Ошибки и их вкус.

Ночь. Время, когда забегаловки и разного рода магазинчики закрывают двери в надежде на то, что на следующий день они все также смогут радовать своих покупателей. В надежде на то, что всё это дерьмо не потерпит краха из-за банкротства. В надежде на то, что бюджет управляющего даст им новую жизнь уже через несколько часов. — Блять... - это первое слово, которое вылетает из грязного рта двадцатилетнего парня, Томаса, не так давно закончившего старшую школу. Магазин Шестёрочка - единственное место во всём районе, куда он мог бы успеть добежать от дома за пять минут до времени закрытия магазина и одновременно времени, после которого ему точно не продадут алкоголь. Жаль только, что это всего лишь в теории. На деле же, любимый мини-маркет закрылся минут за пятнадцать до того, как главный покупатель подоспел к стеклянным дверям. Тяжёлая рука легла на холодную поверхность, а на разгорячённом от бега лбу выступили первые капельки пота. Толстовка медленно сползла с одного плеча, явив миру бледную, сплошь покрытую какими-то ссадинами и синяками кожу. Прохожие быстро назвали бы нашего героя торчком-ауешником, если бы не история этих повреждений. Хотя, наверное, миру не стоит знать, что не даёт покоя этому юному телу. — Да я же почти... Чёрт! — нога прилетела аккурат между стеклянными ставнями. В районе пальцев засаднило. — Ебанные лентяи! Да до десяти осталось ещё целых пять минут! Не терпится занести свои жирные потные задницы домой? — ответа, естественно, не последовало. Лишь старая женщина за кассой неодобрительно взглянула в сторону парня и, выругавшись под нос, вернулась к пересчету кассы. — Да пошла ты, стерва! Томас никогда не бранит людей за просто так. Вернее, такой позиции придерживается лишь он сам. Домочадцы часто одёргивают его за колкие фразы в сторону случайных прохожих, однако парень не считает себя виновным. На любую ругань он отвечает коротко : "сами виноваты", и на этом и остаётся. Эдд, должно быть, раз за разом не оставляет надежды на то, что Риджуэлл однажды осознает ошибку и, грустно понурив голову, подойдёт и извинится перед случайным бедолагой. Однако, спойлер, таких мыслей в голове второго ни разу не водилось. Он не любит этот мир. Этот мир не любит его. Всё - проще некуда. — Оставили меня с хуём. Ну конечно! Как иначе, мисс справедливость? Спустя некоторое время в магазине погас основной свет. Работники оставили лишь ночные лампы, тускло освещающие меньшую часть помещения. Здесь-то у парня и пропала последняя надежда. Он робко потянулся за флягой в карман своей худи. К его сожалению, она ощущалась слишком лёгкой в натруженной руке. Следовательно, добавки осталось мало. Пальцы бережно скользнули по тугой крышке, снимая её и оттягивая в сторону. Глоток. Второй. Том устало опустил глаза на предмет в своей руке. И это всё, что у него осталось до завтрашнего утра. Дешёвое пиво, перелитое в самый любимый сосуд за ближайшим гаражом аккурат рядом с трахающейся парочкой. Замечательно. Ноги сами собой повернули в сторону дома. Хотя, дом ли это теперь? Старый приятель, которого Риджуэлл предпочел бы запихать в урну вниз головой и поджечь, вернулся из долгого "путешествия", как он объяснял свои разъезды по стрип-барам всея страны. Стоило вернуться красной тряпке в облюбленное гнездо, как Томасу снесло крышу. Вечный запой, прогулки по ночному городу и сон под тонкий голос анимешных тёлок - правда, которая навалилась на парня всем своим жирным весом. Нервов не хватало даже на простые действия, наподобие подъёма, приёма пищи и игры на гитаре. Всё сводило на нет чёртово отродье, ушедшее без единого слова и также нахально занявшее его комнату пару месяцев назад. Несмотря на тёплые чувства, некогда гревшие подростковое сердце парня, со временем на смену мыслям о чужом теле пришло новое, незнакомое чувство. Отвращение, обида. Как-то незаметно, но не менее гадко любимые вещи начали перемещаться в гостиную, а друзья, ранее ходившие через неё, как через проходной двор, начали стучать в арку, прежде чем пересечь комнату с диваном. На все крики и возгласы старый "друг" реагировал одинаково: заезженное "старый глупый Том" резало уши сильнее лезвий от бритвы. И самое тошнотворное во всей этой истории - рогатое нечто не только не пыталось не нарываться на разгневанного Риджуэлла, оно пыталось заделаться к нему в друзья. Начиная от мимолётных "доброе утро" перед завтраком и заканчивая лёгким похлопыванием по плечу во время очередного нервного срыва. Это и обескураживало, и злило одновременно. Торд Ларссон - а