A cada uno lo suyo

Весна обещала быть тёплой – в девятый день месяца Весенних Скал окрестности столицы согревало солнце, пускай ветер был пока что прохладным, а лужицы кое-где ещё покрывала корка тонкого льда, так приятно хрустящего под копытами лошади или под собственными сапогами. Впрочем, Ричард замёрзнуть не боялся. На самом деле, ему даже было жарко. И причина тому совершенно собственнически касалась плеча Дика длинными изящными пальцами, украшенными кольцами с сапфирами. Даже через несколько слоёв одежды эти прикосновения ощущались на коже, горячей волной разливаясь по телу и кружа голову. Ричард вдохнул слегка морозный воздух, чтобы прийти в себя, и попытался сконцентрироваться на мишени. Тёмно-рубиновое яблоко изредка скрывали покрытые маленькими нежно-зелёными листочками ветви дерева, что колыхал ветер. Дик прикусил губу и поднял руку, прицеливаясь из пистолета. – Квальдэто цэра! – не сдержавшись выругался Ричард, когда крона в очередной раз скрыла мишень. – Спокойно, – мурлыкнули возле самого уха, опаляя его жгучим дыханием, – наводи, Дик. «Будешь тут спокоен» – вздохнул Ричард про себя, стараясь не думать о том, что чужие губы почти касаются мочки, а пальцы сильнее сжимают плечо. – Вы мешаете, – Дик лениво повёл плечом, – отойдите. В ответ до него донёсся бархатный смех. – Юноша, я всего лишь пытаюсь вам помочь! Возьмите-ка чуть-чуть левее… Раньше Ричард бы обиделся – и на смех, и на «юношу». Только те времена прошли, и теперь он мог различить, что сказано это было без капли надменности, а с поистине весенней теплотой, от которой внутри всё замирало. По крайней мере до того момента, пока ладонь Рокэ не скользнула с плеча вниз по спине и волна мурашек не последовала за ней. Но Дик держался, гордо выпрямившись, и продолжал наводить дуло. А затем рука легла на его талию, и цель поплыла. Невозможно, нет, право слово, это же просто невозможно! – В мире нет ничего невозможного, Дикон, – произнёс Алва слишком близко, всё-таки коснувшись стремительно краснеющего кончика уха губами, – и сейчас ты это докажешь. Ещё левее! Ричард послушно увёл пистолет левее, изо всех сил стараясь не думать о том, как Рокэ прижимал его к себе ближе. Послать бы всё к кошкам и увезти его сейчас – в особняк на улице Мимоз. Или же лучше взять Алву прямо здесь, скинув на молодую траву собственный плащ – эта идея казалась более заманчивой и распаляла герцога Окделла. Но среди зелени ветвей на Дика воззрились маленькие серые глазки, полные отвращения и страха, и кровь юноши моментально остыла. Какой контраст – горячее дыхание Рокэ, щекотавшее шею и уши, и лёд в собственных жилах. Ладонь Алвы приободряюще опустилась на бедро, а его губы – тёплые, не сказавшие ему ни слова лжи за все эти годы – коснулись мочки в почти невесомом поцелуе. Ричард выдохнул и прицелился. – Давай же, Дик, – произнёс Рокэ. Палец спустил курок – раздался выстрел, а затем и глухой стук яблока, упавшего на землю. Всё закончилось. Ричард облизнул губы, которые незаметно для самого себя плотно сжимал до этого. Дик сделал несколько шагов к дереву, чтобы убедиться. Привязанное к стволу тело держали лишь верёвки, отёчное лицо застыло в гримасе крысиного страха, а посреди лба зияла кровоточащая дыра от пули – Август Штанцлер был мёртв. Всё действительно закончилось. Холод отступил столь же внезапно, как и накатил на Дика. Герцог моргнул, отгоняя остатки холодной ненависти, после чего развернулся и широко улыбнулся Рокэ, вставшему рядом. – Что же, юноша, в яблоко вы, может, и не попали, зато подстрелили дриксенского гуся. Браво, Ричард! В сапфировых глазах блистала неподдельная гордость за мальчишку, когда Алва по привычке взъерошил Дику волосы. В этот раз, в отличие от предыдущих, прикосновений