Молодой король

Ему ужасно не нравится Ташбаан. Он выходит из дворца, оставшись незамеченным, одетый по здешней моде (что так же мерзко и так же необходимо), старается слиться с толпой, лавирует между прохожими и между паланкинами, в которых несут тарханов и тархинь, местную знать, чьи ноги не должны касаться грязной земли. Носильщики кричат, чтобы уступили дорогу, все здесь слишком шумно, ярко, все здесь… слишком. Перебор. Дома не так, дома тихо, дома спокойно… Будь воля Каспиана, он бы ни за что сюда не приехал, в столицу Тархистана, где все хоть и сияет золотом да драгоценностями, как будто не город, а шкатулка для украшений, но на деле весь этот блеск — фальшивая внешняя позолота, прикрытие творящихся здесь подлостей, ибо иначе король Нарнии не смог бы назвать происходящее. Тархистанцы — такой же народ, такие же люди, возможно, предки Каспиана, тельмарины, были еще хуже, потому что убивали коренных жителей страны и промышляли разбоем, но иногда честное убийство куда лучше хитросплетений интриг и ударов в спину. Здесь Каспиан только и ждет, что удара в спину. Здесь у него зубы сводит от сладости: разнообразные угощения вязнут во рту приторной оскоминой, а расточаемые комплименты точно так же вязнут в голове. Он не привык к такому. Короля уважают и так должно быть, но уважение и раболепие — не одно и то же. Каспиану противно от всех поклонов и восхвалений в его адрес, тем более, что он точно знает — думают они другое и в мыслях проклинают его и бранят на все лады. Зато своего короля, Тисрока, боготворят, и за каждым разом добавляют к его имени «да живет он вечно». Очередная фальшивка. Тисрок не живет вечно. Такой же король, который меняется на престоле. Ленивый, толстый, жадный, высокомерный и на Каспиана взирающий с усталостью и презрением, терпя его лишь по обязанности. Нарниец. Для Тархистана нарнийцы — все как один дикари, словно живут в лесу и даже вилку в руке не удержат. Каспиан намеренно ведет себя здесь так безукоризненно, как никогда не держался в Нарнии и Орландии, где мог быть свободным, где мог не следить за каждым своим словом и шагом. В Тархистане Каспиан сам себя ощущает фальшивкой, потому что здесь он — другой. Отражение в кривом зеркале. Но быть здесь — его долг, потому что он — король, и он обязан сделать все идеально и не подвести свой народ. Не подвести Страну Льва, доверенную ему по наследству, доверенную ему четырьмя великими королями прошлого и самим Асланом. Свой народ. Всю жизнь Каспиан лишь мечтал о старой Нарнии, слушая сказки нянюшки и представляя фавнов, гномов, сатиров, дриад, великанов, кентавров и прочих созданий, что населяли Нарнию испокон веков и были здесь всегда. Представлял, что его домашние животные способны говорить, и в шепоте листвы искал голоса и пение. Дядя Мираз сердился на это, и няню отправил из дворца подальше, дядя Мираз не желал добра племяннику — он желал ему смерти. Пока он мог править руками Каспиана, заменяя короля-ребенка, ему был нужен сын брата, но когда у него родился собственный сын, то Каспиану пришлось бежать, иначе бы Мираз убил его, как убил его отца. А потом пришлось исправлять все ошибки и грехи дяди. Все слишком быстро пришло к нему, в один миг, не позволяя ни опомниться, ни подготовиться. Убегать из собственного дома, прятаться в лесу, трубить в рог королевы Сьюзен, ждать появления четверых Певенси, и потом сразу же война, победа, коронация… Плавание на Край Света, поиск семерых лордов, которых Мираз буквально сослал на смерть, встреча со старыми друзьями — королем и королевой, встреча с будущей супругой… Каспиан думал, что его правление станет вторым золотым веком или даже лучше, что он возвеличит Нарнию еще больше, но — он ошибался. Певенси тоже стали королями рано, когда были еще детьми, но их было четверо, они держались друг за друга и не позволяли друг другу совершать непоправимые ошибки. Каспиан — один. Совсем один. Никто не даст ему правильного совета, потому что нет тут единственно верного выхода. Все летело к чертям, медленно, но уверенно, словно песком сквозь пальцы ускользало. Зыбкое и неустойчивое. Тархистан — воинственная страна. Уже несколько раз Нарнии удавалось удержать свои границы и не позволить им прорваться, но и поражения они терпели. Каспиан не мог все потерять и был готов идти на любые жертвы — ему не пристало больше вести себя по-мальчишески, он обязан слушать, даже если не хочет, находиться там, где ему тошно находиться, цедить «Тисрок, да живет он вечно», давиться шербетом, словно состоящим из сплошного сахара, и пытаться договориться, добиться перемирия на хороших условиях, а не подарив Тархистану половину земель. Но ему не хватает сдержанности. Он слишком молод, он лишь познает искусство держать себя в руках, даже слыша гадости, что говорят в лицо. После каждой аудиенции у Тисрока ему хочется избивать кулаками стену, ссаживая костяшки — только так возможно выплеснуть копящийся внутри ураган злости. Вместо стены Каспиан представляет лысую толстощекую физиономию «живущего вечно». Глупый, жадный, самовлюбленный, отвратительный, гадкий осел. Будь воля Каспиана, он снес бы эту жирную голову мечом прямо там, в пышно разукрашенном зале, и пусть бы его схватили, он бы всех солдат мог перерезать, но это навредило бы не только ему. Поэтому страдает только стена, а руки исцеляются мазью, хотя и не той, что принадлежала королеве Люси. Каспиану не хватает Певенси — они были его друзьями… единственными его друзьями. Дома его дожидается дочь Раманду, дивная звезда, принявшая женское обличье, но даже о ней здесь вспоминать было некогда, все мысли юного короля занимало отчаяние от понимания: он стоит на краю пропасти и вот-вот туда упадет, потянув за собой всю Нарнию — и Лилиандиль тоже. Каспиан любил жену, Каспиан восхищался тем, какая она, и гордился ею — у кого из королей еще есть жена, что настоящая звезда, сошедшая с небес? Тархини у Каспиана вызывали не меньшее отторжение, чем тарханы. Женщины в Тархистане были притворно-сладкими, любящими украшения и развлечения, покорными мужьям, добровольно запирающими себя в четырех стенах в угоду супругу. Совсем не похожи на нарниек, которые свободу ценили превыше всего — свободу и себя. Девы Нарнии не считались с мнением мужей, если оно не совпадало с их желанием. Ему придется торчать в надоевшем до чертиков Ташбаане еще долго. Было бы у Нарнии больше военной мощи — Каспиан бы не раскланивался, а выжег Тархистан с лица земли, оставив один пепел. Ужасная земля и ужасные люди, что молятся ужасной богине-чудовищу. Как же Каспиан хочет домой.