именно так и звали эту проблему - мало того, что испортил размеренную жизнь юному алкоголику, так ещё и активно добивал последнего своими дерьмовыми попытками как-то сгладить ситуацию. Признаться честно, Томас быстрее бы сгладил все углы на этом нахальном лице, нежели дал его обладателю себя обезоружить. Время близилось к получасу, когда ключи в дверном замке начали выплясывать свои незамысловатые узоры. Искра попала в кислородную среду. Парень вернулся в своё пристанище. Ноги уже едва держали. Пиво, хоть и не самого высшего качества, било в голову с новой силой, стоило ватным конечностям пересечь порог и позволить своему обладателю вдохнуть аромат сигаретного перегара. — Чёртов урод... В центре гостиной - самой первой комнаты при входе -, лёжа на диване и пересматривая старые коллекции кричащих девочек, расположилась проблема, которую Риджуэллу так и тянуло выбросить за порог вместе со всеми манатками, какие он только соберёт в этом уже чужом доме. — Не сказать, что скучал, но забеспокоиться успел. — волосы, уложенные в виде двух рогов, легонько шелохнулись над обитой красной тканью поверхностью. Торд не спал, — Отсюда чувствую, опять в хлам? Говорил я Эдду, дерьмовая идея выпускать тебя из дома без няньки. — видео было поставлено на паузу. Фигура в красном медленно поднялась с налёженного места, небрежно потягиваясь и опуская только что затушенный окурок в пепельницу. — Мало тебе моей комнаты, ты решил прокурить мой диван, — Томас стремительно приблизился. В воздухе повисло напряжение - газ, до воспламенения которого оставались считанные секунды. — Пусть я и пьян, твоя компания заставляет меня трезветь с такой скоростью, что в ближайшее время трезвое желание выставить тебя силком не останется незамеченным. На все угрозы Ларссон лишь продолжал молча стоять, выискивая что-то интересное за спиной говорящего, что не могло не злить и без того агрессивного, пьяного парня. Руки последнего как-то инстинктивно потянулись к воротнику красной толстовки, резко вздергивая её обладателя. — Ты отвечать собираешься? Не испытывай моё терпение, в последнее время я им не блещу. Ответом послужил тихий смешок. Торд положил ладонь на предплечье Риджуелла, с небрежной лёгкостью отталкивая его и расцепляя хватку. — Завязывай кокетничать со мной на пьяную голову. Растянешь худи, а я и так потратил целую кучу времени, чтобы влиться в наши старые образы вечно однотонной компашки. Знал бы ты, сколько существует красных толстовок маленького размера, я еле нашёл подходящий. Вот так в глазах Тома и выглядела красная тряпка - сигнал для быка, готового продырявить жертву насквозь, не оставив и шанса взглянуть на след собственной крови, тянущийся от торса вдоль арены. Старые образы... конечно. Зелёный, фиолетовый, красный и синий - цвета разношёрстной компании из четверых школьников. Лучшие друзья, преданные друг другу до самой смерти. Однако, в случае с Тордом - "пока хорошенький мужской стриптиз на другом конце страны не разлучит вас". Ебаный урод уехал, ни сказав ни слова, бросил их троих - своих "друзей" - в догадках и переживаниях за товарища. И вот, спустя много лет, недостающая деталь возвращается с фотографиями из самых разных баров с самых дальних уголков Родины. "Я решил посвятить несколько лет ветренной жизни, отдаться блуду, если угодно. Наконец, остепенившись, я могу вернуться к вам, совершенно чистый душой и телом". Да лучше бы он дрочил в своей коморке до скончания веков, чему предавался и сам Риджуэлл в лучшие времена, а не пропадал и не пытался заделать своим "святым духом" дыру, что с годами разлуки всё больше и больше давила на обитателей дома. Красная толстовка, как в старые добрые. Какая гадость... — Лучше бы тебе пошутить, Ларссон, потому что терпение во мне иссякло ещё в тот момент, как я увидел твою коллекцию отборного порнхаба, тыкающуюся мне в лицо. Если тебе так нужно было бросить Эдда с Мэттом одних, вовсе не обязательно было прикрываться вечным стояком на мальчиков-обаяшек и своими благими намерениями. Первый удар пришёл неожиданно. Боль, разливающаяся вдоль правой скулы, отрезвила с невероятной скоростью на невероятно маленький промежуток времени. Нет, это была не пощёчина. Это был настоящий удар настоящим кулаком, от которого сводило челюсть и немело лицо. Томас практически потерял равновесие, едва успев ухватиться за край дивана. Вертолёты в глазах - точное описание того, что творилось с сознанием пьяного Риджуелла после внушительной силы прикосновения. — Не прикидывайся святым, Том. То, что я уехал - не значит, что я