Удобный

— Стэнли, черт возьми, выйди уже из кабинета! Стэнли долго смотрел в одну точку, полностью игнорируя назойливый голос Рассказчика. Сейчас он ничего не замечал в своей жизни, а только сидел за дешевым пластмассовым столом, полностью погрузившись в свои мысли. И так уже несколько дней. В чем же причина его апатии? Он увидел Рассказчика. Наяву. Своими собственными глазами и до сих пор не мог вычеркнуть из своей головы этот до ужаса привлекательный образ взрослого мужчины в дорогом, представительном костюме. Так вышло, естественно, по ошибке самого Рассказчика: то ли у него неожиданно упали сценарные листы, то ли шариковая ручка выскочила из рук, пока он дописывал новые концовки, в любом случае, из-за этой неосторожности Рассказчик случайно нажал на несколько кнопок одновременно, что вызвало ошибку в игре, вследствие которой комнаты стали неправильно генерироваться. Именно тогда, следуя совершенно новому игровому пути, Стэнли добрался до него. Это была смесь прежде незнакомых для клерка чувств. Весьма сложно понять, как вести себя, когда в голове одновременно находятся самые противоречивые желания: собственноручно подарить этому человеку «жестокую смерть» или же потрогать впервые за столько лет живое существо, вспомнить какого это ощущать тепло чужого тела. Внутренний конфликт настолько сильно разъедал мозг Стэнли, что в итоге он решился, как и прежде, молчать. Без слов смотреть на Рассказчика, который усердно искал что-то под столом. Ситуация была жутко нелепой, учитывая, что Стэнли в тот момент еще даже не видел лица своего комментатора, а лишь его вид сзади. «Такое себе зрелище» — подумал бы любый вменяемый человек, но только не клерк. Каждое движение бедер, обтянутых в черные габардиновые брюки, казалось ему чем-то очаровательным… даже соблазнительным. В какой-то момент его охватило безумное влечение дотронуться до него, но Стэнли перманентно пресек внезапное наваждение, а сам покрылся багровым румянцем от этих мыслей. Клерк был очень стеснительным человеком и такая ситуация с ним произошла впервые. Провалившись в поисках, Рассказчик разочарованно вздохнул и вылез. И, наконец, заметил своего сконфуженного подопечного. Он еще никогда не чувствовал себя настолько озадаченным столь непредвиденным поворотом событий. — Как ты сюда попал? — старательно скрывая свое изумление, вопрошал Рассказчик. Стэнли до сих пор стоял, как вкопанный и глядел на него абсолютно стеклянными глазами. Клерк хотел внимательно рассмотреть его внешность до деталей: узкое светлое лицо; идеально уложенные волосы бледно-коричневого цвета; глаза, приглушенно-голубого оттенка. Рассказчик был красивым. Ясно, что он не молод, как Стэнли, однако явных признаков старения не наблюдалось, может быть только пару морщинок, но они ему шли — добавляли харизмы. — Ладно, это мой просчет, — расстроенно сообщил Рассказчик, — мне нельзя было отвлекаться, зная, что ты при любом удобном случае пойдешь туда, куда тебе захочется, — был слышен уже более сердитый тон. Стэнли виновато опустил глаза в пол, ему было неприятно, что его отчитывают за чужую ошибку. Не так он представлял их встречу. — Надеюсь тебе очень стыдно, Стэнли, врываться в чужое пространство без приглашения… Как бестактно. Обвиняющая речь Рассказчика была для клерка, словно тысяча мелких иголок, болезненно уколовших кожу. Столь упорно внушать человеку чувство вины — мог только Рассказчик. — Обещаю, позже ты почувствуешь, как сильно испортил мое настроение, а пока настоятельно рекомендую нажать «рестарт», — грозно приказал он. Угроза оказала на Стэнли действенный эффект, и он стремительно нажал нужную кнопку, чтобы перезапустить игру. Вернувшись в кабинет, клерку стало плохо. Ему было тяжело дышать, появился тремор: руки начали так сильно дрожать, что он не удержал бы и карандаш. Стэнли даже показалось, что у него поднялась температура; скорее всего, так оно и было. Повезло, что Рассказчик сейчас не обращал на клерка внимания, он не желал вновь попасть под его горячую руку. Надо быстрее успокоиться. Стэнли стал наматывать круги по своему кабинету, чтобы хотя бы как-нибудь привести себя в порядок. Честно, до этого клерк никогда