Ромашки

- Давай сделаем тебе венок из ромашек? И она рассыпалась в звонком, как шелест овсяных колосьев, смехе. Алена поглубже вдохнула этот теплый, приятный, насыщенный сладковатым запахом цветущих лип, воздух. Ей хотелось вдыхать его все больше и больше. Настолько хорошо становилось от него на душе. От нее всегда пахло липами... Чистое небо, наполненное кристально чистым, как хрусталь, воздухом не могло не радовать такие же чистые детские души. Средь шелестящего золотого ковра, так радостно приветствовшего их здесь, и трепещущих крон хотелось, как она, прыгать, резвиться в траве и танцевать, вдыхать аромат полевых цветов, перебегая от одного к другому, и тоно так же заливисто смееяться, вторя шелесту осиновых и березовых листов. Но почему-то не получалось. Что-то внутри мешало. Как будто бы она понимала, что не удасться ей  так же задорно резвиться, прыгать и хохотать, как у нее. Поэтому Алене оставалось просто стоять и молча улыбаться, глядя на эти блестящие на солнце светлые локоны и это вьющееся белое платье. - Чего стоишь? Я тебе цветов уже набрала! - издалека окликнула ее Ярина. Алена тут же подбежала к ней, от волнения спотыкаясь и еле смотря под ноги, приземлилась с ней рядом и с нетерпением наблюдала за действиями этих ловких белых рук. - Вот, смотри, этот цветок сюда... А вот здесь василек. Мне кажется, он так тебе подходит! Знаешь, прям твой цветок. И она снова рассмеялась. Алена тоже непроизвольно растянула губы. - А ты... Ты ромашка... - ее щеки запылали румянцем, и из груди вырвалось что-то наподобие смеха. - И правда! - и опять смех, блеск голубых глаз и шелест деревьев. - Да, я люблю ромашки. Они еще долго ходили по знойному полю, окружаемые шепотом берез и лобзаниями теплого ветра. А когда жара спала, они вместе улеглись на траву и продолжили смотреть в это чистое, но уже без палящего солнца, небо. - Знаешь, - задумчиво сказала та, поправляя венок, - вот скоро солнце уйдет... - А мы останемся, - как бы продолжила за ней Алена. Ярина снова рассмеялась, и ее смех эхом отразился от толстых березовых стволов. - Какая ты! Алена медленно повернула к голову, устало поднимая тяжелые ресницы. Ярина поворотилась к ней и долго-долго смотрела в эти ясные зеленые глаза. Она убрала выбившийся из косы темный локон за ухо и положила обе руки на эти утомленные дневным жаром щеки. Алена испуганно забегала глазами и, словно от неожиданности, схватилась за  руку. Но Ярина лишь посмотрела на нее, все ярче распахнув свои светлые очи. Ее губы сомкнулись на ее устах, и в груди мгновенно перехватило дыхание. Но уже через минуту Алена готова была раствориться в этих прозрачных очах, в этом запахе лип и в этом непрекращающемся шуме колосьев овса и деревьев... Посмотрев на холодную землю, Алена молча уронила слезу на твердые молчаливые камни. Час назад здесь жгли, рушили и убивали... Варварски разгромляя избы и уничтожая рязанскую землю. А теперь на руках у нее была она. Ее Ярина. Наполненная запахом лип и олицетворяющая шум деревьев. И только утратившие блеск голубые глаза вновь смотрели на нее тусклым, лишенным жизни и радости взором. Глухие рыдания раздались вместе с граяньем воронов. Запах гари и болезненной горечи заполнил собой все и затмил собой тонкий и уязвимый аромат ромашек. И только задымленное серое небо могло внять ее печали.