Ощущениями

Внимание, почти все диалоги в фанфике происходят письменно. Спасибо) Тяжелые холодные капли остужают разгоряченную кожу. Девушка закрывает кран и, осторожно ступая, возвращается в спальню. Три шага влево и пять вперед - кровать. Она укрывается одеялом и пытается снова заснуть. Сегодня ей опять приснился кошмар – отголоски войны. Перед глазами мелькают лица погибших, а барабанные перепонки разрываются от плача и криков, наполненных болью утрат. Она просыпается и в ужасе распахивает глаза, хотя прекрасно знает, что это бесполезно, в любом случае вокруг лишь темнота. И так уже два года. Два года в мучительной тишине и темноте. Кто бы мог подумать, что такое случится с ней? С ней – героиней войны, смелой и решительной Гермионой Грейнджер. После войны зрение у Гермионы начало стремительно падать, да и со слухом стали появляться проблемы. Через месяц она уже почти ничего не видела. Гарри водил её к лучшим врачам Англии (и не только), но те лишь беспомощно разводили руками. Все в один голос твердили, что первый раз сталкиваются с такой проблемой – беспричинной слепотой и глухотой. Друзья, потерявшие надежду добиться ответа от врачей, обратились к последнему из лекарей. К тому времени Гермиона уже ничего не видела и лишь улавливала едва различимые звуки. После осмотра врач сказал: «Это не симптомы какого-то заболевания. У меня есть догадка, что все это происходит из-за нежелания девушки видеть и слышать окружающий мир. Возможно это из-за какого-то сильного потрясения. Но Вам нужно захотеть жить дальше. Больше я ничем не могу вам помочь». Это было последним, что она услышала. На следующий день она оглохла. Гарри, милый Гарри… Благодаря его связям для Гермионы была создана специальная бумага. Если на ней что-то написать, то буквы будто вдавливаются в бумагу, поэтому при проведении по ним пальцем, девушка понимала написанное. Это стало единственным средством связи с Гермионой. Сам Гарри старался проводить с ней как можно больше времени, пока Джинни не пригрозила разрывом отношений. Гермиона могла её понять: как-никак молодая семья, а муж всё время рядом с подругой детства. Поэтому Грейнджер не обижалась на то, что Гарри стал реже бывать с ней. Несмотря на «проблемы со здоровьем», любимым занятием Гермионы осталось чтение. Опять же благодаря Поттеру на книги было наложено заклятие, действующее аналогично «бумаге для общения». Но даже чтение не отвлекало девушку от мрачных мыслей. Слова: «калека» и «никому не нужный инвалид» крепко засели в её голове. Она несколько раз подумывала о самоубийстве, но каждый раз приходила к выводу, что из-за этого проблема не решится. Она лишь сделает больно Гарри. Поэтому она продолжала жить. Жить для двух верных и любящих друзей – Гарри Поттера и своего кота Живоглота. Проснулась Гермиона от того, что кто-то топтался по ней маленькими лапками, а затем что-то шершавое и мокрое коснулось кончика носа. Девушка поняла, что это кот пришел разбудить свою хозяйку. Съев несложный завтрак, Гермиона подошла к окну. Найдя пальцами ручку и немного потянув на себя, она распахнула его. В комнату ворвался теплый летний ветерок, а солнечные лучи ласкали лицо девушки. Гермиона решила прогуляться до парка, находившегося в двух шагах от дома. Всю дорогу за эти два года она выучила наизусть, поэтому большой сложности это передвижение ей не доставило. Придя в парк, Гермиона присела на траву, по её расчетам недалеко от озера, и просто вспоминала своё детство, ещё не омрачённое войной; друзей, с которыми она весело проводила время. В памяти всплыли слова лекаря. Сильное потрясение? Да. И оно называется – война. Когда на глазах погибают такие родные, такие любимые люди – это невероятно больно и тяжело. Гермиона часто просыпается от кошмаров, где вновь и вновь погибают Сириус, Фред, Дамблдор, Люпин, Тонкс, Добби, Колин… Она винит себя в их смерти, она не успела ничего предпринять, чтобы уберечь их… Она помнит, как плачет Нимфадора над телом Люпина, как вскрикивает от боли, когда смертельное заклинание поражает её в самое сердце, она помнит крик Джорджа, крик, полный горечи и боли от потери брата, рыдания Молли… И как после этого спокойно жить дальше? Бесспорно, Гарри пришлось пережить еще больше ужасов, даже почувствовать собственную смерть, но он всегда был сильным, в отличие от неё… Из раздумий её вывело прикосновение к руке. Сначала Гермиона подумала, что ей показалось, но через несколько минут кто-то снова коснулся её руки, только более настойчиво. Девушка нащупала рядом с собой сумку и вытащила лист бумаги и шариковую ручку (ей было проще пользоваться, нежели таскать с собой перо и чернильницу). Написав: «Извините, но я Вас не вижу… да и не слышу. Не могли бы Вы написать, что хотели спросить?» - она протянула лист чуть вперед, чтобы незнакомец взял его. Гермиона не знала, где тот находится, и даже не представляла, мужчина это или женщина. Человек, похоже, понял жест девушки и взял лист из её руки, затем аккуратно разжал её пальцы и забрал ручку. Через несколько минут бумага вернулась её владелице. Девушка провела указательным пальцем по строчкам. - Привет. Я просто хотел спросить, можно ли мне присесть рядом с тобой? Гермиона не ожидала такого вопроса, она могла подумать о чем угодно: заняла чужое место, села на неположенной территории и т.