Займёмся историей?

      Шрамы стали затягиваться и заживать. Постепенно Хенджин смог вернуться к нормальной жизни, какая была до получения этих порезов. Парень начал снова ходить в школу, что радовало Феликса. Да и жизнь стала возвращаться на круги своя, за исключением того, что брюнет совершенно не знал, что ему теперь делать, куда поступать и как быть. Он много думал об этом, практически каждый день, и, пока что, пришел к выводу, что лучшим вариантом будет просто поступать туда, куда и хотела его запихнуть мать и не париться с тем, чтобы судорожно искать себе место в жизни, так ведь проще. Вот поступит, а там уже можно и о призвании и прочей хуйне поговорить. Мысли о матери болью отзывались в сердце, каждый раз будто нанося все новые и новые раны, а Хенджин будто был мазохистом, постоянно возвращаясь к ее словам. «Не хочу иметь ничего общего с больным суицидником», — словно ножом по сердцу. Парень не думал, что когда-либо будет беспокоиться и переживать из-за слов и действий матери. Но вот он, вечно думающий о ее поступке. Хотя, возможно, в его ситуации это было нормально, она ведь от него отреклась, оставив на произвол судьбы. А не будь Феликса, то куда бы он подался?... Даже думать не хотелось.       Они с Ликсом сегодня не пошли в школу, что было крайне нетипично для блондина. Хенджину, конечно, пришлось немного поуговаривать парня остаться в теплой постели, но и тот сегодня не был так непреклонен, как обычно. Что ж, в итоге Феликс поддался уговорам и они еще пару часов просто валялись в кровати, пока не пришло время менять Хенджину бинты. Ему все еще нужно было носить их до полного заживления ран, и переставать ими пользоваться можно было только с разрешения врача. Визит к нему был назначен через где-то полмесяца или месяц, но, в общем, бинты все еще нужно было носить, и все еще нужно было менять. Когда дело было сделано брюнет вновь потянул Феликса с собой на кровать и тот упал прямо на Хенджина, они оба громко рассмеялись, а у парня пошли мурашки от смеха блондина. Вообще, его всегда завораживал не только смех, но глубокий и низкий голос Феликса, казалось, в нем можно утонуть, и всегда, когда Ликс начинал даже специально занижать голос, по Хенджиновой коже мурашки бегали табуном. И Феликс знал про это, и пользовался этим иногда, как, например, сейчас. Он начал что-то шептать брюнету прямо на ухо и вскоре почувствовал, что Хенджин немного учащенно дышит. Значит, шалость удалась. Поскольку, они уже лежали в кровати, то вылезать из нее как-то и не хотелось, поэтому они включили сериал, что смотрели сейчас на телефоне. Конечно, с форматом телевизора он не сравнится, но видеть изображение и слушать происходящее на экране можно, и на том спасибо.       Спустя какое-то время Хенджин потянулся за скетчбуком, который лежал на тумбочке возле кровати, как, собственно и карандаши, и, открыв новую страницу, начал что-то рисовать. Вскоре Феликса охватило любопытство и он отвлекся от сериала: — Джинни, а что ты рисуешь? — Потом покажу, — рассеянно ответил тот и продолжил делать наброски. — А почему не сейчас? — не унимался парень. — Бля, Ликс, не двигайся, — бросил Хенджин. И только в следующую секунду до него дошло, что́ он только что сказал. — Ты.. меня рисуешь? — удивленно посмотрел на него Феликс. — Ага, — смущенно подтвердил брюнет и наконец развернул скетчбук, чтобы парень мог видеть. На листе был лишь набросок, но на нем в принципе можно было разглядеть человека, который лежал в профиль. И, конечно же, этим человеком не мог быть никто иной, кроме Феликса. — Ого, получается уже очень неплохо. — Если бы ты не двигался, получилось бы лучше, — улыбнулся парень. — Тогда не буду.       