За закрытой дверью

— Директор Пак, у меня новости. В кабинет, после стука, заходит парень, лет двадцати от роду. Милая лёгкая улыбка на губах весьма обманчива, ведь эти лисьи глаза ухватятся за любую мелочь, разматывая клубок нить за нитью, пока не получит нужную информацию. И сидящий в директорском кресле молодой мужчина это знает. Не зря же Сан является правой рукой и директора, и его заместителя в столь молодом возрасте. Директор Пак, он же Пак Сонхва, поднимает взгляд на парня, откидываясь на спинку стула и искривляя губы в ухмылке. Чертят, играющих в глазах, Сан научился скрывать ото всех. Ну, почти ото всех. И Сонхва как раз в списке исключений. — Чем порадуешь? Сонхва небрежно расстёгивает пуговицу пиджака, в котором был, распахивая тот и пуская к телу долгожданную прохладу. Следовало, наверное, снять его полностью, но это, возможно, позже. Сонхва многое позволял себе на работе. Многое, но не всё. Сложившаяся маска требовала поддержания. — Во-первых, вас пригласили на банкет, что было в принципе ожидаемо. Там собираются директора всех филиалов, объединений, ну и сама верхушка, понятное дело. Подобные встречи — сборище самых вкусных сплетен, сделок и интересных ходов, это вы и так знаете, — Сан кладёт принесённые бумаги на стол директору, отступая обратно на шаг. — На самолёт билеты предоставлены, гостиница предоставлена, всё высшего класса. И естественно, с Вами лечу я, Хонджун, и ещё куча охраны. Остальная команда летит не так роскошно, но о них я уже позаботился — будут вместе с Вами на месте. — Хм… В этом году они не пожалели денег, — Сонхва бросает взгляд на бумаги, но отводит его спустя несколько секунд. Сан знает — его начальнику этого времени за глаза, чтобы уловить и запомнить нужную информацию. Они в этом похожи. — Вторая новость: аналитики, а именно глава, просил передать результаты. Я глянул одним глазком, пока шёл — успехи, надо сказать, потрясающие, — Сан кладёт ещё одни бумаги на стол. — Пункт три, возвращающий нас к пункту во-первых: я подсуетился, и Ваш номер будет рассчитан не только на Вас. — Хонджун? — спрашивает Сонхва. Сан кивает. — Обычно же замы живут в других номерах, но тут я посчитал нужным его поселить с вами, — Сан оглядывается на дверь в кабинет. Заходит один из сотрудников, опустив глаза под пристальным взором директора и его заместителя, подносит планшет с каким-то документом, говоря Сонхва, что какие-то люди просят его ознакомиться с ним и поставить подпись. Сонхва берёт планшет в руки, и над его столом нависает Сан, читая вместе с ним бумаги. И пока директор остаётся непоколебим, Чхве хмурится. — Как думаешь, может… — Сонхва тянется ручкой к месту на листе, где должна стоять его подпись. — Директор Пак, нет, — вопреки словам Сан издаёт смешок, на что Сонхва закатывает глаза. Чхве берёт маленький листочек для заметок, быстро пишет на нём несколько предложений под наблюдением Сонхва, на всякий случай показывает ему. Пак кивает, и Сан прикрепляет степлером заметку к первому листу, протягивая планшет обратно сотруднику. — Передай тому, кто это тебе дал, и проводи гостей до выхода. Охране передай, чтобы не пускали обратно, — говорит Сан. Сотрудник кланяется и быстрым, торопливым шагом покидает кабинет, закрывая за собой дверь. Сонхва поднимает взгляд на Сана. — Зачем ты написал это? — А зачем Вы хотели нарисовать это? — Не поспоришь ведь, — низкий смех разносится по помещению, пока резко не обрывается, словно его обладатель что-то внезапно вспомнил. — Кстати, Сан, я сейчас уеду, и меня больше не будет сегодня. Сан кивает, а после, вновь обернувшись на дверь, по-хозяйски усаживается прямо на стол, смотря на Сонхва. Тот на поступок помощника не реагирует вообще никак, только отодвигает в сторону некоторые вещи. — У вас что-то случилось? — спрашивает Сан. — Это ты спрашиваешь про меня или про нас? — Сонхва прикрывает глаза. — Не придирайся к словам, — фыркнул Чхве. Неформальная речь по отношению к директору? Обычный сотрудник вылетел бы из компании тут же, но Сонхва и Сан знакомы слишком давно, чтобы придерживаться официального стиля