длилось куда дольше положенного правилами приличия, хотя сам жест вряд ли можно было назвать соответствующим этикету, с учётом статуса Рокэ и Ричарда. – Только, уж не обессудьте, герцог, – лукаво ухмыльнулся Алва, – к столу мы его подавать не будем. Мясо старовато, да и кто знает где сей и без того, согласно его же многократным заверениям, больной гусь… кх… прятался всё это время. Скорее всего, среди крыс, в канализации, где данному экземпляру, признаться, и место. Ричард покачал головой, но в остальном сдержался, ограничившись усталым замечанием: – Так говорить о покойнике… У вас и правда нет ни стыда, ни совести. – Да, а небо голубое, а трава зелёная! – фыркнул Алва, но увидев недовольно нахмуренные брови Дика добавил: – Что? Я думал, мы обмениваемся общеизвестными фактами. – Ваше Величество! Дик попытался воззвать к совести Рокэ, но та спала глубоким сном и отказывалась показываться. Вместо этого Алва хмыкнул, презрительно сморщил нос и, передёрнув плечами, отошёл от дерева, не желая находиться возле трупа Штанцлера дольше необходимого. Мысленно спросив у Создателя, за что ему это, Окделл принялся догонять своего сюзерена: – Ваше Величество! В следующий миг Рокэ оказался в огромных медвежьих объятиях Ричарда без единого шанса вырваться – за минувшие годы тот вытянулся, стал шире в плечах и сильнее, наконец-то походя на настоящего герцога Окделла. – Признаться, когда ты звал меня эром, это было куда лучше… – сказал Алва, позволив себе расслабиться в руках Дика. Несколько секунд юноша молчал, что-то обдумывая, но затем развернул Рокэ к себе и осторожно коснулся пальцами его подбородка, заставив посмотреть на себя – и Алва смотрел. Смотрел, как темнели серебристые глаза Ричарда, когда он пылко произнёс: – В таком случае, я буду называть вас так всю сегодняшнюю ночь, эр Рокэ. На губах юноши расцвела дерзкая победная ухмылка – Алва стёр её поцелуем, дёрнув Окделла за рукав и заставив наклониться к себе. Дик, впрочем, не возражал, пускай мысленно и не раз представлял, как однажды Рокэ переборет свою гордость и встанет на цыпочки. Поцелуи с Алвой напоминали вино – Ричард пьянел с них, жаждал ещё и ещё и с каждым новым сильнее терял рассудок. Дик целовал то неторопливо, наслаждаясь чужими мягкими губами и горячим ртом, то настойчиво и исступлённо. Каждый пытался перенять инициативу в попытки первым утянуть другого за грань – и в этот раз проигрывал Рокэ. Окделл быстро учился и с возрастом становился всё ненасытнее и настырнее, грозясь в один день превзойти Алву. Тот был даже рад, потому что мальчишка – для Рокэ он навсегда останется его мальчишкой и юношей – зацеловывал до головокружения, прикусывал губы Алвы собственнически, проскальзывал между ними своим горячим влажным языком… Стоило Ричарду разорвать поцелуй, как Рокэ раздражённо застонал, не понимая, почему юноша остановился. Однако Окделл имел наглость отступить и церемонно поклонился: – А теперь Вам нужно возвращаться во дворец, – Дик нахально сверкнул глазами из-под полуопущенных ресниц, – и выслушать наконец-то гайифского посла, который неделю целуется с закрытыми перед его носом дверьми. – К кошкам гайифского посла! – гаркнул Алва. – Пора разобраться с «павлинами» жёстко и радикально! – Конечно, – Ричард покорно кивнул, – вы жёстко и радикально выслушаете посла империи Гайифа. Потому что военную кампанию Талиг сейчас не потянет финансово. Вот лет через пять… Рокэ был готов взвыть от несправедливости. – Так испортить настроение… Дик, ты просто невыносим! На это заявление Окделл загадочно улыбнулся, делая шаг вперёд. Алва не успел среагировать вовремя, совершенно не ожидая наглости юноши, и был самым бесстыдным образом подхвачен на руки. – Зато Ваше Величество носить