштабов, а ему лишь бы масла да поленьев в костёр! Да побольше… И пусть во веки веков разгорается сизое пламя! Они что, живут в эпоху крестовых походов и гнёта инквизиции?! — Дерзишь. Поднимайся, Фрэнк. Обговорим это лично. — В три часа ночи? Детройт уже превратился в фортпост-без-пяти-минут-поле-брани. — А кому не приходиться идти на жертвы? Чтобы сию секунду как при параде был здесь. — Как скажете, отбой. Фрэнку Дэвид тоже негласно, но с остринкой объявил войну? Да, это всё же неебических масштабов корпоративный бизнес, индустриальный шпионаж и всё такое, но Фрэнсиса подмывало упереться рогами в одну теорию. Всё началось с личной вендетты, а где там её корни… Казалось, Дэвид давно уже возвышался на своём обелиске выше всего живого, превратив весь мир для своих подчинённых в одну-единственную точку, на которой зациклилось само мироздание. Всё, что окружало Фрэнка, Адама и все кадры «Sarif Industries» от мала до велика обрело новую ипостась, закольцованную, дабы никто не сбежал из заколдованного круга. То была утопающая в жидком золоте империя, позволившая Детройту встать с колен, а человечеству — намертво впиться в упряжку и прочую амуницию, дабы навсегда закрепить за собой нарицательное «контролируемая эволюция, доступная для всех». «Controlled evolution available for all» — буквально срывались все телеканалы мира, стоило учёным погрузиться с головой в созидание всё новоявленных биотехнологий, которые затем непритязательно нарекли «аугументациями». Ну а теперь каждый человек в мире выбирал сторону. У Фрэнка в частности не было никаких розовых очков и линз, в своё время он позволил себе инфолинк, как большая часть населения стран первого мира. Единственная аугументация, вопреки которой ты оставался на сто процентов человеком. Технология, схожая с теми чипами, которые вживаются животным и маленьким отпрыскам, дабы избежать их похищения или побега. Уж так повелось. Причард был по всем канонам образа неуловимого-гения-чуть-ли-не-с-малых-лет-хакера функциональным до такой степени, что ум за разум заходит, а никто ж и не против. Идти поперёк воли «своего господина и по совместительству владыки сея города», восседающего на том, что осталось от рога изобилия, мужчина и не думал, зато откопал такие данные, что без картины маслом «хвататься за сердце» и не взглянешь. Скинул на Адама, раз инфа сотка и первым и последним абзацами связана с «железным гигантом». А тот и рад был подсобить, поняв, что Дэвид скрывает очередной скелет там, где никто не ждёт его обнажить перед светом божьим. И давай жать педаль в пол, потому что миссия по сбору «Десяти книг об архитектуре» ещё в силе. Марк Витрувий был оценил чаяние? Он ударился головой, охотно компрометируя все ещё первого человека в Детройте?! Флаг ему в руки. Фрэнк же не будет паясничать больше намеренного или прыгать из крайности в крайность, но при надобности подстрахует Адама, как всегда. Может даже очередной недуг они разделят как их единый и извечный канал связи? Не зря Адам повторял далеко не один раз слова: «Если хочешь нажить врагов, попробуй что-нибудь изменить», принадлежавшие некогда Вудро Вильсону, жившему в «эпоху создания Лиги Наций, Федеральной резервной системы и время реформ, а не революций». Вот только сейчас люди наткнулись на ту самую революцию человечества, на которую в начале её пути возложили многие, если не все свои надежды. Их разум затуманился охотой на врагов, которых они находили на портерах — улицах и в стенах корпораций, а не за незримой стеной — кулисами. — Босс знал куда больше нашего, ему положено, но это… — Сэриф. — Фрэнк аж схватил внушительный такой трип при упоминании главы «Sarif Industries». Хотеть выкинуть его из головы на время, а не валиться натурально с ног. — Да, очевидно. — Как скоро ты сообщил мне то, что нашёл? — Сразу, — поиграл желваками Фрэнк, в очередной раз сминая в немой ярости пачку сигарет, преумножая и вкладывая её всю, без остатка, уже во имя «золотого мальчика, надёжного, как швейцарские часы». — Дженсен. На что на намекаешь вообще? — Меня тревожит то, — продолжил Адам спокойно, еле размыкая губы, пока на на том конце собеседник сокрушался и боролся затушить скрытый под кожей пожар озлобленности, не изменяя оптимальному уровню ненависти к такому исключительному собеседнику, — …что я — единственный, кто узнал об этом в последнюю очередь. — Не мне кого-то судить или утешать. — Отрезал специалист по кибербезу, намеренно придав словам резкости заточенного лезвия. Пальцы сосредоточенно теребили язычок молнии на грубого пошива ветровке, пока глаза привыкали к пустоте цвета разъярённого Бисмарка в тянущихся через город переулках. Огни широких улиц, напичканных футуристической техникой и разъярённой голытьбой, мужчина избегал намеренно. — Зачем ты вызывал меня? Сказал уже, чтобы понапрасну не связывался со мной. — Я признателен, Фрэ… — За содействие? — Горькость попала на кончик языка, который Фрэнк порой был не прочь спустить с поводка. — Ха, откапывать очередного зарытого слона в комнате — моя