не жаловался на плохое самочувствие, однако эти симптомы явно были психосоматическими. Виной тому не страх и беспокойство Стэнли, нет, виной тому сам Рассказчик. Его существование, физическая форма, тело… Реально ли оно или всего лишь являлось частью остальной споектированной им матрицы? И почему, когда он впервые так близко подобрался к своему самозваннному творцу, у Стэнли не хватило смелости задать ему все волнующие вопросы? Эта проблема, пожалуй, более остальных убивала клерка. Он ненавидел себя за свою трусость и робость. «Стэнли учили никогда не подавать голос» — мелькнула в голове клерка фраза, сказанная Рассказчиком в одной из концовок — словно соль на открытую рану. — Стэнли, у тебя все хорошо? Клерк дернулся от неожиданного появления этого приторного голоса. — Можешь не беспокоиться, я уже не злюсь на тебя. Ложь. Рассказчик не зол, пока через секунду у него не поменяется настроение в худшую сторону и потом еще раз, но уже в лучшую. Клерк давно выучил эту особенность его поведения. Он мог с садистким наслаждением наблюдать за его гибелью, а через некоторое время искренне жалеть со всей теплотой и лаской или кричать на бедного Стэнли, если тот посмел решить что-то самостоятельно, игнорируя приказы комментатора. Такая нестабильность до ужаса раздражала клерка. — Если ты плохо себя чувствуешь, я не буду тебя торопить. Выйдешь из кабинета, когда посчитаешь нужным, — спокойно проговорил Рассказчик. Ох уж эта формальная забота, клерку было тошно от нее. Все что он хотел — лечь спать и отключиться от этого мира. А еще вернуть обратно свой привычный жизненный уклад и забыть обо всем, что связано с Рассказчиком. Было бы замечательно. Стэнли буквально свалился на свое рабочее кресло и, положив ладони на подлокотники, закрыл глаза. Клерк попытался представить, как он, спеша, возвращается домой, где его бы ждала любимая жена с только что приготовленным, еще горячим ужином. Вечером они дружно обедают всей семьей и чувствуют себя самыми счастливыми. Стэнли старался убедиться, будто это именно то, что ему нужно для счастья. Но как бы не так. На смену грезам о радостях семейной жизни приходили воспоминания, где в главной роли фигурировал он — Рассказчик. Клерк потерял контроль над своими мыслями: пребывая в фантазиях, он рассматривал своего комментатора под всеми возможными ракурсами, слушал его мелодичный, приятно тянущийся голос и целовал. Сначала в губы, потом уже куда придется — Стэнли было без разницы — он чувствовал эйфорию от этой невероятной близости. Теперь он облизывал его шею. А теперь с особым старанием руки. «Стэнли, что ты творишь?» — резонно спросил бы Рассказчик, но к счастью для клерка, единственное, что он не мог — залезть в голову своего подопечного. Как же Стэнли хотел дотронуться до себя, расслабиться по-настоящему, продолжая визуализировать Рассказчика, но он не мог, если кто-то это увидит… Клерк резко открыл глаза. Ему стало ужасно тошно от себя, хотелось вывернуться наизнанку из-за этих омерзительных желаний. Он искренне не понимал, что с ним происходит и почему встреча с Рассказчиком повлияла на него в таком странном ключе. — Стэнли, я, конечно, не хочу тебя торопить… Но сюжет, друг мой, наше с тобой повествование простаивает зря, подумай об этом, — в голосе Рассказчика слышалось едва заметное раздражение. От появления Рассказчика Стэнли стало еще хуже, он уже еле сдерживал рвотные позывы. Попробовал подняться со стула и вновь пройтись — закружилась голова так, что он чуть не упал. Клерк решил сесть обратно и положить голову на стол в надежде, что ему станет хотя бы немного лучше. И Стэнли крепко уснул, он настолько устал, что на сновидения даже не было сил. Затем проснулся, не меняя своей позы, пока Рассказчик по неизвестной причине молчал, чему клерк обрадовался. Под тишину он вновь мгновенно провалился в сон. И так по несколько раз: просыпался, засыпал, просыпался, засыпал… Эти циклы дремоты и бодрствования затянулись на целую неделю. Когда спать уже не хотелось, он концентрировался на каком-нибудь предмете в комнате и надолго уходил в себя. У Рассказчика сдавали нервы. — М-м-м, Стэнли, — особенно ядовито выплюнул его имя