Никто, кроме тебя

Комментарий автора оригинала: в фике события происходят через два года после побега Джерен. Шениз не узнала об отношениях Джерен и Дженка, и когда Джерен узнала о беременности, она пошла к Дженку, не сообщив больше никому. Дженк не представлял, как пережил эту ночь в квартире Джерен. Этой ночью его не будили никакие крики. Ни один звук не проник в его сознание. Как только дверь в квартиру Джерен закрылась, Джерен протянула ему одеяло, не говоря ни слова, но ее послание было понятно – правила не поменялись, что бы ни случилось прошлой ночью – он должен был держаться подальше. И она еще больше это подчеркнула, взяв в свою кровать Мелике, явно говоря, что ему там места нет. Дженк не был удивлен, разочарован – может быть, но не удивлен. Когда она выгнала его этим утром, это дало понять, что его шансы завоевать ее доверие равны почти нулю, и ему надо было найти другие способы заставить их вырасти. Так что он решил смириться, послушно занял место на диване, на этот раз устраиваясь так, чтобы видеть шторы, которые отделяли импровизированную спальню. Джерен уснула, как только уронила голову на подушку и обхватила руками маленькое тельце их дочери, он видел это по отсутствию нервных движений. Он хотел бы забраться к ним в эту неудобную кровать, обнять их обеих, но эти желания пока оставались лишь мечтами. Может быть, Джерен достаточно доверяла ему, чтобы не считать угрозой, что он может защитить ее от того, что пряталось в темноте за окнами ее дома, но недостаточно, чтобы подпустить его к ее, к их дочери. Имел ли он право удивляться? Был ли у него шанс все исправить? Он не представлял. Джен не знал, откуда в ней были эти страхи, потому что он требовал, чтобы она сделала аборт? Или из-за всего того, что он сказал в ту ночь? Вся эта чертовщина, из-за которой он сам вздрагивал, вспоминая те жестокие слова. Он вел себя как наглый, невежественный щенок, с мозгами испорченного подростка, а не взрослого мужчины. Дженк задумывался, преследовали ли ее эти слова, как его. Ему хотелось верить, что нет. Он надеялся, что этого не было. Но его надежды растаяли на следующий день, когда Джерен спросила, чего он на самом деле от нее хочет, его мечты рассыпались, как карточный домик. Утро началось тихо, Дженк боролся с сонливостью после ночи на слишком коротком диване, а Джерен смотрела на него с безопасного расстояния, попивая чай из традиционного стеклянного стакана. Мелике сидела на покрывале, которое обычно делают для детей, перекладывала кубики из одной коробки в другую, время от времени поднимаясь на ноги, чтобы достать игрушку, которая откатилась от нее. Дженк вздохнул, следя за ребенком. Он уже так много пропустил – первые шаги, первые слова, совсем не видел, как она ползает. Сколько еще он пропустит, прежде чем приведет в порядок свою жизнь? И то же касалось Джерен. Сколько еще ее не будет в его жизни? Как он мог сказать ей, что она не должна больше худеть, если она старалась его игнорировать и избегала смотреть ему в глаза? Она избегала его прикосновений. Игнорировала его слова. Старалась как могла показать, что его присутствие никак не влияет на нее, хотя это было неправдой. Дженк чувствовал, что ему нужно было сказать что-то, сделать, чтобы убрать или хотя бы уменьшить напряжение между ними. – Мне пора на работу, – голос Джерен прервал его мысли, и Дженк дернул головой, оставляя разглядывание Мелике, оборачиваясь к ее матери. Джерен тихо стояла у кухонного стола, на ней было темно-зеленое платье, под которое она надела горчичного цвета водолазку. Она выглядела одновременно модной и официальной, и он не мог оторвать от нее глаз. – Полагаю, тебе тоже... – Эти слова прозвучали менее уверенно, и это было понятно, ведь многое изменилось за эти годы. – Да, ты