Ликс вновь вернулся к просмотру сериала, но стал часто поглядывать на увлеченно рисующего брюнета, бросая мимолетные улыбки, а тот в свою очередь одаривал Феликса «упрекающим» взглядом, дабы тот не двигался. Так прошло какое-то время, в молчании, сопровождаемом звуками из телефона. Наконец, Хенджин отвлекся и показал блондину то, что начинало получаться. На листе уже вырисовывались очертания кровати и неровностей одеяла, а также и сам Феликс, лежавший на нем. Брюнет прорисовал лучи солнца, что заливали не только место, где они сидели, но и всю комнату. Именно потому, что лучи лежали как-то по-особенному, как показалось Хенджину, он решил зарисовать представшую перед ним картину. Да и рисовать Феликса было только в радость, особенно когда тот мирно лежал. Блондин в очередной раз похвалил рисунок, а затем придвинулся ближе и накрыл губы Хенджина своими. И вскоре им было уже не до сериала, и не до наброска, сделанного парнем. Теперь полотном брюнета стала бледная кожа Феликса. Он грубо оставлял на ней красные пятна, будто рисуя розы, а затем нежно зализывал их, будто желая стереть. Он проводил своим языком дорожки, соединяя один засос с другим, словно объединяя прекрасные цветы в один большой букет. И Феликс восхищался работой Хенджина. Он тихо стонал каждый раз, когда брюнет вырисовывал алые цветы на его теле, и шумно выдыхал, когда он соединял их стеблями. Парень был и так хорошим художником, по мнению блондина, но когда дело доходило до шеи Ликса, то брюнет становился профессионалом. Еще бы, он чуть ли не наизусть выучил все самые чувствительные участки на теле Феликса.       Хенджин стал ставить засосы еще более грубо, до боли, жгучей, но такой приятной, прикусывая кожу парня, и их поцелуи, на которые брюнет временами прерывался стали набирать обороты. От стен отскакивали стоны Феликса, который уже не пытался их скрыть, а между ними двумя стало как-то слишком тесно и горячо. И вновь, вновь хотелось большего, хотелось быть ближе, как можно ближе. «Я хочу тебя», — тихо сорвалось с губ Феликса, когда Хенджин переключился на его шею. Парень был готов залиться красной краской после сказанного, но его слова были правдой, он все бы сейчас отдал лишь бы стать ближе. Брюнет вновь отвлекся, и, оставив пару влажных и рваных поцелуев на губах Ликса, наконец отстранился. — Я тоже хочу тебя, — прошептал он прямо на ухо блондину, обдав того своим горячим и сбившимся дыханием, от чего тот тяжело сглотнул и после продолжил попытки отдышаться, — Есть презик и?... — он недоговорил свой вопрос, прервав себя же, — Да что я спрашиваю-то, нихуя же нет, — после этого недолгого диалога с самим собой, он посмотрел Феликсу прямо в глаза, — Очень не хочется тебя покидать, Ликс... Но в таком случае, — он глазами очертил круг, намекая на них двоих, — Нужно срочняком сбегать в магазин и купить презики и смазку, — он наклонился к парню и оставил невесомый поцелуй на щеке того, — Вынужден вас ненадолго покинуть. — Не уходи, — Феликс обвил его шею своими руками, прижимаясь к парню. — Я быстро, обещаю. Ты же хочешь, чтобы тебе было приятно, а не больно. По крайней мере, я этого хочу. Так что, две минуты и я вернусь.       После этих слов, брюнет быстро вышел и через пару секунд хлопнул входной дверью. Феликс чувствовал себя как-то странно. Будто родители спалили его за просмотром порно или что-то подобное, неловкость, короче. Дикая неловкость. Он уже довольно долго думал о том, каким у них с Хенджином будет первый раз, и как он пройдет, но все же не предполагал, что это произойдет так. С одной стороны, он этого хотел, правда хотел, но с другой... Страх. Страх неизвестного. Он пугал, отталкивал, не давал покоя и полного расслабления. Но Хенджин... От него будто веяло какой-то неведомой уверенностью, надежностью в плане всего, и в плане секса тоже. Особенно сейчас, блондину это показалось очень милым такая забота со стороны парня. «Ты же хочешь, чтобы тебе было приятно, а не больно. По крайней мере, я этого хочу», — пронеслась в голове фраза, сказанная Хенджином несколько мгновений назад. Сердце пропустило удар при мысли об этом. А затем еще один из-за неожиданно громкого поворота ключа в замочной скважине. Буквально через минуту Хенджин зашел в комнату, а в руках у него были смазка и презервативы. — Не соскучился? — спросил парень с улыбкой на лице. — Ты так быстро сходил, так что, не успел. — Я же сказал, что мне нужно буквально две минуты, — сказал Хенджин, а после дошел до Феликса и вновь соединил их губы в поцелуе.       