Рассказчик. — Какой же ты сейчас жалкий и убогий. Я абсолютно серьезно, посмотри на себя: сидишь в этом паршивом кабинете, иногда беспомощно сползая на пол, уже восемь суток. Ты привлекаешь мое внимание? Какие у тебя проблемы, Стэнли? Поверь, я готов их с тобой обсудить, все до единой… Ведь время, как мы уже выяснили, не имеет значения. Стэнли, не меняя выражения лица, внимательно посмотрел на потолок. Белки были красными, воспаленными, хотя он не позволял себе плакать. — Зачем ты живешь, Стэнли? Назови мне свою цель — то, что является для тебя смыслом. Мне ужасно интересно. Рассказчик хотел окончательно довести Стэнли, чтобы он сорвался и наконец продвинул повествование, так как он хочет. Клерк равнодушно слушал эти манипуляции. — Молчишь? Верно, Стэнли, у тебя нет этого смысла, тебе не хватит ума обрести его самостоятельно. Все, что ты можешь — плыть по течению, которое задаю я в угодном мне направлении. Я и есть твоя цель. Твой смысл. Твоя мечта. Если желаешь избавиться от меня — я оставлю тебя… Но сколько ты протянешь в одиночестве? — медленно вытягивая слоги, вкрадчиво произносил Рассказчик. Появившиеся испарина стекла по лбу клерка. В словах Рассказчика была истина, ведь мысль о перспективе остаться в вечном одиночестве казалась Стэнли невыносимой. — Пару минут, чтобы ты смог тщательно обдумать свое решение: либо ты соглашаешься и выходишь, потому что понимаешь, что я прав, либо остаешься гнить здесь, а я с удовольствием загляну к тебе через пару лет и посмотрю, что с тобой станет. Стэнли ужасно напугала речь Рассказчика и он рефлекторно поднялся в сторону выхода. Однако, чуть помедлив, его лицо озарила легкая улыбка: какая-то нервная, не предвкушающая ничего хорошего. Рассказчик не стал комментировать этот момент. Клерк мысленно принял, вероятно, самое важное решение в своей жизни. То самое решение, которое он всегда отметал, считая его нецелосообразным, глупым и детским. Но на самом деле, так он маскировал свою врожденную слабость. В некоторых концовках он уже совершал самоубийственные поступки, но каждый раз Рассказчик перезагружал игру, не позволяя клерку спокойно умереть. Но, может быть, если Стэнли покажет себя в этом стремлении более настойчиво, у него наконец-то получится закончить эти мучения? Потому что такое существование в постоянном стрессе и в страхе ослушаться Рассказчика — клерк больше не мог терпеть. Было страшно противно. И вот Стэнли, убежденный, что иного выхода нет, направился в сторону помещения с платформой. Он уже много раз прыгал с нее, после чего болезненно приземлялся, ощущая острую боль от сломанных конечностей, но Рассказчик, к сожалению, всегда с филигранной точностью вовремя спасал ему жизнь. Не из великодушия, разумеется. Но возможно, сейчас все получится: оборвать замкнутый круг страданий, контролируемый психопатическим писателем. Если Рассказчику вдруг надоест возиться с ним и он найдет себе другого «Стэнли»? Клерк рассчитывал, что так и получится. — Браво, мой Стэнли дорос до суицидальных наклонностей. Ты правда так сильно хочешь выбесить меня? — в недоумении вопрошал Рассказчик. Стэнли стоял на краю, безразлично смотря вниз. Ему уже не было страшно. Волна приятных муражек пробежала по его телу. Неужели он настолько желает смерти? Учитывая, с каким удовольствием, расстягивая момент, он опускает одну ногу над пропастью — да, настолько. Допускал ли он, что Рассказчик, скорее всего, нажмет «рестарт»? Стэнли не хватало сил, чтобы об этом подумать. Он безумно хотел удалить, да даже вырезать из своей головы Рассказчика, все эти размышления о том, что ему понравится, а что нет. Он больше не хотел угождать. А еще сильнее он не хотел признавать, что от Рассказчика в его сердце каждый раз что-то мучительно щелкает… Прошло еще несколько минут, Стэнли уже готовился к падению, как вдруг… — Пораниться не боишься? — неожиданно звонко раздался знакомый голос взади. Ступор. Все тело бешено заколотилось. Клерку сейчас не хотелось верить, что за его спиной в действительности находился он. Стэнли решил, что ему только показалось и он уже совсем сошел с ума. Надо закончить этот бред скорее… — Когда кажется — креститься надо, слышал