"У самого злого человека расцветает лицо, когда ему говорят, что его любят. Стало быть, в этом счастье..." Лев Николаевич Толстой.
Работа в Фатуи — дело опасное, и каждый, кто работает здесь, подвергает себя рискам чуть ли не каждый день. Одно дело дипломаты, которым нужно уметь отстаивать свои интересы, расположить к себе независимо от собственных симпатий или антипатий. Их дело — владеть искусно языком, а не оружием. А вот воины наоборот должны хорошо обращаться с оружием, ставить на кон всё, что имеют, в том числе и свою жизнь. Бесстрашие, храбрость, дерзость — вот их качества. Но есть в Фатуи и те, кто совмещает в себе тактичного дипломата и смелого воина, и Тарталья прекрасно знает, кто это за человек. Капитано. О, как же много восхищения в его сторону Тарталья смолвил за всю свою жизнь. Четвертый был тем, кого можно было описать такой фразой: «Так близко, но так далеко». Казалось бы, Тарталья работает вместе с Капитаном, они коллеги, поэтому пересекаться они должны часто, но нет. Одно время Чайльду казалось, что Капитан — какая-то мифическая легенда, о которой много говорят, однако её не существует. Скорее всего, это происходило лишь потому, что мужчина полностью отдавался своей работе, часто уходил в экспедиции и командировки, поэтому увидеть его на собраниях было редкостью. Тарталья гордится тем и иногда даже не верит, что он встречается с таким человеком, как Капитан. Четвертый был кумиром Чайльда ещё с незапамятных времён, поэтому осознание факта, что тебя любит человек, которым ты безмерно восхищаешься, порой сильно удивлял, но радовал Тарталью. Если не брать то, что Одиннадцатому нравится в своём возлюбленном всё, даже его занудство и прохлада, то Тарталья оценивал Капитано как идеального воина. И каждый, кто был в рядах Капитана, работает с ним, или просто о нем наслышан, наверняка согласятся с Тартальей. Капитан обладал не только безупречными боевыми навыками, но и большим умом, глубокой мудростью и бесстрашием. Каждый боялся его меча, страшился его четкого решения, но каждый отдавал ему честь и уважение. Мама Тартальи часто читала мальчишке в детстве сказки о славных рыцарях, о том, как они борются за справедливость, и сейчас Чайльд готов поклясться, что все эти сказки были писаны по образу Капитана. Рядом со своим любовником Тарталья чувствовал себя безопасно. И это не только потому, что сквозь крепкую спину Капитана ничто не пройдет, но ещё потому, что Тарталья верил и доверял Чертвертому, ведь знал, что тот любит его и не сделает больно. Почему такие смелые выводы? Всё просто: Капитано либо не любит, либо любит навсегда. И в этой жизни Тарталье повезло, ведь ему выпал второй вариант. Но единственное, за что переживал Чайльд в их отношениях — безопасность и здоровье Капитана. Каким бы гениальным стратегом мужчина не был, сколько боёв бы он не побеждал, однако вероятность смерти никуда не девалась. Один неверный шаг, один поспешный вывод, просто не заметить подвоха — и ты в лапах у противника. Тарталья всегда провожал Капитана с трепетом в душе, хоть он и знал, что его мужчина — благородный воин и он не позволит сопернику победить. Но от простых человеческих чувств не избавиться, и как бы Чайльд не был уверен в Капитане, он всё равно будет провожать его с привычным лёгким волнением. А после наступал момент, когда приходилось просто ждать. Ожидание губит. Тарталья готов ждать хоть вечность, однако когда с каждым днём известий от Капитана всё меньше и меньше — становится страшно. Но как же спокойно потом становится на душе, когда украдкой слышишь голос посыльного, который читает письмо Капитано о ситуации и обстановке. Значит он жив, значит с ним всё хорошо, значит