Как бы парень не беспокоился, но Хенджин рядом, уверенный и спокойный, придавал ему уверенности, и очень быстро все тревоги вылетели из головы Ликса, хотелось теперь только одного — наслаждаться процессом. Весь его мир свелся к Хенджину и губам того, настойчиво сминавшим то губы, то кожу шеи самого́ блондина. Только его губы — остальное кажется неважным, мелочным, недостойным внимания. Только Хенджин — больше ничего в этом мире ему не нужно. Феликс громко стонал, выгибаясь навстречу ласкам Хенджина, которые были отнюдь не ласковыми. Слышать где-то рядом, как брюнет тоже пытается судорожно вдохнуть недостающий воздух, которого в этой комнате стало чертовски мало, было возбуждающе настолько, что губы немели, а руки сами до боли сжимались на спине Хенджина. Теперь блондина ничто не останавливало и он наконец мог избавиться от ненужной, такой лишней, такой мешавшей одежды. Его пальцы потянулись к краям футболки Хенджина и сняли ее. Теперь над Феликсом нависал полуобнаженный брюнет, тело которого было до безумия красивым. Четко очерченные линии мускулов, напряженные мышцы, готовые к действию, это так, блять, привлекало. Феликс только лишь мельком взглянул на тело парня, но, кажется, этого хватило, чтобы блондин запомнил все в мельчайших подробностях, после же он посмотрел Хенджину в глаза, а тот — на него. Момент, когда их взгляды встретились продлился лишь секунду или даже меньше, но этого было достаточно, чтобы мозг полностью отключился. Этого мгновения было достаточно, чтобы искра, попавшая в кучу деревьев разгорелась, словно Адское пламя, сжигая все на своем пути, не оставляя никого и ничего в живых.       Через некоторое время непрекращавшихся поцелуев, Хенджин наконец оторвался от губ Ликса, и, так же, как и парень пару минут назад, стянул с того футболку. Брюнет быстрым взглядом скользнул по телу Феликса, а в следующее мгновение он вновь вернулся к шее, откуда и стал прокладывать свой дальнейший маршрут. И скоро он дошел до затвердевших сосков Ликса, оставив за собой кроваво-красный след из поцелуев на груди парня. Для начала Хенджин очертил круг языком, не касаясь самой бусины соска, но даже это заставило Феликса шумно выдохнуть. Что ж, раз блондину понравилось, следует продолжать. С грудью парня брюнет обращался чуть более щадяще, чем с бедной шеей, но Ликс одинаково не мог нормально дышать, не важно, как Хенджин терзал его тело. Какое-то время парень посасывал бусину соска, пальцем теребя другую, а затем переключался. — Джинни, — задыхаясь, позвал Ликс. — М? — тот отвлекся и навис над парнем. — Возьми меня, — прошептал блондин, — Пожалуйста, — терпеть больше не было сил. Конечно, в обычных обстоятельствах он бы давно стал пунцово-красным, стесняясь своих слов, но сейчас желание было просто нестерпимым. Хотелось, безумно хотелось Хенджина.       На это тот улыбнулся, прильнув к губам Феликса, а в этот момент у него в голове зажегся зеленый свет. Брюнет, не размыкая поцелуя, попутно снимал штаны вместе с боксерами с блондина, а парень, как мог, пытался в этом помочь. И теперь под Хенджином лежал совершенно голый Ликс. Просто сказка. Нехотя отстранившись, брюнет потянулся за смазкой и выдавил немного себе на пальцы. — Может быть больно, говори сразу, если так. Понял? — Угу.       И Хенджин вновь прильнул к губам Феликса. Он увлек парня поцелуем и попутно аккуратно и медленно ввел один палец в Ликса. Ответом на это действие блондин до боли прикусил губу брюнета и оставил пару красных полос на спине того. — Больно? — с некоторым беспокойством спросил Хенджин, отстранившись. — Нет, все нормально, — успокоил его Ликс, — Просто... Непривычно.       