права. Я отвезу тебя, – предложил Дженк, и Джерен решительно помотала головой. – Нет, спасибо. Я должна оставить Мелике у тети. Ее лучше не видеть меня в обществе... Ну, в твоем обществе. – Дженк предчувствовал, что Джерен специально упустила, что ее "тетя" не должна видеть ее с любым мужчиной, не конкретно с ним. Он предполагал, что Джерен хотела избежать сплетен о своей личной жизни. Особенно касательно отношений с мужчиной. Если бы он лучше знал родную культуру, он понял бы, что как мать-одиночка она особенно должна была беречь свою репутацию, но он вырос в Америке, и это во многом изменило его взгляды. – И все же... – Начал Дженк, и Джерен закатила глаза. – Ты не понимаешь, да? Одно то, что твоя машина уже вторую ночь стоит под моими окнами, да весь дом уже чешет языки. Тем более, что она стоит как весь этот дом. Ты не должен быть здесь, —твердо сказала Джерен, скрестив на груди руки, и продолжила, чуть менее резким тоном. – Слушай, я благодарна, что ты пытаешься помочь, хотя я не понимаю, почему, но я хочу, чтобы ты перестал, – сказала она чуть спокойнее, но тверже, и Дженк почувствовал, словно из него выбили воздух. Неужели его кошмар станет правдой? – Я хотел... Я хочу тебе помочь. Я знаю, ты не хочешь, чтобы я был рядом, ты дала это понять уже, и я понимаю, но все же... – Дженк отчаянно пытался спасти ситуацию, но Джерен снова оборвала его. – Дженк, это неприятная для меня ситуация. Я не чувствую себя в безопасности рядом с тобой. – Дженку показалось, что его словно облили ледяной водой, дрожь пробежала по его телу. – Мне кажется, будто я должна следить за каждым своим словом, потому что я не знаю, когда ты наберешься смелости и перестанешь притворяться милым со мной, – сказала Джерен, явно стараясь сохранять спокойствие, судя по тому, как она нервно приглаживала волосы, которые всё падали ей на лицо. – Почему ты пытаешься меня защитить? С чего вдруг такая забота? Я не понимаю. И не неси чепухи про мою безопасность. Когда мы в последний раз виделись, ты мне в лицо сказал, что я и пальца моей сестры не стою. Это цитата, так что не пытайся сказать, что этого не было, – сказала Джерен, даже не стараясь скрыть раздражение. Все слова, что он сказал в ту ночь, он помнил их четко, пусть даже он не был тогда полностью трезв – эти слова промелькнули в его голове, и он замер, уперевшись руками в кухонный стол, понимая, что стену, которую он воздвигнул между ними этими словами, не преодолеть одним прыжком. – Джерен, прости меня за все, что я тогда сказал. Ничего из этого... – Начал Дженк, все еще надеясь, что его кошмар не воплотится в реальность, но Джерен еще не закончила. Ее настроение полностью сменилось, теперь она выглядела готовой нападать. Ее глаза сверкали, ее лицо раскраснелось, и нервные движения ее рук только раскаливали тяжелую атмосферу. – А разве не правда? Разве ты так не считал? Что ты собираешься сказать, Дженк? Что это неважно? Поверь, мне это было важно. Ты назвал меня шлюхой, прямо мне в лицо. Вот только разница между нами только потому, что я женщина, ты делал то же самое, но ты мужчина, тебе можно. Ты не смеешь использовать это против меня. Так что не смей теперь говорить, что ты вдруг обо мне заботишься, мы оба знаем, что это неправда. Какая у тебя настоящая причина? Хочешь выслужиться перед Джемре, когда она проснется? Хочешь помириться с Недимом? Или из-за Мелике? Потому что, если так, поверь, ты не получишь... – от силы ее эмоций горела его кожа. Что он мог ей сказать? Ему нечем было защититься. Она была права. Конечно, она была права! – Джерен! Я прощу прощения за все, ты права, черт побери! Я вел себя как тупой идиот, и я могу только просить прощения... – его слова прервал громкий крик Мелике, которая напугано смотрела