***
— Такое ощущение, что кто-то ходит за мной по пятам, — поделился Казуха в шутку со своим другом. Они сидели в кофейне недалеко от университета, уплетая свежую выпечку с кофем. — Я думаю, в целом мире не найдётся человека, которого бы интересовала твоя жизнь, — хихикнул в ответ Хейзо, получив секундой после лёгкий удар в плечо. За дальним столиком слышится щелчок фотоаппарата. Казуха поднимает голову вверх, отсмеявшись, и оглядывает помещение. Приятно сидеть одним во всём заведении.***
Казуха проходит мимо вывешенной кем-то на кирпичной стене предупреждения «Будьте осторожны при разговоре с незнакомцами». Час поздний, переулки, отходящие от главной дороги, наполнены тьмой; в лунном свете по центру улицы из черноты проступает чей-то силуэт. «Хоть кто-то рядом, — думается Казухе, — В такое время то ощущение, будто кто-то преследует меня, усиливается. Хорошо, что неподалёку есть хоть один человек». Он начинает шагать чуть увереннее, и кулаки медленно разжимаются. Впереди вдалеке моргает белым единственный уличный фонарь, а странная тень человека около него исчезла. Страшное осознание накатило на него, как цунами. Секундой ранее расслабленный и успокоенный, он застыл в оцепенении, чувствуя, как руки начали медленно холодеть. Нос улавливает амбру. Потом резину. Этот незнакомец под фонарём. Он исчез. Думать стало сложнее — сердцебиение стало таким сильным и ощущаемым, что больно отбивало в висках. Внутри, в лёгких, что-то ухнуло вниз. Резко начала кружиться голова: весь мир словно прилёг набок. Ощущение ног тоже изменилось: он словно стоит на батуте или каком-то очень мягком матрасе, так и норовило завалиться набок. Выбившиеся из хвоста волосы полностью облепили мокрую от пота шею. Незнакомец под фонарём. Он его преследует? Казуха не видит улицы: всё перед глазами становится каким-то мутным, с красноватым оттенком. Последнее, что бьёт в мозг, которым завладела паника: бежать. Он срывается с места. Подошва скользит по покрытию. Не разрешает себе обернуться и посмотреть, что происходит сзади. Страх. Сердце метается по всему телу вверх-вниз. В голове странный монотонный гул. В какой-то момент ему почудилось тяжёлое дыхание прямо за спиной. По телу прокатывается волна ещё одной паники. Он почти ощущает что-то липкое, обвившее всё его тело. Он сильно вздрагивает и падает на асфальт. Казуха с разгоном проехался по дороге, ушибив в конце голову. Он лежит так, съежившись и зажмурив глаза. Если его сейчас вырвет, вместе с блевотой и остатками ужина в луже будет плавать выскочившее от страха сердце. Не позволит это сделать лишь плотно стоящий в горле ком, не дающий даже дышать нормально. Первое, что он ощущает — мёртвая тишина. Вокруг — ни души. Он пытается согнуться, лёжа на асфальте. Резко колени и ладони начинает сильно жечь. Он опускает туда руку со всё ещё онемевшими пальцами, касаясь тех мест, и тут же одёрнул её. Казуха соприкоснулся с чем-то тёплым и влажным, а жжение усилилось. В темноте не скажешь, но, скорее всего, колени разодраны в кровь. Он помогает себе до сих пор дрожащими руками, и медленно встаёт, отталкиваясь от асфальта. Голова вертится в поисках хоть кого-то. Но вокруг всё так же никого. Ни женщин, ни мужчин, ни того человека, кому принадлежал чёрный силуэт. Сердцебиение постепенно приходит в норму, а Казуха так и крутит головой вокруг себя, боясь сдвинуться с места. В окнах домов не горит свет, фонари перегорели. Обстановка не самая располагающая. Дрожащими руками, побаиваясь опустить взгляд в телефон, чтобы случайно не пропустить прячущуюся за углом опасность, он в спешке набирает пароль, при этом несколько раз путается в цифрах. Потребовалось несколько секунд для поиска нужного мессенджера, и, ещё раз оглядевшись, он нажал на последний чат — номер Хейзо. — Хейзо? — как бы не хотелось, с голосом всё ещё сложно совладать. Во рту сильно пересохло, и он перешёл на шёпот, — Ты дома? — Время половина двенадцатого, идиот! — слышится ругань из динамиков, — Какого чёрта… — Хейзо… — слишком страшно, чтобы тратить время на подколы друга и обычную болтовню, — Мне кажется, — он переводит дыхание, — За мной кто-то наблюдает.***