общения постоянно. Да, приходится, но вот так, наедине, они позволяют себе поговорить как друзья, а не как начальник и подчинённый. — Ну так что? — Ничего не случилось. Просто Хонджун что-то делает, а мне не говорит. Постоянно убегает куда-то, всё ездит, с кем-то что-то обсуждает. Порой я думаю, что у него кто-то появился на стороне, но после таких мыслей хочется самому себе врезать, — признаётся Сонхва. — Хотя и переживаю. Из-за этого нечто он очень нервный. Я предлагал взять ему небольшой отпуск, закончить со всеми делами и спокойно вернуться на работу, но ты же знаешь его — нет и всё, и хоть убейте. — В этом весь Хонджун, — пожимает плечами Сан. — Кто же знал, что всё так обернётся, когда ты принимал его на работу… — Когда я это делал, мне никто не сказал, что а) он будет шикарно выглядеть в этом костюме, и б) что через шесть месяцев мы съедемся не в статусе начальник-заместитель, а как пара, — Сонхва отвлекается на телефон, коротко пиликнувший. В голове пронеслось, что уведомление явно не его, так что можно даже глаз не открывать. Минуты спокойствия так блаженны, что отпускать их крайне не хочется. — Что там? — Уён. Спрашивает, до скольки я сегодня. Директор Пак, до скольки я сегодня? — Смотря, что ты от меня хочешь, — Сонхва улыбается, наблюдая как Сан печатает ответ, улыбаясь телефону. Их отношения с Уёном начались не так давно, но Сонхва верил и видел, что это будет крепкий и счастливый союз в будущем. И надеялся, что прав. — Уён поедет к родителям на выходных, спрашивает, не хочу ли я с ним, — отвечает Сан. — На самом деле тут даже не вопрос, а скорее утверждение. Миссис Чон очень хочет, почему-то, со мной познакомиться. — Иди, Ромео, — Сонхва похлопывает друга по спине. — Думаю, люди и без начальника проживут пару часов. Привет Уёну. — Спасибо, Хва-хён, — Сан соскакивает со стола и быстрым шагом направляется к двери, оборачиваясь, когда уже схватился за ручку. — Директор Пак, всю информацию о предстоящем банкете выслал вам на почту. — Иди уже, — беззлобно подгоняет Сонхва, смотря как за Саном закрывается дверь. Тишина в кабинете, вновь воцарившаяся вокруг директора, была не такой приятной, как прежде. Сонхва уже не хотелось ничего делать после разговора с Саном, а мысли были забиты далеко не работой. Хонджун не давал ему покоя. Что-то делавший в тайне от своего парня, он заставлял этого самого парня волноваться. А Сонхва крайне не любил, когда за его спиной что-то делают. Хонджун не то, чтобы сильно скрывался, нет. Но вот эта недосказанность и отсутствие ответа на «Что ты делаешь?» несколько напрягало. Сонхва забирает с собой принесённые Саном бумаги по поводу банкета директоров, поправляет вещи на столе, параллельно окидывая взглядом кабинет. Удовлетворённо кивнув самому себе, директор Пак покидает свой кабинет, запирая дверь на ключ, что прицеплен к достаточно увесистой связке. — Меня сегодня больше не будет, если что будет — оставляй на завтра, — бросает он секретарше перед тем, как покинуть приёмную. Лифт быстро доставляет парня вниз, где встречные сотрудники кланяются без устали, замирая при виде директора. У Сонхва репутация железная, парня боятся и уважают, и Паку нравится это — чувство власти над людьми. Но ещё больше ему нравится кое-что другое. Дорога до дома занимает не больше двадцати минут и, поднимаясь на лифте, Сонхва надеется застать возлюбленного дома. Однако закрытая на оба замка дверь не способствует укреплению этих надежд. — Джун-и, я дома! Ответом Сонхва служит тишина. Пак небрежно скидывает туфли, проходится по всем комнатам. В квартире пусто. Из Сонхва вырывается разочарованный вздох — он надеялся провести время вместе. Каким бы строгим начальником он ни был, то было на работе. Дома хотелось стать простым парнем, любящим и любимым. Вернувшись в прихожую, Сонхва всё-таки убрал обувь на место, вешая пиджак на вешалку и забирая сумку. Звонить Хонджуну совсем не хочется, всё равно обладатель одной наглой улыбки и ярко-красных волос либо не ответит, либо просто скажет, что он занят. Как и последние несколько недель. Пака это до ужаса