Такие дела

Рудольф бегал по дому в поисках Клауса, зовя его и грозясь оставить без обеда, если он не перестанет над ним издеваться. Поднявшись на второй этаж, он услышал из ванной довольное булькание. Аккуратно приотрыв дверь и заглянув туда, он увидел сидящего в ванне Клауса. Тот явно занимался чем-то важным, и не хотел прерывать свое занятие, ради того, чтобы ответить Шенкеру. Он пускал в воду мыльницы и, чуть отодвинувшись, сбивал их кусками мыла. Мыльница тонули, что чрезвычайно радовало Клауса. Рудольф вошел. - Что ты творишь? - Я? - Клаус наконец поднял глаза, - я топлю вражеские корабли. А что? - Да нет, отлично все. - Рудольф присел на край ванны. - Только вот давай вылезай, сейчас редята придут, нам репетировать надо. - Опять?! - застонал вокалист, - сколько можно? Мне кажется, у меня скоро голос сядет! - Не причитай тут мне. Как баба прямо. - Сам ты баба. - возмутился Клаус, - я тебя сейачс в воду столкну, - пригрозил он, но вдруг забыл о своей угрозе: он увидел, что одна из мыльниц всплыла. - Конечно, ты можешь идти прямо так, - Рудольф кивнул на сидящего в воде Клауса (и что естевственно, абсолютно мокрого и голого) - только я боюсь, что Герман с Френсисом не оценят. Да и потом... Ай! Ты что делаешь?! - закричал вдруг Шенкер, которого благодаря движению руки Клауса обдало целой волной брызг. - Показываю тебе, как взрывается глубинная бомба, - пояснил вокалист со злобной усмешкой. - Так, пидорас кудрявый, или ты одеваешься и выходишь отсюда, или я... - гитарист не договорил, так как неугомонный Майне схватил его за футболку и втащил в ванную. Расплескав половину довольно горячей воды, Руди уселся рядом с хохочущим Клаусом. У него было настолько недоуменное выражение лица, что Клаус, увидев его, снова зашелся в булькающем смехе. Наконец, гитарист опомнился. - Блять, Майне, вся одежда мокрая теперь! Ты о чем думаешь? Что у тебя под кудряшками? Макароны? - Не знаю, не заглядывал, - честно признался Клаус. - но о макаронах ты заговорил зря. Я так кушать хочу. - Что, готовлю опять я? - вздохнул Шенкер. - Конечно ты! Ты же у нас мамочка! - Клаус, смеясь обвил руками мокрую, как и все остальное в ванной, шею Рудольфа. - Да и потом, я только овсянку варить умею. - Ты меня заебал со своей овсянкой и со своими обнимашками. - проворчал Рудольф, освобождаясь от рук вокалиста и вытаясь выбраться из ванны. - Хули ворчливый такой. - пробулькал Клаус, - черствый, прямо. Как баранка. - Ты наверно, реально есть хочешь, раз уже про баранку вспомнил. И нихуя я не черствый. Это просто ты сентиментальный. Даже слишком. - Разве это плохо? - расстроился Клаус. - В каком-то смысле, да. Не стоит лезть обниматься ко всем подряд. Особенно ко мне. Некоторым людям ты... - он поглядел на Клауса, - нет, всем людям ты очень нравишься, но все равно не стоит обнимать мужчин. Тебя могут не так понять. - Ты думаешь, что я педик? - Нет, я не это имел в виду. Просто хватит обниматься и целовать меня. Особенно на людях. Особенно при моей жене. - сердито ответил Рудольф и оставляя за собой лужи, вышел в коридор. Через несколько секунд Клаус услышал с лестницы: - Оденься и вытри за собой воду, засранец. - Сам такой, - пробурчал Клаус и пошел за одеждой. Клаус, громко сопя и ругая Рудольфа (что, он сам не мог пол вытереть?!) ползал под стиральной машинкой, елозя тряпкой по кафелю. Там было столько пыли, что, кажется здесь не пылесосили лет эдак десять. После следующего оглушительного чиха вокалиста голос Рудольфа пожелал ему быть здоровым и забросил свои мокрые вещи в корзину для белья. - Спасибо, сука. - громко сказал Клаус. - Что опять не так? - улыбнулся гитарист. Клаус его улыбки видеть не мог, и поэтому тон друга показался ему вполне серьезным. - Ясно, что, - проворчал Клаус, - тут пылищи столько, что просто ужас. Ты когда нибудь пылесосил здесь вообще? - Я пылесошу за стиральной машинкой точно