— Повтори ещё раз, — Хейзо входит в свою комнату, где на кровати расселся Казуха с аптечкой друга, — Ты шёл домой… — Там было темно, под фонарём кто-то стоял, а потом исчез. Я даже не уверен, человек ли это был. — И как ты пришёл к выводу, что тебя преследуют? — нахмурился Хейзо, — Ну шёл кто-то тоже домой, или стоял-курил, а потом свернул на другую улицу… — Всё не так просто! Я… Я знаю, оно не просто там стояло! — Казуха зашипел, гипнотизируя взглядом выступившую на ранах пенку от перекиси, — Это уже не в первый раз. В среду я возвращался из университета, а когда выходил за двор, то во всех окнах был выключен свет, кроме одного. А потом, там как будто появилась похожая тень, и свет выключился. — И почему ты так стараешься исключить вариант, что это просто зашёл охранник погасить свет? — Да нет же, охранники это делают по-другому, — уже совсем отчаянно начал разъяснять Казуха, — Это было… так, будто он не хотел, чтобы я его увидел. — И как ты разглядел это с такого расстояния? — продолжил свой блиц-опрос Сиканоин. — Просто надо было быть там, — сдался Каэдэхара, — Ты не поймёшь. Казуха сложил вату и бутылёк обратно в коробку и, обойдя друга, побрёл к окну. Осенняя ночь ничем не отличалась от остальных: в некоторых окнах ещё горел свет, что становилось единственным освещением маленького дворика, куда выходило большинство подъездов домов, в одном из которых жил Хейзо. Ничем не выделяющееся место: сотни таких же однотипных, похожих друг на друга как две капли воды, жилых застроек. Из окна отчётливо виднелись высаженные клёны, полужутковатые из-за отсутствия половины листвы на кронах. В центре парка находится старенькая детская площадка, хорошо знакомая Казухе. Они с Хейзо часто встречались тут перед парами или летними вечерами. Ночью на площадке никого. От ветра покачивается одна-единственная качелька. Сквозь плотно закрытое окно подул ледяной сквозняк. Сердце Казухи снова ёкнуло, и он отскочил от окна. Он готов поклясться, что на той старенькой качели сидит тот самый незнакомец. — Казуха…? — он встревожился такой резкой перемены настроения, — Не пугай так! Что… — он посмотрел сначала на него, потом перевёл взгляд на окно, — Что случилось? На возглас друга Казуха неестественно дёрнулся. Казалось, словно то, что сейчас сидит на качелях в темноте, позвало его по имени голосом Хейзо. Казуха повернулся к нему, но спиной он ощущает чей-то пристальный взгляд оттуда, из-за окна. С той площадки. я знаю что ты сделал — Там оно, — еле слышно выдавил Казуха, — На качелях. Хейзо бросил на друга полный сомнения взгляд и выглянул в окно: — Но… там никого нет, Казуха.***
Со временем жизнь Казухи превратилась в ночной кошмар. Ночью всё становилось ещё хуже. Обычно Казуха любитель сна без света. Дело редко доходило до масок для сна, которые больше мешались, нежели приносили пользу; но всякий, кто гостил у Казухи дома замечал, что ночью шторы всегда были наглухо задёрнуты, исключая любое проникновение света. Теперь привычки Казухи перетерпели некоторые изменения. Оно приходило каждую ночь. Душило так, что Казуха просыпался, шептало что-то на ухо. И всю ночь наблюдало. Скрип на лестничной клетке. Щелчок замка — и эта тень стоит у него за спиной. Поворот назад. Впрочем, ожидаемо. Никого. Оно прячется. Потом Казуха перестал умываться, чтобы оно не появилось в ванной у него за спиной, пока он стоит с закрытыми глазами Дальше пришлось сократить выходы на улицу: за каждым магазинным прилавком краем глаза улавливался тёмный силуэт. За дальним столиком университетского кафетерия сидела тень. Следит за ним. я наконец дома. рад видеть меня?***