раздражало, ему нравилось, когда он знает кто и что делает, а также знает, что Хонджун не ввязался ни во что плохое. Но тот был уже не маленьким мальчиком, чтобы постоянно его опекать, а вполне разумным мужчиной, способным отвечать за свои поступки. И скрывать свои планы, когда это было нужно ему. Проходит несколько часов, прежде чем Сонхва слышит поворот ключей в замке, и что-то в нём ёкает. Он выходит в коридор, когда зажигается свет и Хонджун заходит в квартиру, с тихим хлопком закрывая дверь. — Ну и кто он? Или она, уж не знаю. Хонджун опешил от вопроса в лоб. Сонхва стоит недовольный, сложив руки на груди, и смотрит с вызовом. В нём проснулся директор Пак, который вроде как должен дома спать и не буянить. — Не понял, — Хонджун отставляет сумку на тумбу рядом с дверью. — Ты про кого? — Это ты мне расскажи, — парирует Сонхва. — С кем ты встречаешься? На стороне кто-то появился? Ну так давай, вперёд, только учти, что я терпеть не буду. Вылетишь отовсюду. — Так, ну и что ты себе уже напридумывал? — устало выдыхает Хонджун, потирая переносицу. — Не устраивай мне тут сцен ревности, Сонхва. — Тебя постоянно нет, постоянно с кем-то переписываешься, куда-то уезжаешь. А как спросишь: "Ничего такого, не волнуйся, Хва-я," — передразнивает Сонхва. Наблюдает, как Хонджун спокойно разувается и вешает куртку рядом с пиджаком Сонхва. — Может потому, что действительно нет ничего такого? — хмыкает Хонджун. — Давай, успокаивай своего внутреннего омегу, или кто там у тебя сидит, и лучше подожди ещё пару дней. Всё увидишь. — Кто он? — спрашивает Сонхва резко. — Тот парень, что постоянно к тебе приходит. Вы так мило общаетесь. Может я вам мешаю? Так ты скажи. Не буду препятствовать вашему счастью, — выплёвывает Пак. Хонджун сжимает руки в кулаки, и Сонхва доволен собой. Однако прежде, чем успевает произнести ещё хоть что-то, Хонджун в два шага преодолевает расстояние между ними и грубо хватает Сонхва за руки. — Отпусти меня, — чеканит тот, но Ким лишь крепче сжимает. — Ты довёл меня, малыш, — шипит Хонджун, опаляя ушко Сонхва дыханием и оставляя слабый укус на его мочке. Пака с силой дёргают вперёд, ведя в спальню. Тот от неожиданности теряется, покорно следуя за Хонджуном, но стоит только приземлиться на кровать от сильного толчка, как самоконтроль возвращается. — Даю после… — Руки перед собой, малыш, — рычит Хонджун, перебивая. С тихим шорохом ремень выскальзывает из шлёвок. И у Сонхва мурашки бегут по спине от этого голоса. Хонджун не терпит, сам хватает запястья парня, соединяя их ремнём и затягивая тот на нежной коже. — Говорить будешь только тогда, когда я разрешу. — Джун-и? — вопросительно тянет Сонхва, за что тут же получает шлепок по внутренней стороне бедра и рефлекторно сводит ноги. — Что я только что сказал? — рычит Хонджун. — Если не можешь держать свой прекрасный ротик закрытым, давай найдём ему другое применение. Пака вновь дёргают вперёд, он сползает с кровати, неприятно приземляясь на колени, из-за чего шипит сквозь зубы. Скованные перед ним руки ничуть не помогают, и Сонхва ёрзает, пытаясь устроиться удобнее. Хонджун наклоняется к нему, нарочито ласково проводя ладонью по щеке, подцепляя пальцами подбородок и заставляя посмотреть себе в глаза. — Ты знаешь, что делать, малыш, — хмыкает Хонджун, обходя Сонхва и садясь на кровать, разведя ноги. В его руке всё ещё находится конец ремня, за который он чуть дёргает, намекая, что Сонхва стоит поторопиться. Пак недовольно фыркает, но неуклюже подползает к Хонджуну, заваливаясь грудью вперёд, из-за чего его лицо оказывается аккурат на паху младшего. Хонджун никак не реагирует, и Сонхва принимает правила игры. Языком проходится по ткани брюк, чуть надавливая на орган, зубами хватает собачку молнии, потянув её вниз. С пуговицей благо Хонджун помогает, испуская облегчённый выдох — брюки неприятно давили на возбуждение. — Видишь, как я соскучился по тебе, — хмыкает он, вплетая пальцы в волосы Сонхва, направляя того. Сегодня он не даст тому поблажек, старший его довёл. Сонхва успевает лишь разомкнуть губы, как его тут же заставляют