27 декабря

Арсений возвращается с работы поздно — студенты второй смены здорово задержали его, защищая задолженные лабораторные работы по функциональной электронике. Настроение ниже плинтуса, хочется зайти и отрубиться на мягкой кровати, даже не почистив зубы. Он едва сдерживает недовольный возглас, когда ребёнок на ледянке едва не сбивает его. И пытается игнорировать желание натянуть на зубы кепку мужику, который случайно толкнул его в плечо, выходя из подъезда. Кто вообще носит кепки в декабре? Зайдя в лифт Арсений выдыхает: наконец он дома. Пару дней отработать и на двухнедельные выходные, которые он проведёт сам с собой. В полном одиночестве. Быть может дочь заглянет к нему и вручит новогодний подарок. А он в ответ: Попов подготовил для неё серебряный браслет с тремя буквами "П.К.А." — её инициалы. Арсений не хотел думать о том, что она не вспомнит о его существовании, как это случилось в прошлом году. Не хотелось думать вообще. Хотелось умереть. Хотелось забыть тот роковой день. И тот, что произошёл потом. И тот, когда он появился в квартире в его отсутствие и оставил прощальный подарок. Ещё больше хотелось повеситься на припрятанной в шкафу петле, уже натёртой мылом. После его выпуска они больше никогда не виделись. Арсений был безумно этому рад, однако травма, которую нанёс ему бывший студент, не позволяет ему завести продолжительные отношения. В глазах каждой женщины он боялся увидеть его взгляд. Каждое прикосновение напоминало о тех днях. А еще каждая подаренная ему, как преподавателю, коробка конфет, вызывала рвотные позывы. Двери лифта открывается и Арсений, перебирая в руках ключи, направляется быстрым шагом к своей квартире. Но скоро замедляется: на ручке его квартирной двери висит подарочный пакет. Рисунок максимально банален для предстоящего праздника: ёлочные шарики, ленточки и огромная надпись "С Новым годом" в центре. Мужчина взял пакет и заглянул внутрь. Возможно, он простоял так несколько минут, пытаясь отойти от шока. Потому что в пакетике лежали те самые конфеты. Та самая узнаваемая зеленая коробка. А ещё связка ключей, которую он собирался выбросить, когда поменял замки, но не обнаружил в ключнице. Арсений бросился к лифту с пакетом в руках. Двери открылись сразу же после нажатия кнопки — никто, благо, не вызвал за это время лифт. Брюнет выбежал из подъезда и даже слишком быстро начал оглядываться по сторонам. Он понимал, что Антон мог оставить свой подарок ещё днём, так что шансов застать его нет. Попов бросил пакет на лавку и уселся рядом с ним. Он посмотрел на тёмное небо, затем на подъездную тусклую лампу, которая освещала, пожалуй, только дверь. Бетонные фонарные столбы светили ничуть не ярче, однако прямо под источником света спокойно можно различить что или кого угодно. Например, Арсения на лавке. Но один фонарь, что стоит напротив лавочки, не загорался этой зимой вообще. И уперевшись именно на этот столб кто-то стоит и курит. Сердце Попова ёкнуло, однако в мужике Арсений быстро узнал того самого мужика в летней кепке, что толкнул его несколько минут назад. Достающего до него освещения вполне хватало, чтобы рассмотреть: мужчине около тридцати, небритый, черная длинная куртка, русые кудри, не сводящие с Арсения зелёные глаза... Они смотрели друг на друга минут пятнадцать. За это время Антон медленно скурил три сигареты, а Арсений в какой-то момент только засунул замерзшие руки в карманы. Бывший студент подошёл к лавке и тоже оставил руки в объемных карманах. Попов отвёл взгляд на полосатые шнурки своих коричневых ботинок, не решаясь начать разговор. — Как ты? Они больше не были связаны узами преподавателя и студента, так что Шастун не парился с вежливостью. Арсений честно не знал, что ответить: Антон явно понимал, что не "нормально". Поэтому просто промолчал. Кудрявый снова достал из кармана сигареты с зажигалкой и закурил. И протянул открытую пачку Арсению. Попов откинулся на спинку лавки и выдохнул сигаретный дым куда-то в небо. Он перевёл взгляд на смотрящие в никуда глаза и отметил в них много изменений: глаза не блестели озорничеством и хитростью. Не было той искры безумия, которую Арсений страшно боялся. Не было раскаивания или сожаления. В них будто вообще ничего нет. Абсолютно пустые. Как и его собственные. — Зачем пришёл? Антон посмотрел на Попова, будто ждал этот вопрос. Он взял пакет словно книжку и потряс. Содержимое формой действительно было похоже на книгу, однако для подарка мужчина слишком неаккуратно с ним обращался. — Отметить юбилей. Арсений мысленно открыл календарь, пытаясь вспомнить, что ж сегодня за такой особенный день и почему у него круглое число. И вспомнил. Двадцать седьмое декабря. Именно в этот день десять лет назад Антон ввалился к нему с просьбой поставить четверку за будущий экзамен. Именно в этот день всё впервые произошло. Именно этот день испортил всю жизнь Арсения. — Если бы ты ещё раз спросил меня тогда, я бы согласился. Антон опустил взгляд. Пустые, ничего не выражающие глаза. Без эмоций и намеков на извинения. Всё для себя решившие. — Я удалил то видео сразу, как вышел из твоей квартиры. Попов не ответил. Шастун вытащил коробку из пакета, отправив сигарету и ненужную бумагу с ключами в мусор. Арсений не возражал: ему-то они уже давно не нужны. Антон снял крышку, которая полетела вслед за предыдущим мусором. И не вытворяя никаких фокусов как в прошлый раз, взял и закинул конфету в рот. Брюнет усмехнулся и потушил сигарету о лавку. И только после этого заметил, что его колени покрыты тонким слоем снега. — И что в них в этот раз? Антон протянул конфеты мужчине, и подставил вторую руку падающему снегу. — Мышьяк. И Арсений взял.