Все же немного больно было. Но, наверное, это нормально, Феликс ведь до этого никогда не занимался сексом. Вскоре, к его счастью, боль ушла, сменившись удовольствием. Парень даже сам стал насаживаться на палец Хенджина. Тот почувствовал это и ввел второй палец, также аккуратно и даже нежно. И вновь Феликс оставил красные линии на спине парня. И снова, и снова. Постепенно к двум пальцам прибавился и третий, Ликсу уже не было ни больно, ни неприятно, желание, бешеное желание пульсировало в голове, эхом отдаваясь в ушах. Хенджин аккуратно вывел пальцы, посчитав, что достаточно подготовил Феликса. Они оторвались друг от друга и несколько секунд смотрели друг другу глаза. — Ты... Готов? — прошептал Хенджин. — Да, — не задумываясь отвелил парень, обвивая руками шею партнера.       После услышанного брюнет снял с себя штаны и боксеры, надел презерватив и смазал член смазкой, а затем увлек Ликса в еще один поцелуй, а после вошел в того. Феликс до боли сжал волосы на голове Хенджина и шумно выдохнул, издав протяжное, но сдавленное «Мм» парню в губы. Все же, несмотря на подготовку это было не очень приятно. — Прости. Больно? — спросил Хенджин. — Не извиняйся, Джинни, все нормально, — поспешил ответить Ликс, — Но... Немного неприятно...       Парень хотел было еще раз извиниться за то, что причинил Феликсу боль, но блондин не дал ему это сделать, потянувшись за поцелуем. Брюнет, конечно, не стал сразу двигаться, давая блондину время привыкнуть к его размерам и новым ощущениям. Он стал целовать парня нежно, аккуратно, даже боязливо и это очень уж сильно контрастировало с тем, как он вел себя пару минут назад. Но скоро поцелуи вновь стали более грубыми, властными, жадными, рваными и снова дыхание сбилось, и снова сердце бешено колотилось. И Хенджин сделал первый толчок внутри Феликса, медленный, осторожный, чем вызвал стон, как ответную реакцию. «Все нормально?» — спросил брюнет, на что получил тихое «Угу». Еще один толчок. Еще один стон.       Хенджину было так страшно, пиздецки страшно. Страх ошибок, словно держал его в заложниках. Он мог бы ошибиться где угодно, но с Феликсом он не был к этому готов. Особенно в их первый раз. Парень даже представить не мог, что все произойдет так. Хотя, с другой стороны, они вместе уже приличное количество времени и не раз у них уже почти доходило до секса. К тому же, обстоятельства располагали, к чему тянуть? И все же было страшно сделать больно, сделать что-то не так. Но, кажется, Феликсу все пока что нравится, так что, наверное, можно сказать, что Хенджин делает все правильно? Хотелось бы на это надеяться...       Брюнет начал более активно двигаться, каждым своим движением побуждая Ликса на стоны, а когда он наконец прошелся кончиком члена по простате, то, Феликс кажется, вообще улетел. Слышать его стоны было подобно музыке, райской музыке, которая могла бы сравниться с пением птиц в Эдеме, настолько ласкающими слух были вздохи парня. Временами Хенджин затыкал блондина поцелуями, но все же не мог отказать себе в удовольствии еще раз услышать то, как Феликсу нравится процесс. То, как Феликсу нравится Хенджин. Толчки стали набирать обороты, и теперь парень двигался более грубо, рвано, будто пытаясь душу выбить из Ликса, методично попадая по простате. Но тот, кажется, не возражал. Он уже привык к члену внутри себя и даже стал сам активно насаживаться на него, что Хенджин воспринял, как своеобразное разрешение к некой грубости движений. Даже несмотря на дикое животное желание, на задворках сознания брюнет все еще держал одну мысль: «Если Ликс попросит, я остановлюсь, как бы мне не хотелось продолжить». Лишь эта мысль не давала ему полностью слететь с катушек и забыть обо всем. Он все еще помнил, как звал на помощь тогда, в детстве, и искренне не хотел, чтобы Феликс, его дорогой Феликс, мог бы испытать такое же. Даже думать об этом не хочется.       