взять половину, из-за чего Пак теряется от резкости, а после закатывает в удовольствии глаза. Языком мажет по плоти, что так приятно легла на него, проходится по венкам, смачно посасывая. Поднимает взгляд из-под чёлки, смотрит преданным псом, беря глубже, подавляя рвотный рефлекс. — Какой голодный… — выдыхает Хонджун, когда его член полностью оказывается в теплоте рта старшего. Он сжимает волосы у корней, не давая Сонхва отстраниться, но всё же отпуская, позволяя глотнуть воздуха. Сонхва тяжело дышит, языком проходится по всей длине, целует головку, прежде чем вновь взять в рот, позволяя члену пройти дальше в горло, упираясь в заднюю стенку. — Тебе так нравится отсасывать мне, малыш? — Хонджун шипит, когда Сонхва втягивает щёки, ускоряя движения головой. — Нравится быть инструментом для удовлетворения, да? Сонхва стонет вокруг возбуждения, посылая вибрации, а сам бёдрами двигает, пытаясь создать хоть какое-нибудь трение. Собственные брюки стали ужасно тесными, ему хочется облегчения. Сонхва тянется связанными руками к застёжкам, но Хонджун видит это, дёргая за ремень наверх. Его рука вновь оказывается в волосах старшего, чтобы потянуть за волосы, отрывая от себя, а после впиться поцелуем в опухшие губы. Хонджун кусается, его язык нагло вторгается в чужой рот, сплетаясь с другим. Сонхва стонет в поцелуй — его член требует внимания, но трение о пол не приносит никакого удовольствия. Хонджун отпускает ремень из рук, отрывает от губ Сонхва, но лишь для того, чтобы разорвать к чертям рубашку на старшем, тут же вцепляясь пальцами в соски, покручивая их. Сонхва стонет, выгибаясь, хнычет из-за неудовлетворения. — Давай, малыш, снимем с тебя эти тряпки, — ласковая интонация Хонджуна не предвещает ничего хорошего, это Сонхва уже понял давно. Спешит избавиться от мешающих брюк и боксёров, не сумев сдержать стон облегчения. А Хонджун легко и невесомо касается красной головки пальцами. Незатейливая ласка находит отклик в новом стоне. — Ты так возбудился, просто делая мне минет? Директор Пак, что бы о вас сказали другие… — Хонджун скалится. — Если бы узнали, какой их директор на самом деле. Такой жалкий. Укус в шею, в ключицы, снова в шею, а после яростный поцелуй в губы. Сонхва плавится, отдавая бразды контроля над собой младшему, возбуждение нагоняет на сознание туман, и кроме Хонджуна для него ничего более не существует. Пак внезапно чувствует, как его руки освободились от оков, но зато ремень теперь плотно облегал его шею. Хонджун чуть тянет, заставляя Сонхва запрокинуть голову, и стон невольно вновь срывается с губ старшего. — На кровать. Приказ дан, Сонхва на трясущихся конечностях забирается на матрас, упираясь в него грудью и прогибаясь в пояснице. Чувствует себя беззащитным и упивается этим чувством — он открыт перед Хонджуном, тот может делать с ним что вздумается, и Сонхва подчинится. Сонхва чувствует лёгкие удары по ягодицам, по бёдрам, кусает угол подушки, но, внезапно, все прикосновения пропадают. Сонхва оборачивается, на что тут же получает новый шлепок, сильнее предыдущих и тихо вскрикивает. — Пожалуйста… — шепчет он, смотря на Хонджуна за своей спиной. — Я разве не говорил тебе молчать? — спрашивает тот. — Я хотел просто трахнуть тебя, но ты такой непослушный… Сонхва чувствует, как вес пропадает с кровати и почти плачет. Хонджун так оставит его? Но Ким возвращается очень быстро, Сонхва слышит слабое копошение, но обхватившая член ладонь выбивает из него порцию восхитительных стонов. Бёдра старшего мелко дрожат, ему хочется разрядки, хочется почувствовать наполненность. Ему нужен Хонджун, но вместо него, ладонь на органе замедляется, а после и вовсе сжимает основание. Сонхва дёргается, сжимает крепко губы, дышит часто, пока Хонджун смотрит на него с высока. — Давай, милый, примерь-ка это. Сонхва силится увернуться, получает ещё несколько шлепков по попке, прежде чем чувствует эрекционное кольцо на себе. Хонджун игнорирует его хныканье, щёлкает крышечкой смазки, выдавливая гель себе на пальцы. Как бы Сонхва его не злил, а растянуть надо. Младший особо не