такое? — видя клерка насквозь, произнес Рассказчик, — я не в твоей голове, обернись. Что?.. Как такое возможно? Это не блеф, он правда стоял в двух метрах от клерка. Стэнли буквально чувствовал его пристальный взгляд на себе. Сейчас было бы самое время спрыгнуть… Но клерк уже не мог. Его инстикт самосохранения пытался определить, что опаснее: разбиться вдребезги об бетонный пол или же вновь увидеть Рассказчика. Диссонанс. — Мне до безумия нравится эта ситуация, Стэнли! Какой же я у тебя вызываю ужас, раз ты до сих пор находишься перед таким очевидным выбором, — он будто бы сейчас гордился собой, — что же такого страшного сделает с тобой злой Рассказчик, отчего тебе предпочительней прыгнуть? Клерк услышал шаги, Рассказчик медленно приближался к нему. — А если ты в самом деле уверен в том, что я тебя сам изведу, почему до сих пор стоишь живой? Ведь еще один маленький шаг, Стэнли, и ты больше никогда меня не услышишь, — полушепотом проговаривал Рассказчик, значительно сократив дистанцию с клерком. Рассказчик очень походил на хищную змею, загнавшую в угол несчастную мышь, которой больше некуда бежать. Клерк перестал чувствовать свои ноги, еще одно мгновение и он упадет уже не по своей воле. Рассказчик заметив, как Стэнли начинает шататься, схватил его за руку и со всей силой отбросил от края, отчего клерк больно упал. Ох, надо было видеть лицо Рассказчика: ощущение собственного превосходства во всей красе при виде лежачего у его ног Стэнли — такого ничтожного и беззащитного. Все-таки обладать карт-бланшем при живом контакте намного приятней, чем давать пустые команды издалека. — Тебе помочь? — насмешливо скалясь, спросил Рассказчик, подавая бедолаге руку. Стэнли, чтобы хотя бы как-то сохранить уже истоптанное самоуважение, проигноровал милосердно протянутую ладонь и показательно поднялся сам, приложив к этому действию все свои оставшиеся силы. Рассказчика страшно повеселил этот наигранный бунтарский дух. — Какие мы самостоятельные! Интересно, насколько быстро это закончится? — облизнув сухие губые, рассуждал Рассказчик. Стэнли было запредельно мерзко от этой унизительной ситуации, где он находился в роли жертвы. Не выдержав, клерк начал плестись в сторону выхода, подальше от Рассказчика. Но Рассказчик не позволил: он вновь резко вцепился в клерка, зажав его запястье. — Я разве тебя отпускал? Кожа клерка болезненно покраснела от такой грубой хватки. Ногти Рассказчика остро впивались в запястье, Стэнли тихо всхлипнул. — Проявлять своеволие сейчас не особо разумно, особенно, когда тебе вновь спасли жизнь, — строго поучал Рассказчик. Клерк смиренно опустил голову. Одобрив такой жест, Рассказчик освободил его руку. — Сразу скажу: у нас не выйдет продуктивного общения, если ты не будешь слушаться. Я в любой момент могу уйти, и мне уже будет без разницы каким способом ты станешь себя калечить, — Рассказчик оглянулся в сторону края платформы и недолго о чем-то задумался, — ты вроде взрослый человек, а поведением не отличаешься от глупого ребенка. Куда же Стэнли без его нотаций. Повезло, что его основной задачей было слушать, а не отвечать на них и оправдываться. — Собственно, Стэнли, не стоит начинать то, что не хватит духу закончить, ты же герой драмы, а не комедии, — Рассказчик осторожно намекнул, на то что клерк ведет себя, как клоун. Эта жалкая попытка свести счеты Рассказчиком воспринималось неоднозначно: вроде как приятно оказывать настолько сильное влияние на человека, но и обидно — личное оскорбление — учитывая, что все происходило из-за него. — Я не из праздного интереса сюда пришел, нам действительно есть о чем поговорить. Точнее, клерку есть что послушать. Например, поток сплошных нравоучений, к которым Рассказчик питает особую любовь. Это его излюбленный метод пытки над Стэнли. — Предлагаю пройтись, — Рассказчик зашагал в сторону выхода, подзывая клерка идти за собой. Предложение, безусловно, клерку показалось сомнительным, учитывая что Рассказчик не делает ничего из гуманистических соображений. Но даже если бы Стэнли обладал правом отказаться, медленно возгоравшаяся искра любопытства не позволила. Это то самое препятствующее разуму любопытство и являлось