Темп, заданный Хенджином был уже довольно быстрым, и Ликс вдруг почувствовал, что скоро, кажется, кончит. До этого он обвивал шею брюнета своими руками, периодически оставляя красные следы от ногтей на ней, но он расцепил пальцы и потянулся к своему члену, чтобы приблизить столь сладостный момент. Но парень был резко прерван Хенджином, который взял сначала одну его руку, а затем вторую и сжал в запястьях, придавив к кровати, тем самым обездвижив Феликса, после чего победно улыбнулся и накрыл его губы своими. Толчки внутри стали еще резче и грубее, каждый раз попадая по комочку нервов, пик был близок, но Хенджин будто издевался, немного замедляясь иногда, словно чувствовал, что Ликс готов излиться, но не давал. Это так бесило, и, в то же время, заводило еще больше. С быстрого темпа Хенджин вдруг перешел на медленный, очень прерывистый, состоявший из глубоких и резких толчков. Кажется, и брюнет был близок к тому, чтобы кончить. Но первым все же кончил Феликс. Одновременно с тем, как Хенджин толкнулся вперед, парень почувствовал, как волна неимоверного удовольствия приятным теплом разливается по всему телу, заставляя конечности неметь, а глаза закатываться словно в экстазе. Брюнет сделал еще пару толчков и, излившись в презерватив, вышел из Феликса. Блондин почувствовал, что Хенджин вышел из него, парень навис над ним, тяжело дыша. Феликс пару секунд смотрел на парня, пуская слюни от одного его вида, но после в его голове возникла одна идея. Он резким движением перевернул немного расслабившегося парня на спину, от чего тот немного опешил. Блондин снял презерватив с члена Хенджина и взял половой орган в рот. — Л-Ликс... — голос парня задрожал. Он хотел сказать о том, что стоило бы надеть другой презерватив, но слова растворялись, будто дым, тая прямо во рту, на замену им пришли тихие стоны.       По всей видимости, помимо неимоверной милоты и доброты, оружием Феликса также был и язык. Он орудовал им, словно профессионал, также активно используя и свои руки, хотя все же иногда он проходился по члену зубами, неопытный все-таки, однако Хенджина это мало волновало. Дыхание брюнета полностью сбилось, он жадно хватал ртом воздух. Он даже не заметил, как его ладонь оказалась на голове Феликса, сжимая волосы того и направляя парня. Хотя, в направлении Ликс особо и не нуждался. Он чувствовал, что Хенджин вновь близко к пику и потому стал постепенно наращивать темп, временами также нещадно издеваясь над брюнетом, как тот над ним до этого. Когда блондин немного прикрыл глаза, чтобы полностью сосредоточиться на доведении Хенджина до оргазма, он почувствовал, что рука, лежавшая на волосах довольно сильно сжала их и заставила парня заглотить немного больше, чем до этого. И через пару секунд во рту появился соленый привкус. Хенджин обильно кончил во второй раз в рот Ли. После этого оба парня без сил упали на кровать и сон начал охватывать их, окутывая словно дымка тумана. — Ликс, — еле слышно позвал брюнет спустя какое-то время, — Надо помыться, пошли. — Никуда я не пойду, — отнекался тот. — Надо. Пошли, — после этого Хенджин потянул блондина за руку, и тому все же пришлось встать, хотя бы из соображений того, чтобы парень не оторвал ему конечность.       Нехотя, они оба дошли до ванной, где вместе приняли теплый душ, после которого спать хотелось еще сильнее. Парни нацепили на себя боксеры, а Хенджин еще и футболку, ведь он вновь начал замерзать. Какие-то вещи не меняются... Они удобно улеглись в кровати, накрывшись одеялом. Феликс положил голову на грудь Хенджина и уже было уснул, как парень позвал его. — Ликс. — М? — тихо промычал тот. — Тебе... Понравилось? — в голосе брюнета читалось некое беспокойство. — Да, — ответил блондин. Сказать, что ему понравилось — не сказать ничего. Этот опыт был таким необычным для парня, но в то же время захватывающим и приятным, — А тебе? — Угу, — спустя какое-то время Хенджин задал еще один вопрос, — Я... Не сделал тебе больно? — Нет, Джинни, не накручивай себя. Все нормально, — успокоил его Ликс и чмокнул в щеку. — Прости.       