Позвони мне

Такой теплый, приятный вечер. Почти одинокая квартира самого фешенебельного директора и ведущего по совместительству сегодня необычайно красива: полосы солнечного свет мягко ложатся на богатый интерьер, заставляя заиграть его новыми красками. Неожиданно раздался глухой звон телефонного аппарата из прихожей. Татьяна, забвенно унесенная в свои мысли до этого, резво подорвалась с места, подбегая к тумбе и поднимая трубку. —Алло, Таня? Это…Юра, я х-хотел просто убедиться, что ты добралась домой в полной…сохраненности. А то, знаешь ли, сейчас такие ходят по вечерам… В сердце йокнуло. Было так приятно слышать знакомый, желанный голос…такая услада для ее ушей, не передать. Мысленно радуется, что Ричарда все ещё нет дома и он никак не мог поднять трубку, нарушая идиллию. —Ймнпор, пооавдж…(“Да, я у телефона. Спасибо, что спросил, со мной все хорошо”) Таня даже не представляет, насколько Юре сейчас сложно разобраться в ее “словах”. Там, в парке, она хотя бы могла улыбнуться, показать, что все в порядке, что ей неимоверно приятно прогуливаться с ним. А тут…единственное, интонация. Журналист молчит после ее реплики, видимо, анализирует сказанное. —Таня…я-я все ещё не понимаю тебя, но по голосу слышу, что все х-хорошо. Ты не против со мной сейчас поговорить…да? А то я решил перерыв…устроить, и вспомнил о тебе…точнее, нет, я всегда о тебе помню, вот! Но…но работа порой затмевает эти мысли…не подумай, ты ничем не хуже, наоборот, ты можешь затмить все и всех на свете! Просто… Девушка улыбнулась. Журналист такой рассеянный, когда говорит о ней. Точнее, рассеянный он абсолютно всегда, но в такие моменты особенно. Благо, Юра всё-таки смог выкрутиться из всей этой словесной путаницы и перевести тему. Девушка слушает его, но сама витает в своих мыслях. Рядом лежит блокнот. Ее блокнот. Татьяна чаще всего использовала его как аналог записной книжки, наполняя всякими рецептами, схемами выкроек, вязания, а также названиями интересных книг и журналов. Открывает пустой разворот, берет карандаш в руки. Не замечает, как нелепые линии переходят в силуэт маленького сердечка, в середине которого всплывают 3 красивых, прописных буквы: Юра. —Танечка…т-ты там на проводе, да? Слушаешь? Таня очнулась, осознавая, что все это время молчала. —Пшздпо, спорачстшщ…(“Конечно! Я просто немного задумалась, извини…”) Снова небольшая пауза. —...Ничего страшного! Я просто убедиться хотел, что ты со мной тут. Он так весело этого говорит, с такой детской и искренней радостью, что девушка даже начинает тосковать. Они разделены километрами (На самом деле Таня примерно знает, где он живёт, но точного адреса пока назвать не может), и все эти ощущения можно только представить у себя в голове, их нельзя почувствовать напрямую, через контакт.. была бы возможность, она бы хоть сейчас побежала снова гулять с ним, на этот раз допоздна, но знает, к чему это может привести. Грузно вздыхает. Наверное, она делает что-то плохое, всё-таки. Имея отношения с Сапоговым, считай, ходит налево. Точнее, так бы сказали о ней со стороны, сама Таня понимает, что на данном этапе их условная любовь изжила себя. Они с Ричардом скорее сожители, делят общую площадь, едят общую еду и спят в общей кровати (и то редко, ибо все чаще стали ссориться, что сподвигло Таню уходить ночевать в гостиную). Нет между ними той волшебной искры, атмосферы, что пахнет сладкой ватой и полевыми цветами. Пока Татьяна продолжает мотать провод на палец и выводить замысловатые узоры, Журналист активно ведет свой почти что монолог. —...Таня, я ещё спросить хотел…не сочти мой вопрос уж слишком странным, но…какое мороженое ты л-любишь? Наверное, клубничное, да? Секунд 5 Восьмиглазова пялится на цветастые обои, пытаясь понять суть вопроса. Оказывается, уловить нить беседы после подобных смысловых “отключек” довольно непросто. —Пгщзаввч? Аншгава…(“Мороженое? Хм, действительно клубничное, ты угадал”) Казалось, что она может почувствовать радость Журналиста через телефонную трубку. —Угадал, да! Ох, да я ведь просто подумал о тебе…ты ведь вся такая…алая, как самая спелая ягода какая-нибудь…ну, вот как раз клубника. Таня засмеялась. Такая простая, но приятная догадка, что и самой светло и радостно на душе. Но был бы Юра сейчас рядом, перед ней, где-нибудь на скамейке в парке… Снова умолкает, чем заставляет волноваться Юрия. —Танечка…ты, быть может, занята чем? И-и я тебе мешаю, да? Ты просто вот…пропадаешь часто… Была отчётливо слышна тоскливая нотка в его голосе. —Фывзж, срожт злнпа…(“Юра, что ты! Все хорошо. Я просто…не привыкла разговаривать по телефону, сам понимаешь”) Если понимаешь… Был бы Танин диалект больше схож на постукивание и стрекотание, тогда бы проблем не было. Не Юрий ли Грачевич был признанным знатоком муравьиного языка? Но так как Восьмиглазова