на них, явно готовая их перекричать. Джерен тут же оставила позу готовой к бою львицы и побежала к ребенку, пытаясь успокоить ее. – У нас все в порядке, ты можешь идти. Придумай что-нибудь для Недима, потому что я сюда тебя больше не пущу, – сказала ему Джерен, не поднимая глаз от заплаканного лица дочери, она перекричала рыдания Мелике, и Дженк заставил себя успокоиться, он сжал кулаки и двинулся к двери, совсем забыв о куртке, которую оставил на диване, на котором провел ночь. Морозный воздух встретил его внизу, отрезвляя его достаточно, чтобы осознать, что сейчас произошло. Джерен пропустила все его мечты через мясорубку, как и он однажды сделал с ней. Она отплатила ему ха все, и лишила пространства для маневра. Она не позволит ему приблизиться. Не подпустит его к Мелике. Он все потерял. Он не заметил, что слезы навернулись на его глаза, пока они не потекли по лицу. Но он не сдастся, не может. Он просто должен найти другой способ дотянуться до нее. Он любил ее, он не мог ее отпустить. Не мог. *** Недим не мог сконцентрироваться, с самого утра он был рассеян и напряжен. Он не знал, откуда это взялось, но ему казалось, что он что-то упускает. Утро прошло в нервной обстановке, Дженк опять не пришел ночевать, и Шениз вела себя так, словно случилась какая-то трагедия. Она устроила ссору с Дамлой, бессмысленную ссору из-за какой-то мелочи, на которую не обратила бы внимания в другой ситуации, слишком короткое платье или юбка, Недим сам не знал, что это там было, но он полагал, что Шениз была на грани истерики, потому что Дженк пропал из виду. Недим не знал, куда делся Дженк, когда привез его прошлым вечером в особняк после визита к Джерен. Дженк просто подъехал к передней двери и попрощался, сказав, что у него дела. Недиму казалось, что кузен что-то от него скрывает, и это было бы обычным, если бы в последние дни их отношения не изменились. В последние дни они были куда теплее, что было невероятно, но так и было. Недим не представлял, с чего вдруг случились такие изменения, но наслаждался, пока мог. Он устал от постоянного напряжения между ними, напряжения, которое невозможно было преодолеть взаимными извинениями, прощениями, разговорами, которые все повторялись снова и снова в последние два года. Ему казалось, что он что-то упускает, что в жизни Дженка были белые пятна, к которым он не имел доступа. Дженк был отстранен с того самого дня, когда Недим появился на их с Джемре свадьбе. Недим ждал драки, какой-то грязной игры от Дженка, но кроме ярости, что он заметил на лице кузена на свадебной вечеринке, не было совершенно ничего. На следующий день после свадьбы Дженк начал вести себя странно, словно был не в себе. Он почти не обращал внимания на Недима и его попытки сблизиться с Джемре, а когда однажды поймал их за разговором, он казался почти довольным поворотом событий. А потом случилась вся эта история с Шениз и ее психической болезнью, и тогда в голове Недима словно щелкнуло, он почувствовал, что Дженк был единственным, кто был в курсе о том, что творилось в голове его матери, и пытался остановить ее или хотя бы смягчить эффект от ее поступков. Потом что-то изменилось. Дженк и Джемре подали на развод, чего не ждал никто кроме Недима, и они быстро и полюбовно закончили весь процесс. Только позже, когда Джемре была в его руках, она призналась, что их с Дженком отношения были одной большой ложью. Выполняя желание дяди Агяха, чтобы держать ее подальше от Недима. Недим не представлял, что можно было поделать с его дядей и его верой, что все должны играть отведенные роли в его великом спектакле. А потом случилась авария. Как раз когда все устаканивалось в его жизни. Он получил девушку, которую любил, начал образование, установил хорошие отношения с Дамлой, начал