А вот за это ему уже прилетело, правда, это был слабый-слабый удар пальцем по носу, но все же. Брюнет постарался откинуть свои беспокойства, коих у него вдруг стало неприлично много. Понравилось ли Феликсу? Не сделал ли он ему больно? Сделал ли он все правильно? Не проебался ли нигде? Насчет пары вопросов Ликс его все же успокоил, но некоторые другие продолжали терзать сердце, словно кошки, проходясь острыми коготками по чувствительным точкам. Парню не хотелось будить блондина ради ответа на очередной вопрос, поэтому он сделал пару глубоких вдохов (будто это должно было помочь), дабы отбросить все мысли, и, наконец ему удалось провалиться в сон.       Проснулись парни уже вечером, даже, можно сказать, ночью. За окном было темно, да и часы показывали двенадцать. Надо же так, проспать весь оставшийся день... Что ж, уже ничего не попишешь, но нужно было заниматься делами. Например, наконец вернуться к изучению истории. — Ну что, для начала займемся историей? — поинтересовался Феликс. Парень все еще выглядел сонным, да и ощущал себя также. Небольшая пелена усталости застилала глаза, но он все же был готов к работе. — Да, давай, — согласился Хенджин. Он не то что бы хотел спать, но если его голова сейчас соприкоснулась бы с подушкой, он явно бы уснул.       В общем, парни чувствовали себя немного помятыми, но, в целом, состояние удовлетворительное. Брюнет сначала даже и не вспомнил про свои бинты, но потом, взглянув на руки, он допер, что надо бы их поменять. Так что, перед тем как начать штудировать новую тему, Феликс привычными, ловкими и отработанными движениями сменил парню бинты. Обыденность. Итак, сегодняшняя тема — начало 20 века. — В начале двадцатого века Российская империя оставалась абсолютной монархией с Николаем Вторым у власти. Консерватизм, неизменность социально-политической системы в условиях социально-экономических перемен вели к социальным выступлениям и недовольствам — рабочему, крестьянскому и студенческому... — увлеченно рассказывал Ликс. А Хенджин, в свою очередь, увлеченно смотрел на Ликса. Он пытался приложить все усилия, чтобы слушать парня, но порой, его мысли все же улетали за много километров отсюда, но были направлены на человека, сидевшего рядом, — ... Джинни? Джинни, ты здесь? — А?... Да, здесь, — немного растерянно ответил тот. — Тогда запиши вот это, — произнес блондин спустя пару секунд молчания и показал на ноутбук, где была информация о Николае Втором. Парень, конечно же, последовал указаниям. Позже, он еще не раз отвлекался, что немного раздражало Феликса, — Джинни, что с тобой? — наконец спросил тот, — Ты будто в другом измерении. — А.. Прости, Ликс, — ответил брюнет, — Оно как-то само получается, но я правда стараюсь тебя слушать. — О чем ты думаешь? — О тебе, — не задумываясь ответил Хенджин, а затем немного смутился из-за сказанных им же слов. — Это, конечно, замечательно, но сейчас действительно нужно сконцентрироваться на истории. Экзамены уже скоро. — Да, знаю я, не напоминай, — обреченно произнес он, — Вообще, знаешь... — парню было немного боязно о таком говорить, но... Это ведь Феликс. Он все поймет, он всегда все понимает. Иногда даже слишком хорошо, — Я правда думаю о тебе. И о.. нашем первом разе. Мне реально страшно, что я сделал что-то не так. Это не дает мне покоя, — выпалил он. — Джинни, — Феликс взял его за руки, — Послушай. Все нормально. Мне понравилось, все понравилось, правда. Ты же знаешь, я не стал бы тебе врать. И нет, ты не сделал мне больно, ни в коем разе. И нет, ты не ошибся нигде. Хорошо? — он говорил это медленно, чтобы Хенджин услышал каждое слово. — Хорошо, — наконец выдохнул брюнет спустя пару минут молчания. Ликс почувствовал, как ладони того заметно ослабили хватку. Значит, ему действительно удалось успокоить внутренние переживания Хенджина, — Спасибо. — За что? — улыбнулся блондин. — За то, что ты есть, — немного наигранно и драматично ответил парень, и придвинулся ближе к Феликсу, сокращая расстояние между ними и завлекая Ликса в поцелуй.       Но все же, нужно было возвращаться к истории, и через некоторое время, они нехотя отстранились друг от друга и продолжили занятие. Мысли Хенджина все же иногда пытались завладеть его вниманием, подкидывая новые поводы для беспокойства, но парень старался не зацикливаться на них, вместо этого он упорно вникал в правление Николая Второго, да и в события двадцатого века в принципе. После часа занятий, они решили, что на сегодня достаточно. После их короткого разговора Хенджин стал намного более внимательным к материалу, за что получил похвалу от Феликса в виде поцелуев и объятий.