виновником, из-за которого клерк находился в столь интересных обстоятельствах. Невероятно, но на всем пути Рассказчик не промолвил ни слова. Ни одного едкого комментария. Единственное, что не позволяло погрузиться в приятную тишину — ненавязчивая музыка из нескольких нот, которую напевал Рассказчик. Клерк пытался вспомнить, где он уже ее слышал: может быть какой-нибудь саундтрек к популярному фильму? Собственное, это неважно, они уже стояли на пороге кабинета бывшего начальника Стэнли. И ничего хорошего конечная точка их маршута не сулила. — Не засыпай, проходи, — Рассказчик аккуратно протолкнул Стэнли легким толчком в плечо. Здесь ничего никогда не менялось: лакированные полы из темного кедра, вычищенные до блеска, отражали озадаченную физионимию клерка. Тот же дубовый шифоньер во всю стену, хранящий на своих полках самые разные работы знаменитых писателей. С ним соседствовал и дорогой резной стол, скорее всего, антикварный, купленный в элитном мебельном салоне за баснословные деньги. Хозяину уж очень хотелось пустить как можно больше пыли в глаза смотрящих на всю эту красно-коричневую обстановку. Минимализм тут явно не в моде. Картины, к слову, подобраны также безвкусно. Если Рассказчик сам обустраивал кабинет, Стэнли бы неудивился. Даже ему — несведущему в дизайне — это неоклассическое безобразие казалось жутким. — Невероятно: мы вдвоем здесь… Ты и не предполагал, что все приведет к этому? — вопрос риторический. Стэнли тупо стоял, пытаясь найти на чем ему сфокусировать свое внимание, чтобы пропустить мимо дальнейшие фразы Рассказчика. — Стэнли, не обижайся, но я как отвественный за происходящее, все же хочу разобраться: почему ты решил умереть? Молчание. Клерк отводил взгляд от блестящих глаз Рассказчика, стремящихся заглянуть внутрь него. Узнать всю поднаготную Стэнли. — Может, я тебя сильно разочаровал? Например, при той встрече… Может быть, ты расстроен, что я человек, как и ты, а не нечто большее? — оперевшись подбородком на ладонь, выпытывал он. Как тактично он спрашивает у Стэнли, не считал ли тот его божеством. Нет, конечно. А, возможно, и считал в периоды очередного помутнения, но что это меняет? — Ты огорчен, что человек имеет над тобой такую власть. Как предсказуемо. Отчасти, верно, это задевало Стэнли: почему именно он бессловесная марионетка, а Рассказчик — кукловод? Только потому что он обычный сотрудник из кабинета 427? Все равно несправедливо. — Я могу тебя обнадежить: тебе ничего не мешает воспринимать меня так, как тебе хочется. О чем он говорит? Очередные загадки, на которые нет ясного ответа. Пока это бессмыслица для перегруженного мозга клерка. — Итак, перейдем к делу и посмотрим, какие неутешающие перспективы тебя ожидают, — Рассказчик сделал акцент на слове «неутешающие», чтобы взбодрить клерка и взял пару листов А4 с поверхности стола, — я, если откровенно, терпеть не могу открытых финалов, люблю доводить все до своего логическое завершения… Так вот, я составил несколько предполагаемых итогов и для тебя. Выберешь по вкусу. Клерк собрался внимательно слушать Рассказчика. Сейчас это было важно. — Первый: я возвращаю тебя обратно к платформе и не мешаю героическому падению. Второй: ты дальше молчишь, тупишь, иногда бездумно киваешь в ответ на мои речи и перезапускаешь игру — будто ничего и не было. И третий — пожалуй, самый увлекательный: ты признаешься мне, почему я слышал неприличные звуки вместе со своим именем, пока ты спал. Погодите, какие звуки?.. — Не строй из себя невинного мальчика, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Клерку было неудобно. Он и не думал, что может говорить во сне, а тем более выдать, как на духу, такие сокровенные вещи. Ему казалось, что способность вслух составлять предложения давно утрачена с появлением в его жизни Рассказчика. — Я знаю, как мы можем найти ответ на такой щепетильный вопрос, — игриво сообщил Рассказчик, — ложись, — указав на диван, пригласил он. Стэнли все больше не нравился такой расклад, но противиться он не мог и поэтому подчинился. — Знаешь, Стэнли, все, что ты проговаривал во сне — даже у меня на половину бы не хватило фантазии… Представить не могу, откуда ты