строить карьеру в компании. Все шло в нужном направлении и вдруг... Ужасная трагедия. Авария, которая все изменила. Джемре... Джемре все еще была в коме. Он был настолько накачан лекарствами, что при первой возможности обратился за помощью к кузену, который до сих пор был ему, казалось, врагом. И он встретил Джерен. Джерен, которая была ему теперь почти сестрой. Она была так разбита из-за Джемре, так напугана и неуверена. Недим сразу же испытал желание защитить ее от этого ужасного мира. И еще была Мелике. Эта маленькая девочка украла его сердце и держала в своих маленьких ручках с минуты, как коснулась его лица. Если... Когда Джемре проснется, и его мечты об их свадьбе воплотятся в реальность, они с Джерен станут его семьей, и тогда он наконец уговорит ее оставить это все и вернуться домой. Потому что он хотел защитить их троих – Джемре, Джерен и Мелике. Он только не понимал, почему эмоции, когда он думал о них, больше напоминали ему, как если бы он думал о Дамле. Что-то изменилось, что-то было не так. Он не мог думать о Джемре, как о других людях. Он была его возлюбленной. Недим опустил ладонь на стекло, разделявшее их с Джемре, и его взгляд сам собой переключился на девушку, которая втыкала капельницу в руку Джемре. Та же девушка, которую он видел каждый день. Медсестра с темными волосами. Джерен улыбнулась ей однажды, узнавая в ней бывшую коллегу из клиники, где она работала. Ее звали Эмине. Он не должен был помнить этого, не должен был обращать внимания, но все же... Он помнил, пусть даже пытался забыть. Эмине... В его мысли проник звук шагов, и он сам собой узнал шаги Дженка. Годами прислушиваясь, кто и когда подходит к его двери, он научился узнавать шаги по звуку, даже не заметив, что делает это. – Привет, что с ней? – Спросил Дженк, сразу перейдя к делу, как обычно. Но что-то в нем сегодня было не так, он выглядел нервным, вернее, нет... Он выглядел потрясенным, расстроенным, хоть и явно пытался это скрыть. – Никаких изменений. Сехер не хочет ее будить, – Недим вздохнул, пытаясь понять причины поступков матери его девушки. Ее поведение было за гранью его понимания, хотя казалось, что Джерен вовсе не была удивлена ее поступками, как будто именно этого она от нее и ожидала. Недим предполагал, что что-то пошло не так в их семье очень давно, потому что как еще можно было объяснить поведение Джерен, которая любой ценой пыталась избежать встречи с матерью и братом? Что удерживало ее от возвращения к семье, особенно после случившейся с ними трагедии? И все же, учитывая, какой оказалась его семья, может он не должен судить ее, никогда не знаешь, что творится за закрытыми дверьми. – Твоя мать утром закатила огромный скандал, где ты был всю ночь? – У Джерен, – буркнул Дженк, опираясь спиной о стену рядом с Недимом. – Хотел посмотреть, не вернется ли этот парень, – объяснительно добавил Дженк, но Недим почувствовал, что это не вся правда. – Ты очень уж беспокоишься за девушку, которую почти не знаешь, – сказал Недим, глядя сквозь стекло на монитор, на котором отражались жизненные показатели Джемре. – Недим, это не совсем правда... – Начал Дженк, но не успел закончить, потому что доктор, которого Недим встречал, когда готовился к операции на запястье, вдруг появился в коридоре. Недим кивнул ему, когда доктор пролетел мимо него, но тот вдруг остановился на полушаге и повернулся к нему. – Вы же жених Джемре Йылмаз, – сказал доктор Омер Айтагуль, ткнув в него пальцем, как будто в чем-то обвиняя, хотя ничего особенного не случилось. – Да, а что-то новое про ее состояние? – Недим оторвался от стены, радуясь, что узнает информацию из первых уст, но доктор покачал голов, махая рукой. – Нет, не в этом дело. Джерен, ее сестра, ее только что привезли на скорой. Я