весьма легко! – заключил Дик, уверенным шагом направляясь к Соне и Моро. – Герцог Окделл, как вы смеете?! – Я смею всё, Ваше Величество! Парировать этот выпад оказалось нечем, так что Рокэ оставалось только закатить глаза и фыркнуть: – И откуда ты такого набрался? – От своего эра. – Он хорошо выполнял свои обязанности? Ричард замедлился и снова нахмурился, раздумывая над ответом – Алва уже решил, что зря задал ему этот вопрос. Однако, подсадив своего сюзерена в седло и увернувшись от Моро, явно намеревавшегося укусить бывшего оруженосца хозяина, лицо Окделла вскоре посветлело, а на его припухших губах заиграла тёплая, пусть и усталая улыбка: – Скверно, но мы справились. По-птичьи склонив голову на бок, Рокэ прищурился и позволил себе погладить Дика по щеке. Юноша подставился под прикосновение и поймал изящную бледную ладонь, запечатлев поцелуй на одном из перстней. – Да, – тихо подтвердил Алва, – мы справились. Неожиданно раздавшийся топот копыт заставил и Ричарда, и Рокэ вспомнить, что подобные моменты вдвоём имели правило быстро заканчиваться – подъехавший граф Савиньяк смерил обоих очень говорящим взглядом. Лионелю эта парочка добавляла хлопот и седых волос с такой настойчивой периодичностью, что порой хотелось всё бросить. Впрочем, проблема решалась поставками кэналлийского прямо в кабинет нынешнего кансилльера. Проигнорировав интимность ситуации, старший-старший Савиньяк без всяких церемоний и с наигранной суровостью произнёс: – Росио, твоё величество разыскивают по всей столице! Да где это видано, чтобы кансилльер загонял коня в поисках короля? Что вы вообще здесь забыли? – Не переживай, Ли, я в надёжных руках, – синий взгляд на долю секунды встретился с серым, заставив Окделла покраснеть, – капитана королевской гвардии. Мы устроили охоту на… волей случая пролетавшего мимо дриксенского гуся. Лионелю не нужно было пояснять что-либо – сползающий к корням дерева труп говорил сам за себя. Хотелось послать Рокэ в Закат, потому что по правилам Штанцлера стоило бы судить за измену, и лишний труп – это всегда головная боль, но, во-первых, Алва считал важным помочь Ричарду поставить точку в отношениях с эром Августом, а, во-вторых, уже было банально поздно. Подняв бровь, подражая другу, Савиньяк взглянул на Рокэ – тот скривил уголки губ и едва заметно кивнул на Дика. Юноша активно делал вид, что он всего лишь подрубленный пень, коим вдохновлялся Барботта. Нет, эти двое определённо издевались над Лионелем, но сил ругаться и проводить воспитательную беседу – ладно ещё Окделлу, ему возраст позволяет, но Алва-то давно не мальчишка! – у кансилльера не было. – Я вижу, – вздохнул Савиньяк, – так что прикажете делать с тем, что осталось от моего предшественника, Ваше Величество? – Распорядись, чтобы прибрали, – Рокэ равнодушно взмахнул рукой, – наш неуважаемый граф Штанцлер ещё может послужить на благо своей Талигойи, став удобрением для почвы, – тронув поводья, он кинул через плечо уже Ричарду: – Юноша, не отставайте! Нельзя заставлять гайифского посла ждать! А то он скоро совратит двери приёмной… Дик взлетел в седло Соны, отправляясь следом за сюзереном, но успел тихонько извиниться перед «эром Лионелем» и пообещать добавить к ящику кэналлийского вина два ящика надорского сидра. – Четыре ящика! – крикнул вдогонку Лионель. Савиньяк ненадолго скользнул взглядом по трупу, привязанному к дереву и, довольно хмыкнув, устремил взор на клубы пыли из-под копыт коней удаляющихся в сторону города всадников. Вряд ли жизнь Рокэ и Ричарда будет простой. Точнее, таковой она точно не будет. Но они справятся – в этом Лионель не сомневался. Штанцлер был мёртв. Талиг постепенно восстанавливался. Моро и Сона скакали вровень. Что же, как говорится – каждому своё.