этого понабрался. Тебе бы позавидовал сам Де Сад. Клерк покраснел еще пуще прежнего, ему категорически не хотелось продолжать «общение» в таком русле. — Одиночество настолько поломало тебя, что ты фантазируешь, как мужчина вдвое старше делает с тобой разные мерзости? Использует, как ему угодно? Стэнли нервно сглотнул накопившуюся слюну. Боковым зрением он видел, как Рассказчик медленно шагал в его сторону. — Обращается с тобой, как с мебелью… С мебелью, на которой сидят. Отвратительно, правда? Клерк в истерике кусал губы, борясь с неопределимым желанием сбежать отсюда. Он уже приготовился сделать рывок, как Рассказчик навис на нем, собираясь устроиться поудобнее на его симпатичном лице. — Я не так искушен в сексе, как некоторые, поэтому не осуждай. Мне предстоит еще научиться всем этим новшествам, но, какое счастье, ведь у меня для такого есть ты, Стэнли! У тебя, верно, большой опыт, раз классика не удовлетворяет? — Рассказчик в каждое свое слово вкладывал открытую издевку над несчастным офисном сотрудником. И он плюхнулся, вдавливая клерка всем весом в диван своими пышными бедрами. Стэнли в панике пытался изо всех сил выбраться, худощавыми руками отодвигая прижимающееся тело. Безрезультатно, Рассказчик только назло продолжал ерзать, располагаясь, как ему комфортно. О клерке он и не думал. — А ведь неплохо! Вдохновляет, это даже можно назвать перфомансом — иллюстрация наших отношений. Символизм. Уверен, ты разделяешь мой восторг. Рассказчик терзал клерка с нескрываемым наслаждением. Унизительное положение Стэнли, который настойчиво пытался выбраться из-под его мягкой задницы, прямо говоря, заводило. Не самый изящный способ показать клерку свое место, но действенный. Он так забавно барахтался, видимо, боялся задохнуться. — Что такое? Заканчивается кислород? Могу только посочувствовать, — Рассказчик нежно опустил пальцы в запутавшиеся волосы клерка. Стэнли не мог смириться с тем, что Рассказчик в самом деле задушит его под тяжестью своего веса. Когда в юности клерк смотрел порнофильмы со жгучими красотками в коротких платьях, подчеркивающих их сочные округлости, которые оседлали лица мужчин жаждующих этого, ему было завидно. Ныне он жалел о своих эротических пристрастиях. — Ты такой удобный, даже представить себе не сможешь. Жаль, мне раньше не приходило в голову, что самое бесполезное существо в сюжетной линии, окажется замечательным интерьерным элементом, — было отчетливо слышно, как сильно Рассказчик млел от удовольствия. Уже было плевать, что о клерке высказываются, как о чем-то неодушевленном. Грань между самоуважением и унижением — стерлась. Он не хотел ничего иного, кроме, как выбраться. — Может, такая смерть тебе по душе, Стэнли? Поистине достойная, без сомнений. Полный отчаянья Стэнли приблизился языком к промежности. Морщась от стыда, он начал ее облизывать, чувствуя неприятную шереховатость ткани брюк и прилипающие к кончику языка ворсинки. Клерк надеялся, что после такой ласки Рассказчик сжалится над ним, но в ответ услышал лишь громкий хохот. — Святая простота! Стэнли, ты решил подлизаться ко мне, чтобы спастись? Трогательно, безусловно, но тебе не поможет. Уже не смешно, клерк с трудом вдыхал последний оставшийся воздух. Еще немного и он отключится — неужели Рассказчик этого и добивается? Крайне своебразный способ наказать человека. — Ну не умирай так сразу, — Рассказчик чуть приподнялся с лица клерка, позволяя ему отдышаться. Клерк резко закашлял и постепенно пытался прийти в себя. Он был несусветно рад, что процесс асфиксии наконец-то прервался. Вопрос — надолго ли? — Кажется, я тебя переоценил, — усмехнулся Рассказчик. Ощущая под собой громкое прерывистое дыхание, Рассказчик решил, что этого достаточно и полностью слез с него. Он подошел к столу, вальяжно уселся на нем и принялся протирать свои очки, исподлобья наблюдая за полуживым сотрудником. Стэнли все также неподвижно лежал, смотря в грязно-белый потолок. Недалеко шипели искры, исходящие из алого пламени внутри камина. Клерку хотелось, чтобы в конце его там и сожгли. А еще хотелось, чтобы его пожалели, хотя бы немного. — Можешь снять галстук; станет легче. Он так и сделал: тонкими