как раз иду к ней, потому что она подруга моей жены, и если я ее не навещу, то целым мне не остаться. Вы ведь друзья, так? Она говорила о вас, когда в последний раз у нас ужинала. Подумал, вы захотите знать, – закончил Омер и пошел дальше по коридору к отделению срочной помощи. Недим на секунду застыл, потрясенный новостями, но потом его ноги понесли его за доктором, еще до того, как он понял, куда идет – и все же он не был так быстр, как его кузен, который почти бежал за доктором, задавая вопросы, на которые доктор не отвечал – или не знал ответов, или просто не хотел их давать. Когда они все трое оказались у палаты Джерен, куда имел доступ только Омер, Недим повернулся к кузену, только теперь отметив, какая паника была на его лице. – Ты сказал, что это не совсем правда, что вы с Джерен почти не знаете друг друга... – Что это было? Почему у тебя вид, будто тебя ударили молотом по голове? Дженк выглядел так, словно был готов потерять сознание, и держался одной силой воли. Глядя на него, Недим наконец понял, что именно так он должен был выглядеть, стоя у палаты Джемре. Дженк выглядел одновременно шокированным и отчаявшимся. – Недим, Джерен и я... Это неправда, что мы не знаем друг друга. Она соврала тебе, потому что не хотела оставаться со мной наедине, – сказал Дженк, глотая воздух жадными глотками, словно пытался подавить паническую атаку, и не мог с этим справиться, и Недим не понимал. Почему Джерен не хотела оставаться с Дженком? Что между ними произошло? – Мы с Джерен очень хорошо друг друга знаем, учитывая обстоятельства, – из горла Дженка вырвался истерический смешок. – Недим, я отец Мелике. Я виноват, что она сбежала. Это все моя вина, – Дженк вздохнул, сползая по стене, садясь на пол и пряча лицо в руки. Недим замер, ошеломленный, когда до него дошла правда их с Джерен отношений, Джерен с его кузеном. Джерен не хотела с ним оставаться, потому что это он был человеком, которого она боялась. – Что случилось сегодня? – Спросил Недим онемевшими губами, когда понял, какому кошмару стал свидетелем. Он мог только надеяться, что то, что случилось, не имело отношения к связи Джерен и Дженка, потому что он никогда себя не простит, если Дженк навредил женщине, которая была ему дорога. – Ничего, почти ничего. Я спал на диване, просто на всякий случай. Чудо, что она вообще меня пустила, но утром у нас случилась ссора. Может быть, это из-за стресса, что я причинил... Недим, я не знаю, что делать, если это моя вина. я люблю ее. Я причинил ей боль, я знаю, но я люблю ее. Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось... – Недим видел отчаяние своего кузена, разворачивающееся на его глаза. Дженк был в полном раздрае, и Недим не мог представить, что его слова были неправдой. Он не хотел, чтобы это было ложью. Не хотел верить, что человек мог прикидываться настолько отчаявшимся, что горе на лице Дженка было наигранным. Никто не мог быть настолько хорошим актером. – Она любовь моей жизни. Я не могу потерять ее, только не опять, только не так. – Не потеряешь. Доктор сказал, она просто потеряла сознание. Мы ведь знаем, она плохо ела в последнее время. Я сам виде, своими глазами, как она выбрасывала нетронутые сэндвичи, потому что не могла проглотить ни кусочка. Она будет в порядке, – Недим протянул руку и схватил Дженка за плечо, поднимая на ноги. – Ей просто надо отдохнуть. Она будет в порядке, – сказал Недим, впервые обнимая своего кузена. Дженк разваливался на части на его глазах, и в первый раз Недим начал сомневаться в своих чувствах к Джемре. Если Дженк не мог просто вздохнуть, потому что его любимая женщина потеряла сознание, пусть даже она видеть его не хотела, он сам должен был рвать на себе волосы, потому что его будущая жена уже много дней