Важен

      Квай-Гон, честно, не хотел, чтобы закончилось всё так. У них с падаваном не всё было гладко, но в этот раз Джинн просто испугался – за ученика. Оби-Ван проявил инициативу и отправился на миссию. Своевольно. Нет, конечно, это была специальная миссия для падаванов, которые в группе должны были работать в заболоченной местности, но они обязаны были договориться о её прохождении со своими наставниками, поскольку те были лучше осведомлены о предстоящих испытаниях и знали, способны ли справиться с ними их падаваны. Джинн знал, что некоторые участки пути Кеноби не сможет пройти, а если не пройдёт – может погибнуть, поэтому даже говорить со своим учеником о ней не стал. Тот расценил это иначе: будто учитель не считает его достаточно способным, а потому решил проверить себя. Квай-Гон поймал его перед вылетом, но своеволие падавана от других скрыл, выставив ситуацию как собственную ошибку из-за невнимательности. Однако в их общей квартире после разбора ситуации не сдержался и отшлёпал мальчика.       Теперь, сидя за столом, Джинн едва проталкивал в горло ужин, коря себя за произошедшее наказание. Он в самом деле испугался за падавана, но идти путём собственного учителя джедай совсем не хотел. Пожалуй, произойди такая ситуация у них с Дуку, в ход пошла бы вовсе не ладонь, однако менее неприятно от этого не становилось.       Оби-Ван сидел за столом напротив учителя и просто смотрел в свою тарелку. В отличие от Квай-Гона он ничего не съел, вилка так и лежала на столе, а руки мальчика продолжали оставаться на коленях. Следы слёз ещё были видны на лице Кеноби, и мастер через связь чувствовал его подавленное настроение и стыд. Джинн и сам чувствовал себя подавленно, но извиняться за заслуженное наказание было бы глупо. Хотел бы он вместо физического воздействия дать дополнительные медитации или велеть снова читать все правила поведения падаванов, а потом рассказывать их наизусть, но теперь ничего нельзя было изменить. Оби-Ван ждал, что к экзекуции добавится и такой элемент наказания, но учитель решил, что мальчик наказан достаточно.       – Падаван, тебе нужно поесть, – наконец нарушил тишину Квай-Гон, придав своему тону мягкость.       – Простите, учитель, я не голоден, – тихо ответил тот, отведя от тарелки взгляд, но не подняв его.       Джинн вздохнул и отодвинул от него тарелку. Казалось, Оби-Ван снова может расплакаться и снова от всего сразу: своей вины, глупой ошибки, боли и мысли, что он подорвал доверие между ними. «Ребёнок, – подумал Квай-Гон. – Нужно было поговорить с ним об этой миссии и объяснить сразу, почему я не отпускаю его».       – Съешь хотя бы фрукт.       – Простите, не могу.       Джедай снова вздохнул.       – Иди готовься ко сну, падаван, без медитации и чтения. Когда я приду, ты уже должен лежать в кровати.       Кеноби встал и, поклонившись, направился в спальни, но у самой двери учитель окликнул его. Когда мальчик посмотрел на него, Джинн сказал:       – Это не значит, что ты обязан сразу заснуть.       Падаван кивнул и удалился. Заснуть он точно не сможет, но, не оговори учитель этот момент, Оби-Ван непременно стал бы чувствовать себя ещё хуже. Убрав недоеденный ужин и приготовив лёгкую закуску для ночных похождений, которые – он не сомневался – будут, Квай-Гон быстро приготовился ко сну и уже в ночной одежде вошёл в спальню Кеноби.       Мальчик лежал на животе и дёргал свою косичку, глядя в стену. На секунду учителю показалось, что он сейчас встанет, но падаван продолжал послушно лежать в кровати. Джинн сел рядом и распустил хвостик на затылке ученика.       – Учитель, простите меня, – тихо сказал он. – Я…       – Ты просто хотел доказать, что способный, – мягко перебил его Квай-Гон и понимающе кивнул. – Что по праву являешься моим падаваном. Я не сержусь, Оби-Ван, я просто испугался, ты ведь мог погибнуть там.       Оби-Ван второй раз за вечер пристыжённо покраснел и уткнулся в подушку. Джинн погладил его по спине, а затем, вооружившись принесённым пузырьком бакты, приспустил пижамные штаны падавана. Тот вздрогнул, но успокоился, уловив знакомый запах лекарственного вещества и почувствовав холодок на пострадавшей коже. Квай-Гон закончил быстро и поставил пузырёк на прикроватную тумбочку.       – Подвинься, падаван, – улыбнулся он и, когда Кеноби сдвинулся к стене, выключил свет, оставив ночник.       Кровати в их квартире были одного размера, и учитель с падаваном без проблем уместились на одной. Укутав мальчика в одеяло и накрыв себя, Джинн прижал к себе Оби-Вана, который уткнулся ему в грудь лицом.       – Спи, – велел учитель, чувствуя в связи облегчение падавана и постепенно приходящее к нему спокойствие.

***

      Квай-Гон проснулся от вскрика Кеноби. Мальчик, похоже, проснулся тоже от него, но почему-то испуганно потянулся к своей косичке. Вместо неё была распущенная прядь волос – Джинн решил расплести один из признаков всех падаванов на ночь.       – Н-нет, нет, я не звено, нет, пожалуйста, я не связующее звено, нет, – зашептал Оби-Ван словно в бреду.       – Чщ-щ-щ-щ, тише, всё хорошо, – обнимая дрожащего мальчика, прошептал учитель.       Падаван сжал его тунику на несколько минут, чтобы выровнять дыхание, а затем сказал, поднимая на Квай-Гона грустные голубые глаза:       – Мне будет семнадцать или около того, когда вы откажетесь от меня в пользу какого-то Энакина. Я – всего лишь связующее звено между ним и Ксанатосом, я нужен, чтобы вы смогли принять нового падавана, – при этих словах его глаза наполнились слезами. – А после я эмоционально умру.       – Это всего лишь сон, Оби-Ван, – Джинн стёр скатившиеся слезинки и обнял лицо мальчика ладонями.       – А… А если он…       – Я не откажусь от тебя, ты мой падаван. И ты уже избавил меня от призраков прошлого. Ты важен мне, Оби-Ван, – Квай-Гон чмокнул его в лоб и вновь удобно устроился на подушке, и на этот раз прижав мальчика к себе. Поглаживая его по голове, джедай удивлялся сновидению Кеноби, но точно знал, что никогда от него не откажется.