Беглец

4. Глеб хотел пойти к отцу, но знал, что не имел права подвергать его такой опасности. За Глебом могли следить. Могли послать за ним ищеек. А могли и ничего не делать. Вот эта неизвестность и убивала. В любом случае нельзя, чтобы думали, будто они заодно. Глеб не знал, насколько серьезным был его проступок. Оскорблять Венедикта он не хотел, но, наверное, обидел. Ясно, что Покровитель хотел, чтобы Глеб стал первым из старой аристократии, кто отдал бы свое состояние в пользу Общины. Это имело смысл: Глеб был молод, ему нужно было выслужиться и показать себя. Венедикт подарил ему эту возможность, и он так глупо отказался! Но… отдать все, что веками накапливали и строили его предки? Он бы никогда не отмылся от позора. Как Покровитель мог просить об этом? Вампиры орудовали только ночью. В семь всходило солнце, и уже в полседьмого собрание завершилось. Глеб, ещё только колдун, весь день бродил по промозглой бескрайней Москве. На юго-западе и в рабочий день машины то и дело свистали по проспектам. Людей почти не было, дождь то и дело моросил. Регулус шел наобум, но в направлении центра. Когда он особенно глубоко погрузился в свои мысли, то услышал, как спокойный голос сообщил: «Готовится нападение», — будто ветер шепнул — и исчез, кто бы это ни был. После этого Глеб стал принципиально сворачивать в продуваемые насквозь переулки от каждого прохожего. Пообедав в ресторане уже на Китай-городе, Глеб вдруг обнаружил, что световой день близится к завершению. Он проходил весь день. Под солнцем ему ничего не грозило, а вот теперь… Глеб наглухо застегнул чёрное пальто, расплатился и почувствовал, что его трясет. Пришел в чувства он уже в Лефортовском парке, смутно помня дорогу, серые здания университетов, реки, мост. Он упал на скамейку. Вокруг буграми поднимались и опускались к реке тропинки, а он, сидя к Яузе спиной, смотрел во тьму между деревьев и думал. Зря он так сразу. Сбежал — следовательно, виновен. Надо было попробовать объясниться. Нет, это тоже глупость. Венедикт не может тратить свое время на каждого наглого юнца. Сзади Глеб услышал шелест листьев. Он подскочил, обернулся и увидел черную фигуру, замершую зеркально ему и не на тропинке, а подбирающуюся снизу, по газоне. Глеб рванул влево, чуть вверх, по тропинке, так что щебень разлетался из-под ног. Он было оглянулся и тут же врезался в кого-то. Человек поймал его за одно запястье, потом за второе железной хваткой, но маленькой руки. Глеб начал вырываться, но добился только того, что его бросили оземь. — Думаешь, ты сильнее? — сказал сверху голос его сестры, его любимой кузины Лидии. — Я стала вампиром, чтобы быть сильнее. — Не подходить! — рявкнула Лидия на кого-то во тьме, а Глеб поднялся на четвереньки. — Это семейное дело. — Лидия, пожалуйста, — произнес Глеб, шаркая рукой по земле в поисках хоть чего-то. Он нашел только щебень, а под ним песок. Лидия наклонилась к нему, чтобы он мог видеть ее лицо. — Мне очень жаль, малыш, но… всем приходится страдать. Вдруг сзади раздался душераздирающий мужской вопль, и Глеб бросил и колдовством направил щебень Лидии в глаза и уши. Она закричала, а он поднялся и побежал от нее так быстро, как только мог. Увидев впереди фигуру, Глеб резко свернул влево, вниз, откуда пришел первый нападающий. Со всей дури он налетел на кого-то, и вместе они прокатились по склону, пока оба не врезались в толстый ствол дерева. Глеб на адреналине вскочил и чуть обратно не упал, когда узнал лицо своего лучшего друга. Миша отполз прочь, подняв руки. Справа раздалось очередное шуршание, и Глеб наудачу послал проклятье. Промахнулся, но человек все равно закричал «Сдаюсь!» и опустился на колени. Глеб побежал к выходу, поскальзываясь на склоне, но упал только у самых ворот, споткнувшись о тело с осиновым колом в спине. — Темников! — воскликнул голос удивлённо, а потом: — На кого охота? Глеб уставился на Илью Сорокина, которого видел только на переменах в школе, когда тот хохотал и дрался с братом. — Я не в курсах, ты уже упырь или нет, но кол в сердце в любом случае сработает? — продолжил Сорокин, показывая ещё одно оружие у себя в руках. — Глеб! — заорала Лидия из глубин парка. — Вернись или я убью тебя! Сейчас же! — Так вот оно как, — присвистнул Сорокин и подал ему руку. — Почти убедительно. Бегом до конца улицы, живо! Глеб сделал как велено. Сзади он слышал посылаемые проклятья, кто-то поднял бурю. На углу никого не было, но как только Регулус остановился, сбоку подъехало такси. Подпрыгнувший сзади Джеймс затолкнул на заднее сидение Регулуса, запрыгнул сам, и они тут же умчались по дороге через мост. Ночная река переливалась светом фонарей. — Это что, брат Жени? — спросил водитель такси. Ещё один полоумный приятель брата. — Ага. Подбрось нас к нему, кстати. Пусть сам разбирается.