Когда Казуха вторую неделю пришёл так, будто вчера состоялись его похороны, Хейзо уже заволновался не на шутку. — Казуха? — еле слышно шепнул он, чтобы случайно не привлечь внимание лектора, — эй, Казуха! Каэдэхара рядом с ним был противоположностью витающего в облаках философа, так любившего фотографию. Сиканоин заметил, что его руки, обессилено сложенные на столе, тряслись. Хейзо позволил себе легонько коснуться друга не ожидая, что Казуха подпрыгнет от испуга. — Казуха? — ещё раз позвал вконец встревоженный Хейзо, — Что с тобой? Казуха повернул на него отяжелевшую голову, чем привёл в шок соседа. На него смотрели два покрасневших глаза, а потрескавшиеся губы, неестественно растянутые в попытке выдавить улыбку, дрожали. Удивлённый возглас Хейзо потонул в звонке, знаменующем конец пары, и нарастающем гуле болтовни однокурсников. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — послышался за спиной Казухи незнакомый (???) голос. — …А? — вопросительно уставился Хейзо за спину друга. — Мне показалось, вам было нехорошо во время пары, — продолжил голос. Следом в поле зрения Казухи вышел блондин, — Да и вы выглядите встревоженно, — парень протянул руку, — я Альбедо. — Сиканоин Хейзо, — пожал руку он. Казуха тоже поднял бледную (всё ещё в шрамах после падения!) руку и посмотрел в глаза Альбедо. в нос ударил сильный запах амбры и резины. Казуха интуитивно в панике резко отстранился, поддавшись назад. А потом всё помещение поплыло, и он потерял сознание.***
Очнуться на мягкой постели приятнее всего. Настолько, что Казухе хочется спать здесь вечность. Но как он тут оказался? В голове каша, и реальность пока слабо ощущается. Шторы широко распахнуты — комната точно не его. За окном облачное небо, туманный город. Значит, день. Мозг постепенно начинает соображать, подсчитывая время в отключке. «Значит я либо проспал несколько часов, либо… больше дня? День?», — лихорадочно рассуждает он. Казуха сел на кровати и огляделся. Ощущение, будто он в каком-то ночном кошмаре. Поодаль находится закрытая дверь. Интересно, кроме него здесь кто-нибудь есть? Это не похоже на квартиру Хейзо. Потом он принюхивается, и почти физически чувствует, как его окатили ледяной водой. Остатки сна мгновенно пропадают. В комнате витают амбра и резина. Это плохо. Это очень плохо. Каэдэхара дёрнулся и резко повернулся. Показалось, будто в стекле окна отразилась та тень. Одёрнул руку: на его подушке будто бы лужа крови. Глаза застигла красная пелена. Он задрожал. Белая футболка на нём (откуда она взялась?) облипла его мокрое тело. Нестерпимо хочется в туалет. Не помня себя, забыв даже своё имя, он закричал. — Казуха? Ты чего кричишь? — послышалось приглушённо за дверью. Ручка повернулась и в комнату вошёл Альбедо. — Ты… — прошептал Казуха, — Ты за мной… — Следил? — сразу перешёл к делу Альбедо, — Очень жаль, что ты заметил. — Зачем ты это делал, — просипел он, — Зачем… — Видишь ли, я своеобразный учёный, — пожал плечами он, — Провожу некоторый эксперимент, для которого мне понадобился ты. Знаешь, мы, студенты-учёные, бедные люди, я не могу заказать у третьих лиц информацию о тебе. Пришлось действовать своими методами. — Ты мог… просто спросить, — ничего не понимая, выдавил он, — Я чуть не умер из-за… тебя. — Я бы не возражал, но ты точно отказался бы после моей просьбы. А сейчас, — Альбедо встал, разгладит халат, — Раздевайся. Приступим к эксперименту. Не переживай, я отпущу тебя после.