он держит ситуацию под контролем. И сейчас Тарталью обременяли всё те же волнение, страх и переживания, ведь Капитан был в очередной экспедиции. Работы на этой неделе было мало, поэтому почти всё своё время Чайльд провел с семьёй. И это был единственный способ отвлечься — провести время с семьёй, ведь родные для Тартальи тоже имели отдельное место в душе. За время его командировок в Ли Юэ или Инадзуму он успел соскучиться по Тоне, Антону и Тевкру, поэтому если он не наверстает упущенное и не поведает о своих приключениях, то просто не простит себя. Увидеть солнце в Снежной было редкостью. Обычно небо было затянуто угрюмыми тучами, а зачастую пускалась колючая метель, сквозь которую было сложно что-то разглядеть. Но сегодня выдался по истине прекрасный день, ведь упрямые тучи расступились и Снежную осветило солнце. Многослойные ковры снега переливались, словно бриллианты, даже бушующий ранее ветер успокоился, давая полное руководство вышедшему солнцу. Тарталья вышел из тёплого дома и тут же зашмыгал носом. Там, в доме, было уютно и тепло, благодаря растопленной печи, а улица встретила парня резким запахом мороза и ели. Сегодняшний день определенно предвещает что-то хорошее, ведь солнечные дни в Снежной бывают редко, а если такие и были, то к большому счастью. Чайльд попрощался со своими родными и направился в сторону Заполярного Дворца. Сегодня ему прибавилась работенка, поэтому хочешь не хочешь, но делать надо. Покинув Морепесок, Тарталья вскоре попал в столицу Снежной, а значит Дворец совсем не за горами. Встреча с семьёй и такая погода разливали в душе Тартальи тепло, а в мыслях тут же всплывали строчки: «Мороз и солнце, день чудесный». И так, повторяя в мыслях стихотворение весь путь, Тарталья не заметил, как пришёл туда, куда направлялся. Но войти в сам Дворец он не решился, ведь послышался издали топот копыт и громкие разговоры. Неужели... Юноша тут же остановился и стал вглядываться в горизонт, а в то же время его сердце начало биться чаще и громче. Черная точка с каждой секундой приближалась и поэтому она читалась лучше. Ещё пара мгновений и Тарталья увидел коня, везущего большие сани, а в них самих сидел знакомый высокий темный силуэт, а позади саней на конях ехали солдаты. Уже вблизи можно было точно сказать, кто вернулся: длинные черные, как бездна, волосы, белая шуба, сидящая на крепком теле, будто она как родная, потёртые за время сапоги и главной отличительной чертой была металлическая маска на всё лицо, по-особенному блестящая на солнце. Капитано. Тарталья рефлекторно улыбнулся, стоило ему увидеть знакомый и такой любимый силуэт. Капитан вылез из саней, отряхнулся, и к нему тут же подоспели его подчинённые, некоторые из которых на момент экспедиции остались здесь. Они тут же начали беспокоить мужчину вопросам о том не холодно ли ему, иль вовсе жарко? Не устал ли он с дороги, не желает ли он чего-то отведать съестного? Капитан, отделавшись от всех вопросов, наконец смог увидеть то, что его окружает, а не сплошные лица его подопечных. Ох, и как он может не заметить яркое рыжее пятно на белоснежном фоне? Капитан кивнул Тарталье, ведь бросаться в объятия, даже несмотря на то, что они не виделись так долго, прилюдно он не будет. Но Чайльд знал, что этот кивок значит для Капитана и него самого не только банальную вежливость, а что-то большее. Капитано снова скрылся за толпой пекущихся о нём людей, а сам Тарталья немного потупил на морозе, но когда пальцы на руках начало неприятно колоть от холода, он поспешил в Дворец.***