лежит в коме, и неизвестно, проснется ли она. Он должен был вести себя, как Дженк, и он не хотел думать об этом. *** Дженк больше не мог оставаться в коридоре. Недим пошел к палате Джемре, когда позвонил Дживан и сказал, что идет. Дженк не винил его за то, что он оставил его одного, он бы и секунды не подумал, если бы это была Джерен. Он вообще не представлял, как Недим это выносил, просто смотреть на нее из-за стекла, на любимую женщину, и не иметь возможности ей помочь. Он немного успокоился только когда смог войти в палату после долгого спора с медсестрой. Словно кукла, он опустился на пластиковый стул рядом с ней и поднял руку, прижимая ко рту. Капельница, воткнутая в ее локоть, казалась жуткой на фоне бледной кожи ее тонких рук. Кожа была почти прозрачной. Дженк не простит себе, если он хоть как-то повлиял на ее состояние. – Я люблю тебя, ты не можешь так со мной поступать. Очнись, – прошептал он ей в ладонь, но Джерен была все такой же неподвижной. – Я люблю тебя. – Дженк повторял эти слова снова и снова. Сказав это раз, он не мог остановиться. Дженк прижал ее неподвижную руку к своему лбу и впервые за многие годы начал молиться. В глубине души он знал, что паниковал просто так, что это просто была усталость, и, как сказал Недим, недостаток питания, что девушка могла в любое время очнуться, но просто смотреть на ее замершее тело было выше его сил. И когда, через несколько минут, он почувствовал, что ее пальцы, что он все еще держал в руках, зашевелились, надежда наполнила его. Он посмотрел на ее лицо и увидел, что глаза девушки были открыты, и она смотрела на него. – Что ты тут делаешь? – Тихо спросила она, явно встревоженная тем, что увидела. – Я люблю тебя, – невпопад ответил он, тем же тоном, что вчера сказал, что она похожа на солнце. Он не мог удержаться от этих слов, слов, которые явно были за гранью понимания Джерен, судя по тому, как она нахмурилась. – Идиот, – прошептала она в ответ, но без злобы, и его охватила радость. Она очнулась, она на самом деле очнулась. Это не было сном, только его Джерен могла так ответить на признание в любви. Это не было фантазией, в фантазии она любила бы его так же, как он ее, но реальность была куда мрачнее. – Я люблю тебя, – снова сказал он, просто чтобы проверить его теорию. Он должен был знать, что это не иллюзия, что она на самом деле очнулась. – Где Мелике? – Спросила Джерен, снова игнорируя его слова, подтверждение, которое и было ему нужно. – Она у твоей подруги, там, где ты оставила ее утром, – сказал Дженк, не отрывая взгляда от ее лица, глядя, как она расслабилась и закрыла глаза, словно ее худшие страхи исчезли. – Ты потеряла сознание на работе, – обвинительно сказал Дженк. – Тебе надо нормально есть. – Но все хорошо, ты очнулась, это важнее всего, – сказал он, касаясь ладонью ее щеки. – Господи, я так люблю тебя, – еще раз добавил он, потому что мог. – Ложь, повторенная много раз, не становится правдой, Дженк, – сказала Джерен, не открывая глаза, и он улыбнулся, потому что снова на поверхности появилась львица, которую он встретил утром. Даже ослабленная, на больничной койке, после потери сознания, она была готова с ним драться. Ему следовало это ожидать, и он, как дурак, наслаждался этим, потому что пусть это было против него, это значило, что она приходила в себя. – Ты можешь мне теперь не верить, – Дженк улыбался почти истеричной улыбкой, – я буду повторять это, пока ты мне не поверишь. Я люблю тебя. Джерен открыла глаза и посмотрела на него, в ее взгляде было неверие пополам с жалостью, но все же, она не вырвала свою руку из его, и он счел, что это успех. Он позаботится о ней, ничто не встанет теперь на его пути. Он будет с ней рядом навсегда, и никому не позволит ей навредить. Даже ей самой.