д., но, несмотря на удивление, ответила: «Конечно, можешь». Спустя где-то минут десять незнакомец вновь вложил Гермионе в руку листок бумаги. – Меня, кстати, Марк Купер зовут. – А меня Виола Смит, приятно познакомиться. Гермиона не хотела говорить свое настоящее имя – она не любила чувство жалости к себе. Она знала, что если человек узнает её настоящее имя, то начнутся охи: «Как так? Пройти войну и теперь такому случиться?» или «Бедная девочка, и детства толком не было, а теперь и юность утрачена». Нет уж, спасибо, нам такого не нужно. – Красивое имя, - прочла она ответ. По ощущению почерк у Марка был каллиграфический, немного наклонён в правую сторону и с мелкими завитушками. Так они просидели несколько часов, перекидываясь парой строк. Становилось прохладно, и Гермиона засобиралась домой. – Может, тебя проводить? – Нет, спасибо. Приятно было познакомиться, правда, - она улыбнулась парню. Он аккуратно взял её за руку и помог подняться. Девушка не отпустила его ладонь, а стала водить по ней пальцами, таким образом «узнавая» внешность Марка. На левом предплечье небольшой шрам. Он взял её вторую руку и положил себе на лицо. Рука Гермионы аккуратно путешествовала по лицу: у парня нежная кожа, острые черты лица, губы тонкие. Она невесомо проводит по его волосам – они мягкие и достаточно длинные. Еще раз улыбнувшись на прощание, Гермиона ушла. * * * С той самой встречи прошла неделя. Самая обычная и скучная неделя. Несколько раз в гости забегал Гарри, чему Гермиона была несказанно рада. В субботний вечер Гермиона задремала в кресле с книгой в руках. На коленях устроился, свернувшись клубочком, Живоглот. Вдруг кот выпустил когти и выгнулся дугой, разбудив при этом свою хозяйку. В комнате был кто-то еще, определенно. Девушка встала, спихнув с колен кота, и, выставив вперед руки, шагнула в сторону двери. Кто-то ухватил её за запястье. Гермиона вздрогнула. Пальцами она почувствовала бумагу и инстинктивно сжала её в руке. – Извини, я не хотел тебя напугать, - гласила надпись. – Кто ты? - то, что это не Гарри, Гермиона знала точно. К Поттеру кот привык и вел себя достаточно дружелюбно. Девушка свободной рукой ухватилась за руку, державшую её запястье. Длинные пальцы, достаточно худая рука, на предплечье шрам, рукава рубашки закатаны по локоть… стоп! Шрам? – Что ты делаешь в моём доме, Купер? - вспомнила незнакомца Гермиона. – Я захотел тебя проведать. Ты мне понравилась. – Как нашел меня? – Увидел недавно на улице и проследил. Гермиона вздохнула. Ну, теперь она хотя бы не одна. Поэтому она пригласила Марка выпить чаю. Он предпочитал зеленый. * * * Марк заходил три раза в неделю. Сначала Гермиона не одобряла его появлений, но со временем свыклась, а позже заметила, что непроизвольно ждет его прихода. Марк был хорошим собеседником, девушка могла «разговаривать» с ним часами на различные темы, он всегда мог поддержать беседу, неплохо шутил. Они мало рассказывали друг другу о себе и о своём прошлом. Однажды Гермиона спросила: - Почему ты здесь? Почему тратишь время на калеку вместо того, чтобы быть со своей семьёй? – У меня нет семьи… – Прости, я не знала. – Ничего… Отец отрекся от меня после того, как я отказался жениться на найденной им для меня невесте, да и к тому же я поменял отношение к некоторым вещам… Гермиона ничего не ответила. – И кстати, не называй себя калекой, - дописал он. – Но это правда, тем более мой жених так меня называл, - глаза девушки наполнились слезами. – У тебя есть жених? – Был… раньше… но это было давно. Он сказал, что не собирается тратить время на инвалида, которая, как он считал, лишилась зрения и слуха из-за своего упрямства, - по щекам Гермионы текли слёзы. – А мы ведь столько пережили вместе… я думала, он меня любит… Сильные руки обняли девушку и прижали к себе. – Не плачь, пожалуйста. Не плачь, Гермиона... – Откуда ты знаешь, кто я? - чернила растекались на мокрой бумаге. – Я много о тебе знаю. Я удивился, когда ты представилась чужим именем. – Я так понимаю, что ты тоже не своё настоящее назвал. – Кто же ты? - спросила она после недолгой паузы. – Какая разница? Главное, что я теперь другой человек и хочу быть рядом с тобой. И он накрыл её губы своими. Сначала он целовал её робко, неуверенно, но, после того как Гермиона ответила на его ласки, поцелуй стал страстный, неистовый, полный желания. Он подхватил её на руки и понёс в спальню. * * * Он просыпается от того, что радостный солнечный лучик светит прямо в глаза. Гермиона сладко спит в его объятиях. Он зарывается носом в её волосы, дав себе клятву, что никогда не оставит её одну и всегда будет рядом. – Я люблю тебя, Гермиона, - забывшись, он шепчет ей на ушко. – И я тебя люблю, Драко Малфой, - так же шепотом отвечает она, а потом, засмеявшись, продолжает: – а ещё у тебя сейчас очень глупый вид. – Но… но… ты же… – Доктор был прав, мне нужно было захотеть услышать твой голос, захотеть увидеть твои глаза, твои губы, твои руки... всего тебя...