чаще всего просто выдавала спич из всех букв алфавита сразу, разобраться было сложно. Но вообще, Юра хоть и познакомился с этим феноменом недавно, но был весьма им заинтересован…К примеру вот, каждое слово имеет свой определенный набор букв, или каждый раз по-другому? Спросить бы у самой Тани… Когда-нибудь обязательно, но в другой раз. Сейчас назрел более важный вопрос. —Таня?.. Могу я у тебя с-спросить…кое-что? —Чмшал, зшгщ…(“Конечно, Юра, я внимательно слушаю”) Даже кивнула для убедительности. Журналист этого не увидит, конечно же, но самой на душе как-то спокойней. Вдыхает побольше воздуха, пытается унять быстрое сердцебиение, успокаиваясь. —…Тебе…тебе понравилось гулять сегодня? Это было крайне неожиданно. Но ещё более неожиданным стала возня у входной двери. —Танюшечка! Hello, my darling, я дома! Девушка, знатно испугавшись, шустро кидает трубку, оставляя собеседника без всякого ответа. Сердце бешеного колотится, дыхание стопорится. Она жутко боится, что Ричард может узнать об их разговоре. Казалось, они не сделали ничего плохого, но… —Why you выглядишь такой взбудоrаженной? Что-то пrоизошло, пока я отсутствовал? Стоит уже прямо возле нее, поправляя перед зеркалом укладку. Тон его скорее интересующий, но даже в нем она видит тень угрозы. —Злавч, наждрп ыв и…(“Я просто удивлена, что ты так рано. Обычно ты приходишь позже”) Мужчина поворачивается к ней, улыбается (скорее скалится) в ответ, и Татьяна понимает, что выкрутилась. Но нужно впредь быть осторожнее. Если это впредь ещё будет… —Ладно, honey, чего мы тут пrосиживаем свое rоскошническое вrемя? Time как rаз для ужина, пошли. * * * Наверное, будь рядом Алиса, он спросил бы, что может означать такое поведение. Но и она покинула его…за что же с ним все так? Вздыхает, прикрыв глаза. Не может он работать, пока в голове, будто с кинопленки, вертится образ прекрасной,ну просто неземной красоты Татьяны. И тем более не сможет сесть за выпуски, думая о сегодняшнем телефонном происшествии. Ну почему же? Почему все произошло именно так? Ведь все шло так небывало хорошо, будто по гладко отточенному сценарию, без единого своевольного поворота. Закусывает губу. Рядом стоит ликер, что он распивает в гордом одиночестве весь вечер. Для начала это было пару стопок “для храбрости”, после черт знает сколько во имя уныния. Может, ну его к черту? Зачем он ей такой? Наверняка она испугалась его настойчивости, вот и кинула трубку. В конце концов, они просто гуляли вместе, неужели только любовники этим занимаются? А…друзья?.. Быть может, Таня его как раз другом и видит? Все так запутанно…даже больше, чем речь самой Татьяны. Невольно поднимает голову, взгляд тут же цепляется за стенд с фотографиями. Он одновременно вселяет надежду, и топит ее в самом противном и глубоком болоте. Таня и так…счастлива? Вон, какую фотографию не возьми, везде улыбается, или же на редких фотокарточках томно, будто зазывающе смотрит на наблюдателя. Пускай он сейчас и наблюдатель, но его удручает мысль о том, что посвящается это все явно не ему. Тоска так и гложет. А ведь думал поначалу, дуралей, что все это так, детский сад, можно закрыться и забыть, живя как раньше. Теперь осознает, что закрывшись задохнётся. Прячет взгляд за ладонями. Может, ну не суждено ему быть счастливым, просто не суждено. Бывает. Не все же обязательно должны быть счастливы, так? Тогда мир был бы совсем иным. Где-то должен быть глупый Юра-журналист, лицезреющий чужое счастье, такое тёплое и трепетное, такое, какое ему в его ладони никогда не попадет. * * * Татьяна нервно смотрит на часы, допивая остывший чай. Так некрасиво все вышло…А вдруг он волнуется очень? Вдруг она его обидела этим? И сильно?.. —Ох, что же you так гrустно выглядишь, my ненаглядная? Сапогов подпирает рукой дверной косяк, приговаривая очередной стакан любимого напитка. —Зпанрщпа, прап дзршщ…(“Я, кажется приболела слегка…голова гудит. Вот мне и грустно”) Мужчина вскинул бровь, хитро прищурившись, свободной рукой уже шарясь по кухонным полкам. —Быть может, тогда по одному glass? Протягивает начатую бутылку виски. Девушка качает головой, напрягаясь больше, ведь одним из сильнейших ее страхов является быть в край пьяной и как следствие под полной властью Сапогова. Ричард читает отрицание в ее поведение, ведёт плечами и без малейшего смущения отпивает прямо из горла (на публике такое себе вряд ли позволит, но дома можно). —Как хочешь. Осознав, что больше ему тут делать нечего, спешно удаляется, прихватив джемесон с собой. Татьяне полегчало. В одиночестве она чувствовует себя свободнее, никто не сверкает над ней хищным взглядом, желая буквально сожрать до внутренностей, и узнать все ее тайны. Но вопрос так и остался нерешённым. Возможно, ей стоит подумать над этим всем утром. Склонив голову, понуро покидает кухню.