пальцами, не спеша, развязал прочный узел и скинул черную удавку на пол. Затем освободил пару верхних пуговиц на своей рубашке. Стэнли не вкладывал в эти действия никакого сексуального подтекста. В комнате было ужасно душно, (или только клерку так казалось?) а открытые настежь окна были бесполезны. Веки непроизвольно начали опускаться, оставляя клерка в темноте. Ощущение использованности кусало его, оставляя без конца нарывающие раны на поломанном сознании Стэнли. И как он только смог привязаться к этому человеку? Рассказчик болен не меньше, чем клерк, разница лишь в том, что его болезнь прогрессирует в совершенно противоположном направлении. Это не просто «садисткие наклонности», а патологическая потребность управлять, властвовать над тем, кто слабее; извлекать выгоду из чужой беззащитности. Почему тогда, когда они встретились впервые, клерк испытал влечение к нему? Стэнли ломал голову, пытаясь объяснить для себя эту загадку, пока не почувствовал касание чужой, холодной руки на своей шее. — Ты горячий. Нервничаешь, Стэнли? — не убирая руки, спросил Рассказчик, — ты же сам этого хотел, я не прав? Прав. Хотел. Но не так… Не так грубо и резко, клерк же не мазохист какой-нибудь. И не вещь, с которой можно делать все, что вздумается. Учащенное биение пульса Стэнли должно напоминать Рассказчику о том, что он все же живой человек. Рука проскользила дальше под рубашку, заботливо гладя тело клерка. — Вот оно — всепоглощающее чувство разбитых ожиданий и неоправданных надежд, — возгласил он, — изверг Рассказчик вновь безжалостно террориризирует нашу бедняжку. А что, позволю спросить, ты ожидал, Стэнли? Что я, извиняюсь, с помощью секса буду успокаивать твою ранимую душу? Что все будет так, как ты захочешь? Да, до Стэнли дошло, вся эта сцена была лишь для того, чтобы вычеркнуть из его головы даже малейшую мысль об их близости. Наконец-то, прозрение. — Столько времени прошло, а ты все никак не можешь уяснить свою роль. Ты серьезно рассчитывал, что я отвечу взаимностью человеку, который всю свою жалкую жизнь зарабатывал тем, что бездумно жал на кнопки? Это просто смешно! Внезапно Рассказчик отдернул руку, Стэнли побледнел. — Скажи, Стэнли, ты влюбился в меня по такому же принципу, как всякие посредственности — жертвы капитализма — грезят о дорогих авто и шмотках? Нравится мечтать о недостижимом? Я так, из любопытства интересуюсь. Влюбился? Разве Стэнли влюблялся в него? Ему казалось, что это всего лишь больной сдвиг на фоне постоянного одиночества. — Или… Ты еще сомневаешься? Я думал люди в твоем возрасте уже твердо должны знать, чего они хотят. Он хотел продолжить всю жизнь работать в офисе и каждую пятницу собираться отдыхать с коллегами в баре. Но жизнь штука непредсказуемая и приходиться адаптироваться. — Ладно, твои заскоки — вещи второстепенные и меня они мало волнуют до тех пор, пока это не портит мою историю. Поигрались и хватит. Я нажму «рестарт» и заботливо подожду, когда твои душевные терзания пойдут на спад. Это ведь не сильно травмирует тебя, Стэнли? — с сарказмом вопрошал Рассказчик. Поматросил и бросил — так называется в народе. К черту, психика клерка и так расшатана, он постарается забыть все и никогда и ни за что больше не приближаться к Рассказчику. Да, так он и сделает, любовь — не к нему… Но отчего так безудержно колотится сердце? Будто его разбили, раздробили на мелкие части, которые уже не склеить. Слезы сами по себе брызнули из карих глаз. Неужели Рассказчик окончательно сломал его своим отказом? И он уже не смог держать себя в руках, с чувством вцепившись в комментатора и зажимая его губы своими. Поцелуем клерк наконец прояснил ситуацию между ним и Рассказчиком. Все, что Стэнли не сумел сказать словами, выразило прикосновение: и безумную ненависть на протяжении стольких лет и сумасшедшую любовь, доходящую до настоящего помешательства. Недосказанностей не осталось. Реакция Рассказчика была странной — он не пытался его оттолкнуть, встать и накричать. Ему были интересны дальнейшие действия своего подопечного. Клерк, успокоившись, отстранился. Вся гамма чувств буквально одномоментно ударила в голову. Он не ожидал такого порыва. — Будь