ничего не помню. Ты сам назвал меня мерзким в старшей школе, сам потом же и плакался. Я лишь сделал так, как было лучше всем - не устраивал драму в нашем доме и дал себе время остыть. Тебе бы поблагодарить меня за то, что нашим друзьям не пришлось слушать твоё нытьё под моей дверью ближайшие несколько лет. Парень наконец нашёл в себе силы поднять голову и оттолкнуться от дивана. Непонятное колючее возмущение нахлынуло с новой силой. Стоило Тому замахнуться для ответного удара, как рука, гораздо внушительнее его собственной, перехватила нападение и вывернула его самого под таким углом, что, кажется, у парня заскрипели кости. Неожиданный толчок лицом в диван, и вот уже из телевизора вновь сыплются фразы на известном только одному богу языке и частые восклицания от анимешных девочек. — Бьёшь все также дерьмово, как и тогда. — Торд склонился к самому уху нападающего, обжигая подмерзшую на улице кожу волной горячего воздуха и остатков от сигаретного дыма. — В тебе хоть что-то изменилось, кроме уверенности в своих действиях? Риджуэлл барахтался. Да, именно так, он барахтался под тяжестью чужого веса, давившего на заломленную руку и сутулую спину. Однако, поза работала на ура. Уже спустя несколько бессмысленных попыток выбраться из захвата, пьяное тело обмякло, на смену гневу пришло лёгкое раздражение. — Всё, что касается тебя, — Томас выплюнул эти слова в лицо своего "друга", так удачно подвернувшееся под самым ртом. — Тебе не следовало оставлять Эдда и Мэтта, ты поступил, как уёбок, Ларссон. Провокация сработала не в ту сторону. Тяжесть с рук ушла моментально, фигура в красном отстранилась с такой силой, словно обожглась о самую горячую поверхность, которую только нашла. В непонятном ожидании Риджуэлл повернулся. Торд стоял аккурат напротив него, задержав ведущую руку в воздухе, словно на самом деле ошпарился, а не просто отпустил первого. — Насколько "всё"? В воздухе повисла мучительная тишина. Том готовился дать ответ на этот вопрос последние несколько лет. Но сейчас, когда когда-то любимая и, более того, любящая фигура стояла так близко к нему, он не нашёл нормальных слов, чтобы ответить. Вместо этого парень рассеянно пожал плечами, мол, "всё" - это всё, что он может сказать. Прошла минута. Вторая. Напряжение нарастало. Когда же Ларссон сделал неуверенный шаг вперёд, Томас предпринял попытку отступить и запнулся о диван, едва удерживая равновесие, но не продолжая обрывать зрительный контакт. Ответа на вопрос: "что, блять, происходит?" или "как до этого дошло?" в серых глазах напротив прочесть не удавалось. Торд был спокоен, как удав. Кажется, словно он только этого и ждал. Тяжёлая рука опустилась на затылок Риджуэлла, когда до него начало доходить, что он окончательно выпал из реальности. Чужие губы плотно накрыли собой его собственные, а в районе затылка предательски засаднило - что-то легонько тянуло его на себя. Рука. Да. Касание длилось всего несколько секунд, после чего парень вновь встретился лицом к лицу с некогда ненавистным соседом. Он ждал чего-то. Он ждал ответа. Том замялся. Он пытался разыскать в себе те остатки обиды на самого себя и возмущение, которое грызло его все эти годы, но ничего не было. Секунды растянулись в минуты, прежде чем парень, всё ещё пребывая в пьяной эйфории, вновь положил руку на красный воротник. Всё также грубо, но, на этот раз, как-то иначе, по-другому. — Столько лет... — начал он, — Столько лет ты занимался "самолечением" из-за того, что я в старшей школе не дружил с головой? — Ты должен был в полной мере осознать свою оплошность. И, пожалуй, пора платить по счетам. В следующее мгновение тяжёлая рука с новой силой притянула податливое пьяное тело к себе. Второй поцелуй был не менее грубым, но более чувственным, желанным, нежели первый, неловкий и нежданный. Риджуэлл не успел сориентироваться, как его развернуло на все 180. Теперь к дивану был ближе Ларссон - он одним рывком сел на мягкую поверхность и утянул за собой первого, удобно усаживая его на собственные колени. Том перекинул руки через плечи парня, за шею, впопыхах не позволяя себе даже в полной мере осознать происходящего. Грубые ладони практически выдернули Томаса из толстовки - голый торс слабо отблескивал светом от экрана телевизора, на котором вовсю пели песню о дружбе какие-то две анимешные девочки. Наличие постороннего шума ничуть не смущало Торда, он уверенно очерчивал языком изгибы худощавого тела новоиспеченного партнёра, заставляя того сдавленно выдыхать воздух, накопившийся в лёгких. Сидячее положение не позволяло