***

      Прошло уже несколько дней с момента их первого секса, а Ликс все никак не решался рассказать Бан Чану о столь важном событии в своей жизни. Он считал, будто это что-то личное, сокровенное, то, чем нельзя ни с кем делиться, оставляя это только для себя. Но может стоило все-таки рассказать? Парень метался от одного варианта к другому, не зная, что выбрать. Как же сложно... Сидя на математике, блондин нервно поглядывал на телефон. Стоит или нет? Может, просто поддаться эмоциям и написать? А затем что? Сидеть и беспокойно ждать ответа? А может, просто исполнить свое желание и написать? Никакой катастрофы из-за этого не случится... Наверное... Итак, последовав за своей сиюминутной прихотью и мнимой решительностью, Феликс открыл Телегу и быстро написал: «Мы переспали». И закрыл приложение. Боже, Ликс, нахуя? Зачем Чану эта информация? Ебанный в рот, надо было не писать... И как на зло, Чан ответил буквально через секунду. Шквал сообщений посыпался на блондина. «ЧТО? КАК? КОГДА? ОХУЕТЬ. ЕБАТЬ. ПОЗДРАВЛЯЮ. ЕБАТЬ. Я В АХУЕ. ЛИКС!!! Не молчи!!!». «Несколько дней назад», — ответил парень на одно из сообщений, отправленных Бан Чаном. «Нихуя себе. Серьезно, я в ахуе». «Не поверишь, я тоже». «Ты рад?», — какое-то странное сообщение. «Конечно», — не задумываясь, написал Ликс. «Тогда и я рад за тебя тоже. Спасибо, что рассказал», — пришел ответ. «Спасибо, Чан. Ну что ты, мы же друзья». «Ну, все равно. Это же такое... Я хз... Личное». «Ну, типа да. Но ты для меня близкий друг, не забывай. Поэтому я тебе и рассказал», — Чан отправил смайлик с обнимашками. Феликс почувствовал некоторое облегчение. Он ненавидел хранить какие-либо секреты от Бан Чана, парень доверял этому человеку и не хотел, чтобы между ними были недосказанности.       А вот Хенджин решил не рассказывать об этом Чанбину. Для него это было что-то слишком личное, чтобы об этом говорить. Он хотел сохранить это только между ним и Феликсом. Только для них двоих. Хотя, какое-то время брюнет все же метался между тем, чтобы рассказать и тем, чтобы умолчать. Все же его собственническая сторона одержала победу. Пускай это будет воспоминанием только для него и ни для кого другого.       Хенджин все также часто вспоминал о матери. Он думал, может стоит с ней поговорить? Хотя был ли смысл? За все это время она даже ни разу не написала ему, не накричала, тем более, не спросила, как он и где он вообще. Это было больно. Может, стоит просто отпустить? А стоит ли? Приближался день осмотра у врача, и этот день заставлял вновь и вновь возвращаться к мыслям о ней, из-за чего парень был каким-то подавленным и немного грустным, что немного нервировало Феликса. — Джинни, — брюнет сидел и рисовал, когда Ликс позвал его. — М? — Что с тобой? — блондин устроился рядом, смотря Хенджину прямо в глаза. — В плане «что со мной»? — Ты какой-то... Грустный что ли... Я не знаю. Что-то случилось? — А... Это... Да так, невольно вспоминаю мать иногда и все, — признаваться в этом особо не хотелось, но Феликс искренне беспокоился за парня, поэтому тот посчитал, что умолчать будет просто непростительно. — Тебе больно о ней думать, да? — спросил парень, — Я думаю, я понимаю твои чувства. Мне тоже.. было больно сначала. А потом я смирился... Уход родителей, не важно при каких обстоятельствах — это всегда больно... — Да... — согласился брюнет. Это было больно, безумно больно. Даже если ему прямо сейчас начали ломать кости, медленно выкручивая их под неестественными углами, скорее всего, это было бы не так больно, как чувство, оставшееся после ухода матери. Что-то внутри зудело, гноилось и разрасталось, обдавая болезнью все тело. И как от этого избавиться? Как?       