также, как ты за кроватями, - усмехнулся Шенкер. - Дибил, - еще раз чихнул вокалист. - Ну уж попрошу... - запнулся Рудольф. Его взгляд букавльно примагнитила спина Клауса, красиво прогнувшаяся по-кошачьи. Шенкер привалился боком к дверному косяку и с интересом уставился на вокалиста, ползающего под машинкой. Чем громче Клаус чихал, тем больше злился. Он, конечно, продолждал что-то судорожно втирать Рудольфу, но тот его вообще не слышал. Он увлеченно наблюдал за движениями Клауса. Когда до Клауса дошло, что на него попросту пялятся, он подался задней частью назад, вылез и в свою очередь уставился на Рудольфа: - Ты чего? - А? - Что тебе от меня надо? - Жрать иди. - буркнул Рудольф, и развернувшись на месте, выбежал из комнаты. Недоуменный и немного напуганный Клаус остался сидеть на полу ванной с тряпкой в руках. - Я хочу спаать... - зевнул Клаус, шатаясь по комнате и путаясь в шнуре от микрофона, - я устааал. - Когда ты успел устать?! - возмутился Рудольф, - ты же ничего не делал! - Я кушал, - пискнул вокалист и рухнул на диванчик, стоящий рядом с дверью. - Кушал он... - пробурчал Шенкер. - Кстати о птичках, - оживился Герман, - что у нас есть пожрать? - Хватит уже о еде! Давайте нормально сыграем хотя-бы две песни, а то как лохи. - возмутился Маттиас. - Раз Ябс разозлился, значит тоже есть хочет. - невнятно послышалось из диванной подушки. Маттиас открыл было рот, но не найдя слов, просто побледнел и отвернулся, громко и злобно сопя. - Боже, ну хватит уже про еду! Мы играть будем или нет? Если нет, то нахуя, простите, я приперся?! Сидел бы себе сейчас дома, в тепленьких носочках мультики смотрел... - Мэтти, какие мультики? Тебе пять лет? Маттиас посмотрел на Фрэнсиса так, как будто хотел испепелить его взглядом. - А ты вообще басист. - Ты просто комплексуешь из-за того, что у тебя струн больше... - начал было Фрэнсис, но тут Клаус вскочил с дивана и властным движением руки заткнул рты абслолютно всем. - Придержите пуканы, господа, - покачиваясь прошипел он. - не стоит ругаться из-за количества струн, ведь всем ясно, что вообще их наличие вызывает жалость и сомнения в наличии мозг... - тут Шенкер не удержался и дал Клаусу несильный подзатыльник, попутно наподдав под зад, отчего тот снова оказался на диване лицом вниз. - Ааах, вы еще и драться?! - завизжал вокалист, и схватив подушку кинулся на смеющегося обидчика, по пути задев Германа. Тот в долгу не остался, и тоже схватив подушку полетел за Клаусом. С криками "урра, наших бьют!" в бой ввязался Мэтт. Фрэнсис, однако, удивленно наблюдая за всей этой катавасией, ввязываться совершенно не собирался. Но после того, как Клаус со всей силы зарядил ему подушкой в лицо, басист жаждал мести, и храбро отвоевав себе половину комнаты и взяв в плен Германа теперь отчаянно боролся за диванчик. Рудольф же, у коего в напарниках был Майне, имел очень даже неплохую тактику ведения боя. - Рядовой, зарядить орудие. Цель - макушка Ябса. - Вас понял, - Клаус отдал честь и отвел назад правую руку с зажатым в ней тапком, стараясь прицелиться точнее. Тапок исчез за барабанной установкой, которую басист, барабанщик и соло-гитарист использовали в качестве баррикады. После чего раздался свирепый вопль Ябса: - Бабах, блять! - Дайте пять, командир! Цель уничтожена! - обрадовался Клаус, ища второй тапок. - Отлично! Диван будет наш, сучки! - закричал Рудольф в другой конец комнаты. - Только через окровавленный труп Фрэнса! - закричал в ответ Маттиас. Затем послышался глухой удар - видимо, басист шуток не понимал. - Уйду я от вас, злые вы! - запричитал Маттиас и переполз к Рудольфу. - Перебежчик! - заверещал Герман, - предатель! А мы ведь тебе верили! В ответ Маттиас высунулся из-за комода и показал барабанщику язык. - Ах ты сукин сын! - заржал Фрэнсис и... застыл. Дверь в комнату была открыта, и за ними преспокойно наблюдала Маргарет, стоя в дверном проеме...