Работы на сегодня было мало, поэтому Тарталья шустро управился с тем, что поручила ему Царица. Молодой Предвестник взглянул на часы, стоящие на столе. Прошло порядка нескольких часов, после приезда Капитана. И теперь Чайльда мучил только один вопрос — стоит ли беспокоить Четвертого сейчас или нет? Ведь наверняка мужчина сильно устал после дороги, да и в общем после задания, должно быть отдыхает, а тут Тарталья к нему лезет. Но с другой стороны, так хотелось расспросить Капитана обо всем, понежиться в его крепких объятиях, вдохнуть родной запах... Тарталья печально вздохнул, так как от таких мыслей желания не беспокоить Капитана не убавилось. Ладно, была не была. В любом случае, если даже Четвертый отдыхает, то Тарталья быстро его покинет и не будет мешать отдыху. Юноша направился в покои Капитана. В этом месте всегда было в несколько раз холоднее, чем в любых других комнатах по неведомой Тарталье причине. Пред ним восстала массивная деревянная дверь, за которой и скрывалась комната Капитана. Такая же загадочная, как и он сам. Тарталья задержал дыхание и прислушался, чтобы понять, не происходит ли за дверью что-то. Но в ответ была слышна лишь тишина, поэтому парень как и положено постучал в дверь, а после она приоткрылась, сопровождая это действие едким скрипом. Из проёма показалась рыжая макушка и любопытный взгляд Одиннадцатого, рассматривающего помещение. Его взгляд тут же устремился на широкую кровать, однако там мужчины не оказалось. Стоило перевести взгляд чуть левее, как в Тарталье тут же вспыхнули и удивление, и негодование. За крупным еловым столом сидел Капитан и внимательно записывал что-то. Он чуть склонился над бумагами, однако фигура оставалась всё такой же статной. Он даже не переодевался после дороги и единственное, что поменялось в его образе — отсутствие маски. Она стояла рядом с ним на столе, ярко поблескивая на солнце. Как только Четвертый услышал скрип двери, то тут же поднял свои глаза со стола на вошедшего. Сначала его взгляд был настороженным и как всегда серьезным, но стоило ему понять, что это Аякс, так выражение сразу обрело нотки спокойствия. Молчанием Капитан дал понять, что присутствие младшего никак ему не мешает, поэтому Чайльд со спокойной душой зашёл и закрыл за собой дверь, а Четвертый же продолжил заниматься своим делом. — Чем ты занят? — поинтересовался Тарталья, подходя ближе к Капитану. Перо шустро скользило по бумаге, вырисовывая каллиграфические буквы. Когда была поставлена подпись на документе, Капитано отложил в сторону лист, а сам между тем тянулся за другим, однако его остановила рука Тартальи. — Аякс. — Ну что-о? — игриво протянул Тарталья, опираясь бедром о стол. — Тебе не этим заниматься надо. Герой ты мой, тебе отдыхать нужно, а не этой нудной писаниной увлекаться. Разве это не могут сделать твои подчинённые? — Нет, к сожалению, — вздохнул Капитан, потирая переносицу. Тарталья украдкой взглянул на мужчину и отметил очевидную усталость на его лице. Оно и неудивительно, ведь Предвестник работает будто за семерых, полностью отдавая себя служению Царице. — Это отчёты об экспедиции, которые мне нужно отдать завтра. — Царица милостивая, сдурели, что-ли... Совсем тебя не берегут. Потом от слёз не отмоются, плакать будут, что потеряли такого воина, как ты, — возмущался Тарталья. — А ведь умер такой нелепой смертью... От того, что ему поручили заполнить несчастные бумажки после долгой поездки! Миру не будет никакого прощения за это. После всех этих реплик Капитано лишь слабо усмехнулся. Он был скуп на разговоры даже с Тартальей. Скорее он был любителем послушать. Ох, как Капитан любил длинные и иногда бессвязные речи Чайльда. Ему нравилось то, как юноша говорит и неважно что. Когда им доводится идти куда-то вместе, то в тишине всё это дело точно не пройдет. Иногда это действительно