любезен, просвети меня: что это было? Взгляд бегал по комнате. Ему нечего сказать, как и всегда. — Сначала делаешь, а потом думаешь? — раздраженно высказал Рассказчик, отойдя от клерка, — мне надоело, хватит, Стэнли, нажимай уже «рестарт». Мы закончили разговор. Как неловко — не описать. Клерк уже миллион раз пожалел о сделанном. И все же с горяча, нажал заветный «рестарт», о котором так просил Рассказчик. Полоска загрузки заполнялась долго. Дольше, чем обычно — отметил для себя Стэнли. Было бы даже неплохо, если бы она застряла в одном месте навсегда и больше не смогла продвинуться. «Долго и счастливо» не получилось, так какой же во всем смысл? Именно, что его нет. Бессмыслено продолжать, как ни в чем не бывало, потакать нелепой истории Рассказчика. Суть он уже уяснил: плыть по течению — плохо и клерк на своем примере показывает почему. А не плыть по течению — тоже плохо и тем более опасно. Замкнутый круг. Вот и загрузка уже завершилась, а голос молчал. Рассказчик тактично не тревожил Стэнли и это еще сильнее его вымораживало. Все колюще-режущие предметы также предусмотрительно были убраны из кабинета, чтобы не соблазнять лишний раз. Прекрасный итог. Стэнли без сил свалился в кресло и тихо заплакал. Сердце по-прежнему не переставало стучать.

***

Рассказчик мирно дремал за рабочим столом. Напротив горели многочисленные мониторы, отображающие каждый угол здания офиса, а свободные части стен увешаны листами, на которых были записаны еще неосуществленные для сюжета идеи. И только звук вращающихся вентиляторов в системном блоке компьютера мешал тишине. Не так давно Стэнли находился здесь и ошарашенно глядел на Рассказчика, а теперь ни одной посторонней души. Рассказчику одиноко? Нет. Но снился сейчас ему именно клерк. Сон несвязный, состоял из расплывчатых образов, но вызывал какую-то необъяснимую тревогу у Рассказчика. Будто, это последний раз, когда он его видит. Болезненное чувство беспокойство закололось внутри Рассказчика и он внезапно проснулся. На самом большом мониторе была картина: обездвиженный клерк лежал возле оголенного провода, выдернутого из розетки. Спасти его уже было невозможно. Ужас вперемешку с дикой болью отобразился на лице Рассказчика. Он протер глаза. Это не сон, все было взаправду. Как он смог так глупо его потерять?.. Потерять своего Стэнли? Глупого, неуклюжего, несуразного Стэнли, но своего Стэнли. Такого родного и близкого его сердцу, как никто другой. Он тупо глядел в монитор уже пятнадцать минут, его словно парализовало: все конечности напрочь отказывались двигаться. Одна небольшая слезинка разбилась об стол. Рассказчик заметил, что на мониторе Стэнли что-то напечатано. В эту же секунду он перезагрузил файл себе. «Дорогой Рассказчик, я знаю, что сейчас читая это, ты огорчен мной. Я вновь доставляю тебе проблемы своими идиотскими поступками. Ты посчитаешь, что я принял такое тяжелое решение необдуманно, но, поверь, нет. Поверь в то, что я устал. Ужасно устал. Ты безумно важен для меня, но как бы я не был привязан к тебе, по-другому не получается. Мне очень больно от того, что я тебе не нужен так, как ты нужен мне. Я знал, что после того поцелуя, ты больше никогда не допустишь нашей встречи. И это убивало меня. Ты попытался убрать из меня эти глупости, но, как видишь, не вышло. Я искренне прошу у тебя прощения за то, что доставил и доставляю лишние хлопоты. Надеюсь, после моего ухода тебе станет легче и ты найдешь себе кого-нибудь более послушного и сообразительного, чем я. Прости меня еще раз. Твой Стэнли». Рассказчик еще несколько раз прочитал записку. Мозг отказывался понимать происходящее. Как он посмел не уследить, когда был ответственен за его жизнь? Это он жалкий идиот, отвратительный тиран, который довел страдающего мальчика до последнего. А всего лишь, вместо измывательств, надо было дать хотя бы немного любви. Ласки, тепла, нежности — это бы излечило Стэнли от всех страшных мыслей. Рассказчик выключил компьютер и за ним поочередно погасли все мониторы. Отныне ему остается лишь терзать и винить себя в случившемся. Он сурово наказан своим одиночеством, существованием без клерка. Теперь он и сам понимает, что любил Стэнли.