церемонится, достаточно скоро добавляет второй палец, разводя их на манер ножниц, оглаживая стеночки изнутри, давит на простату, из-за чего Сонхва подбрасывает. Хонджун буквально трахает его пальцами, Сонхва скулит и стонет из-за кольца на члене и переполняющих его чувств. Выдержка Хонджуна велика, но не безгранична. Он быстро смазывает собственный орган смазкой, прежде чем проникнуть в Сонхва с одного толчка. Пак не сдерживает слёз, высоко стонет, содрогается от быстрого темпа, на который сорвался Хонджун, стоило ему только почувствовать, как узкие стеночки сжимают его. Ким наматывает конец ремня на ладонь, тянет на себя, заставляя Сонхва прогнуться и запрокинуть голову. — Теперь ты понял, насколько ты меня огорчил, малыш? — прерывисто из-за частого, шумного дыхания, спрашивает Хонджун, цепляясь свободой рукой в нежную кожу бедра старшего. — Можешь ответить. — Да-а…- Сонхва срывается на стон из-за точного попадания в простату. — П-пожалуйста, — выдыхает он, — Позволь мне кончить… — А ты заслужил это? — Хонджун замирает совсем, Сонхва плачет, потеряв столь необходимые ему толчки, сжимает руками простынь, всё ещё держа голову запрокинутой. Ремень давит на кожу, на ней точно останутся следы, перекрывает доступ к кислороду. Сонхва больно, ему нужна разрядка, но, также, Хонджун знает, что старшему сейчас невыносимо хорошо. — П-пожалуйста, — вновь запинается Пак. — Позволь мне кончить… Позволь… Я-ах! Сонхва не договаривает, ведь Хонджун вновь возобновил движения бёдрами. Он отпустил ремень, позволяя старшему упасть на кровать, хватается за его бёдра обеими руками, ускоряясь до предела. Сонхва стонет, скулит и плачет, его член побагровел, а целенаправленные попадания по простате приносят новые ощущения на грани удовольствия и мучения. — Я… п-понял… — сквозь стоны еле выговаривает Сонхва, трясясь от бешенного темпа толчков, — Я б-больше не буду… тебя уп-прекать… — Конечно не будешь, если хочешь потом ощутить мой член в своей прекрасной попке. Смотри, как хорошо ты меня принимаешь, — хмыкает Хонджун сквозь собственные, плохо сдерживаемые, стоны. Сонхва поворачивает мокрое от слёз лицо, и Хонджун понимает, что в этот раз он действительно на пределе. Ловким движением он снимает кольцо, но пережимает вновь основание пальцами. Сонхва заходится в рыданиях. — Больно! — Сейчас, малыш, — Хонджун наклоняется, не сбивая ритма, прикусывает загривок, и с рыком кончает внутрь, отпуская Сонхва. Того трясёт в оргазме, сперма выплёскивается на простыни под ним, а Хонджун совершает остаточные фрикции. Он выходит из старшего, шумно дыша и расстёгивая ремень на шее. Сонхва тут же заваливается на бок, пытаясь прийти в себя. — Я перестарался? — Хонджун нежно касается шеи, поглаживая кожу. — Нет… — шепчет Сонхва. — Мне так хорошо… — Подожди меня, я сейчас. Хонджун идёт в ванну и включает воду, быстро настраивая нужную температуру и оставляя её набираться, возвращается за Сонхва. Подхватывает того на руки, чтобы донести и опустить в горячую воду, что потихонечку поднималась. Сонхва не может пошевелиться, но он доволен, и принимает заботу младшего. — Поверить не могу, что ты даже не разделся. — Я снял ремень, это много стоит, — Сонхва на это тихо хихикает. — Так что ты всё-таки делал, может расскажешь? — интересуется Сонхва, смотря на Хона полными любви глазами. — Эх, всё-то тебе знать надо, — Хонджун ласково перебирает мокрые прядки волос, спускается на щёку Сонхва, оглаживая, на что тот ластится к руке, словно кот. — У тебя же день рождения послезавтра, я готовил сюрприз. Хотел преподнести тебе поездку на двоих после совещания. Вернулись бы домой оттуда и на другой самолёт, отдыхать и праздновать. Даже остальных, блин, подговорил молчать в тряпочку. А тебя всё заело, — журит Хонджун, а сам улыбается, — Парень этот, что приходил ко мне, помогал организовать всё. Он из агентства и, вообще-то, женатый. Сонхва переваривает эту информацию, прикрыв глаза, а после, его голова опускается, слегка стукаясь лбом о бортик ванной. — Я дурак. — Мой любимый дурачок, — Хонджун ласково целует красные губы возлюбленного.