Сиюминутная мысль, возникшая в голове у Хенджина сначала показалась ему глупой, но затем, немного подумав о ней, он пришел к выводу, что идея очень даже хорошая. По крайней мере, сейчас ему казалось именно так. Парень взял телефон, который лежал неподалеку от него и открыл Мессенджер. Он нашел контакт «Мать» и открыл переписку. — Джинни, что ты делаешь? — Наверное, что-то необдуманное, о чем я, возможно, пожалею, — ответил тот, уже начав писать сообщение. — Это «что-то» может обернуться чем-то очень плохим? — уточнил Феликс. — Вряд ли. — Тогда... Не думаю, что есть смысл тебя останавливать. Но если серьезно, что ты делаешь? — Пишу матери, — произнес Хенджин, — Точнее, уже написал, — с этими словами парень показал блондину телефон, где высвечивалась переписка.       Феликс прочитал последние сообщения, которые были отправлены только что. «Я тебя ненавижу за то, что ты бросила меня на произвол судьбы, и за то, что ты никогда не любила меня, а я был лишь твоей игрушкой, с помощью которой можно было попытаться реализовать свои мечты», — гласило первое. «Просто, чтобы ты знала», — сообщало второе. — Ого... — полушепотом произнес Ликс. — Скажи, необдуманно? — Очень. — Но знаешь, мне как-то даже легче, — с радостью сообщил Хенджин. — Тогда, это хорошо, — ответил блондин и обвил руки вокруг шеи парня, утыкаясь носом в его грудь.       Брюнет не мог сдержать какой-то глупой улыбки. Будто что-то щелкнуло внутри и заставило его это написать. А после пришла такая легкость и какая-то свобода. Словно спали тяжелые свинцовые оковы, что тянули его вниз, их больше нет, и парень свободен. Даже дышать стало легче. Неужели, стоило всего лишь... Написать ей? Высказать, что думаешь? Все действительно так просто? Даже если это и не так, хотя бы сейчас ему хорошо, а остальное особо и не важно. В раздумьях прошло немало времени, и Феликс уже тихо посапывал у него на коленях, и брюнет решил, что ему тоже пора идти спать, все-таки, завтра в школу.       На следующий день после школы парни поехали в больницу. Сегодня тот самый день, когда Хенджину наконец-то снимут бинты и можно будет жить обычной нормальной жизнью, не запариваясь о том, чтобы менять несчастные повязки по пятьдесят раз на дню. Итак, Феликс остался ждать брюнета рядом с кабинетом, а сам Хенджин зашел внутрь. Там доктор осмотрел его руки, провел какие-то тесты, что-то долго и упорно писал в медицинской карте парня, и наконец вынес вердикт. Бинты можно было больше не носить, все полностью зажило и остались лишь тонкие, чуть красные полосы шрамов. Врач все же посоветовал парню быть аккуратнее с руками, а затем пожелал удачи и отпустил того. Хенджин вышел из кабинета, светясь от радости. Ликс, заметив, что брюнет в коридоре, сразу подошел к нему, а тот, в свою очередь, без промедления поделился хорошей новостью. Не сдержавшись, Феликс обнял Хенджина, да так крепко, что тот чуть не задохнулся. Отлично, все позади, этот кошмар закончился и с Хенджином все хорошо. Такое облегчение блондин не испытывал уже давно. После больницы они оба, счастливые и радостные, поехали домой.       Уже будучи дома, парни решили посмотреть сериал. Они уютно устроились в объятиях друг друга, укутавшись в одеяло, так как Хенджину, как ни странно, было холодно. Сидя рядом с Феликсом, Хенджин невольно улыбался. Он чувствовал такую легкость и свободу, он словно был самым счастливым человеком на Земле, хотя, может быть, так оно и было. Его больше не волновала мать, точнее, не так сильно волновала, как раньше. Руки полностью восстановились. И он был рядом с любимым человеком. Что еще нужно было для счастья? Только если поцелуй от Феликса. И еще один. И еще. Вновь увлекшись друг другом, парни снова позабыли про сериал. Хотя, какой к черту сериал, если они так близко друг к другу? И еще ближе. И еще чуть ближе. Вскоре тихие стоны заполнили комнату. Такими темпами, они ни один сериал никогда не досмотрят... Ну и не похуй ли?