стихия. Мне всё равно как ты использовал то, что я передал тебе. Сэриф явно покривил душой, заверив нас, что его империя неприступна. — Притчард. — Командным тоном предостерёг того Адам, нарочито нацепив на душу панцирь военной вправки. Буквально чеканя фразу «перестань и оставь это мне». — Такие разговоры по инфолинку ведут в никуда. Я не прошу тебя вмешиваться больше положенного. Это не твоё дело, и босс ничуть не разочарован в тебе. — Что?! — Ну вот. Голос сорвался на крещендо. Нечасто такое бывает с Фрэнком, и тем не менее слова Адама задели не то его самого, не то его компетентность. — Подразумеваешь, что Сэриф в гневе мне страшен? По мне так он переоценил мои возможности, раз я добрался до его скелетов в шкафу только сейчас! — Не надо, Притчард. Твои действия помогли пролить свет и на моё прошлое. — Не ради тебя я полез под прицел. Так вышло. Я был занят этой блядской брешью. Теперь её нет. Сэриф будет впредь умнее, а иначе кранты нам всем. — Что ж… — примирительно пробормотал железный человек в ухо собеседнику, давая искреннюю оценку: — цинично. — Реалистично. — Связь неминуемо оборвалась после едкого замечания, оградив Адама барьером из пустоты от праведного, сияющего кровавым ликом гнева Фрэнсиса Притчарда. Мужчина выдохнул, прекрасно осознавая, что «золотой мальчик» будет брошен фигурой на очередную клетку в ближайшее время, тогда-то случится нечто новое, но пока было трудно сказать, что именно. Вода, некогда переполнявшая клепсидру, убывала капля за каплей. Миряне стали животными благодаря стараниям СМИ, им нужно кого-то винить. Козлами отпущения сделали именно людей Сэрифа. Но не сразу. Оптимально выбирая стратегию, не несясь на заоблачных скоростях с пика Чогори. Ибо никому не нужна бесполезная заблаговременно перевернувшаяся клепсидра. Врагов ещё необходимо научиться наживать. Фрэнк ведь не по стопам Дэвида Сэрифа и Адама Дженсена идёт? Так? Честно? С чего бы ему равняться на этих двух. Из них вышел замечательный тендем. Два брата-коловрата. Не больше, не меньше. К слову, а их он не превращает в своих исключительных супостатов? У него нет никакого личного мотива. Он вроде как ежедневно «тестирует» каждый свой шаг. Взвешивает. Не приведи господь клепсидра навернётся от его действий сильнее положенного. Это не его игра, он всё лишь второстепенный герой в шекспировской пьесе. Так что трагедия должна оставаться трагедией во всей красе. Могучий хозяин Детройта, которого спешат свергнуть в глубокие воды Коцита, замёрзшего навеки, развернул крупномасштабное наступление на фортпосты всех сразу. Сюда и «Фронт Человечества», и его секретари, титан «Tai Yang», за которой стоят серым кардиналом китайские чиновники, даже осмелился в пылу битвы и раздора вжать педаль и послать к чёрту сцепление, несясь пулей по серпантинам на встречу самому старейшему Метрополису, который они вместе с Хью Дэрроу возводили собственными руками. Это была их мечта — разлопатевшая нейроны и собранная по винтикам гавань для витка новоиспечённой эволюции. Всё ради кадмовой победы и знамени Западного иносказания на страницах истории, которую Дэвид уже успел переписать незавидное количество раз. Вот только Дэвид видит своё величие в конце, где все выжившие — его патриции, соскребающие яства с барского стола. Фрэнсис изо всех сил пытался держаться проплешины, куда не попадает ни свет, ни тьма. Но продолжал верить в неизменное: Сэриф посещал те же самые литературные клубы, что и агенты Этрусской цивилизации, переворачивающие его Пантеон с Храмом Сатурна. В каждом же столетии успешно найдутся те помазанные, грамотно отдающие честь Никколо Макиавелли, задвинув Сунь Цзы с Ли Сонге в дальний ящик. Каждый несётся к своему сакральному вознесению так, как умеет, но с поправками на бионику, коллизии трансгуманизма, неонатурализм и прочие притязания на блага прогресса и права глушить неудобную и непреложную правду наглой ложью с облупленными сморщенными краями, которые-то как раз и не спрячешь. Пока в распоряжении были наводки и недомолвки, но было ясно как день, что Сэриф вырвет хоть у вековой монолитной статуи крылья, дабы вознестись к иррациональной высшей силе. А там уже совершить переворот, развеять в ионосфере кадмову победу, принять венец искусного Творца нового дивного мира. — Козыри ускользают сквозь пальцы точно вода. — Заключил без толики сарказма Фрэнк. — Мы плаваем ёбаными вздувшимися трупами на поверхности. — Шептал в пустоту он, кроша своё зарвавшееся самомнение и сжигая мосты, ведущие к прошлому, в котором распинался святой Хью Дэрроу: «Мы можем превзойти природу. Можем сделать самих себя во всех отношениях лучше, стать чем-то большим». — Больше чем раздувшиеся до неебических размеров мертвецы? Они самые. Наполовину живые, наполовину мёртвые. Сгорающие заживо, пока рушатся Помпеи и паталогический геном, выращенный в лучах генной инженерии, разрушает тело своих смертных носителей, равных самому богу разве что по ошибкам, амбициям и не уступающих в искусстве сарказма, цивилизованного, оптимального.***