многого, но даже такая ограниченная зона - верхняя часть торса, включая несколько пар ребёр - вполне себе отличная зона для пьяного человека. Этого хватало с лихвой, чтобы фигура в некогда синей толстовке податливо прогибалась навстречу резким поцелуям. Риджуелл наконец заставил себя включиться в происходящее. Руки, некогда лежащие на шее, скользнули вниз, вдоль живота, лишь невесомо касаясь пальцами чужой одежды. Пряжка - самая ублюдская вещь, которую только мог себе представить Томас в тот момент. Однако, несмотря на все внутренние возмущения, расправиться с ней удалось довольно быстро - ненужная вещь отлетела вместе с ремнём куда-то на край дивана, молния аналогично отказалась в это вмешиваться. Конечно, парень имел представления о том, что нужно делать. Не впервые ему в руки попадало нечто такое. Говорить конкретнее, до этого - только своё собственное. Поначалу движения были нервными, неуверенными. Но стоило только Риджуэллу поднять взгляд к лицу Торда, как его глазам открылось удивительное зрелище: оторвавшись от своего предыдущего занятия, Ларссон откинулся на спинку дивана и, томно глядя на первого, отрывисто дышал, время от времени срываясь на нечто, похожее на сдавленный рык. Казалось, Тому не хватало именно этого: чувство удовлетворения от того, что ты делаешь всё правильно. Темп начал нарастать: рука парня двигалась всё увереннее, пока её обладатель принимал очередной благодарный поцелуй в различные участки своей шеи. Не прошло и нескольких минут, как остатки одежды, некогда являющиеся приличными штанами черного цвета, были отброшены Тордом в какой-то угол - определённо за пределы дивана. Томас толком и не успел сообразить, откуда в руках парня появилась смазка. "Оставил себе на влажный просмотр фильма с полным погружением" - поймёт он позже. Но появления в ней же презерватива он никак не ожидал. — Взял на случай, если ты будешь рад меня видеть, — предвидя вопрос, среагировал Ларссон. — Как видишь, не зря взял. Риджуэлл собирался было что-то возразить, но ощущение слабой заполненности не позволило ему даже рта открыть: он практически моментально обмяк, окончательно пленённый алкогольной эйфорией и подступающим пиком. Торд же не торопился, наоборот, он позволял себе наслаждаться зрелищем, что открылось лишь ему. Некогда агрессивный, озлобленный на весь свет, Том Риджуелл собственной персоной в немой просьбе жаждал его, жаждал всем своим существом. Первый палец прошёл с натугом, второй - уже лучше. Томас дышал редко, выпаляя редкие обрывки непонятных фраз на ухо партнёру - у него не было сил ни спорить, ни просить, хотя в его собственной голове получалось и то, и другое одновременно. — Блять, Ларссон... хватит возиться, просто... — парень подавился воздухом, когда очередной лёгкий толчок провёл в его тело тысячи маленьких разрядов первоклассного тока. — Просто вставь... Ларссон слабо улыбнулся, свободной рукой мастерски открывая и лубрикант, и, спустя мгновение, такой желанный Томасом пакетик. — Ты отлично знаешь мою фамилию. Попроси по имени. — получив отрицательный кивок, Торд лишь одним движением достал пальцы из партнёра и, улыбаясь его беспомощности на конкретный момент, позвал: — Я приму это за должное извинение. — Да ты блять... Торд, ебучий, Ларссон... — спустя мгновение, шёпот, которого придерживались оба, растворился в порывистой просьбе: — Вставь. Второй раз повторять не пришлось. Практически не прилагая должных усилий, Ларссон полностью заполнил партнёра, выбивая из его лёгких протяжный стон. Никто из парней не был уверен, что телевизор включён достаточно громко для того, чтобы заглушить творящееся в гостиной, но оно и не было нужно. В этот вечер все спали крепким, ничем не нарушающимся сном. Ни быстрый темп, который довёл Риджуэлла до пика, ни сдавленная ругань Торда, пожирающего глазами парня, что прямо сейчас вбирал его в себя - ничего не донеслось до ушей сожителей. Наутро же, не застав Томаса в гостиной на диване, Эдд взволнованно прошёл в комнату к Торду. Оба парня лежали на узкой кровати Ларссона, наполовину прикрытые одеялом. Спящие. — Они настолько поладили..? Помнится, ещё вчера перед сном я слышал их ругань в гостиной.. — рассказывал Эдд за столом Мэтту, что аналогично потерял Риджуэлла с утра пораньше. — Немыслимо, чтобы люди так быстро находили общий язык. Но Мэттью никогда не расскажет ему о том, что штаны, висящие в ванной на верёвке, Харгривз подобрал сегодня в семь часов, поднимаясь на утреннюю зарядку для поддержания тонуса в гостиной. Перед телевизором со вставленным диском.