что-то важное, зачастую что-то повседневное, а бывает и просто всякая мелочь, которой Тарталья спешит поделиться. А Четвертый и не против. Для него лишь услада слушать то, с каким энтузиазмом рассказывает Тарталья, иногда говоря настолько быстро, что он аж захлебывался в собственных словах, что невозможно было упустить из виду и не улыбнуться. Вся эта искренность и покорила душу Капитана. — Ладно, — сдался Тарталья и отпустил теплую руку Четвертый. Но уходить он не собирался, поэтому встал сбоку от мужчины и принялся перебирать шелковые волосы Капитана. Раньше Тарталья думал, что волосы его коллеги твердые и жёсткие, но на деле они оказались мягкими, поэтому зарываться пальцами в пряди Капитано было для Чайльда удовольствием. — Как в целом прошла поездка? — Не особо продуктивно. Мало что удалось узнать, так как многие солдаты в Разломе погибли от аномалий. К слову, одному нашему учёному довелось узнать больше об аномалиях, но сейчас он не в здравом рассудке, поэтому как только поправится, так сразу будет писать доклад обо всём. — М-м, ну, хоть какой-то прогресс. — Да, но очень мизерный. Туда нужно подкрепление и больше припасов, потому что один отряд остался совсем без еды и воды. А живности и растительности там никакой. Даже если она и есть, то сам понимаешь, употреблять это не стоит, — договорил Капитан и слегка откинулся на спинку стула, заглядывая Тарталье в его лазурные глаза. — Всё наладится, — тепло улыбнулся Чайльд. — А пока... Не хочешь отдохнуть? — Аякс, мне голову отрубят, а чего хуже четвертуют, если я не выполню работу в срок. — Ну не будь таким радикальным! Всего парочку минут, ну? — Тарталья состроил жалостливое лицо, на что Капитан цыкнул, а после немного задумался. — Ну, разве что только на парочку минут... Лицо Одиннадцатого тут же расплылось в победной ухмылке. Если победить в бою Капитана он не мог, то в этой сфере Чайльд всегда держал победу за собой. Сам же Капитан терпеливо ожидал от Тартальи последующих действий, которые не заставили себя долго ждать. Чайльд взглянул на своего возлюбленного — такой властный и могучий. Парень долго мог описывать Капитана различными эпитетами, и он уверен, каким бы их язык богат не был, то ему бы всё равно не хватило слов, чтобы описать то, насколько Четвертый был прекрасен. От расслабленного взгляда коллеги, от того, как он просто смотрит на него, разум Тартальи тут же сводило от непонятных чувств, которые, кажется, можно описать лишь одним словом — влюбленность. Но это точно не могло обойтись лишь одной влюблённостью. Это было влечение и неимоверная гордость за то, что сердца друг друга принадлежат только им двоим и никому более. Тарталья осторожно убрал прядь волос с лица Капитана, которая так настойчиво выбивалась из его причёски. Игривые огоньки в глазах младшего сменились на нежность и чуткость, а сам он медленно наклонился к лицу Капитана настолько близко, что размеренное дыхание Четвертого легко-легко касалось кожи Тартальи. Хотелось остаться в таком положении подольше, чтобы так позаигрывать и подразнить Капитано, если бы не обстоятельства и факт разлуки в несколько недель. Поэтому в ту же секунду Тарталья коснулся губ Предвестника и это было настолько хорошо, будто в первый раз. Поцелуй был ленив и неспешен, чтобы прочувствовать каждое чувство в процессе сие действия, чтобы наверстать все те эмоции, что не сопровождали двоих на протяжении недель. В бою Капитан был резок и жесток, но сейчас от этой грубости и след простыл: он аккуратно, но уверенно, сминал губы Тартальи, медленно оглаживая спину партнёра. Чайльд неохотно отстранился от соблазнительных губ Капитано, чтобы сказать лишь одну фразу: — Я скучал.