Сказка о цыпе, раритетных перьях и терпении Снейпа

– Люциус, ну не надо на меня так смотреть! Я совершенно не виноват в том, что у тебя что-то пошло не так с анимагией! – Северус Снейп отодвинулся от разбушевавшегося аристократа, который кудахтал как заведённый. – И не вопи! Вот только МакГонагалл мне не хватает для полного счастья! В конце концов, нормальный из тебя получился… павлин, – сжал губы Снейп, глядя на Малфоя, который пытался нахмурить несуществующие брови. «Ты же маг, Северус! Ты же лучший зельевар! Ты…» – не унимался Люциус, семеня по полу короткими ножками. – Малфой, прекрати истерить! И скажи спасибо, что твоя дражайшая супруга принесла тебя мне, а не сдала в зоопарк за всё, что ты ей сделал, – подтянул манжету Снейп, доставая толстенный фолиант и сдувая с него пыль. «А что я такого сделал?» – возмущённо продолжал верещать лорд Малфой, подходя к креслу, где сидел зельевар. – Я надеюсь, это был риторический вопрос, Люци, – поднял бровь Снейп, бросив взгляд на «птичку». «Ничего подобного! Я искренне не…» – То есть то, что ты нечаянно назвал её в порыве страсти «Се-е-е-еверус», это как бы ничего такого, да? – Снейп почесал переносицу. «Ну, так она же просто от неожиданности шарахнула в меня заклинанием. А вообще-то ты же знаешь Цисси, она и мухи не обидит!» – Люциус переступил с лапы на лапу и посмотрел на Снейпа снизу вверх, чуть наклонив голову. – И поэтому ты нечаянно превратился, чтобы она тебя не пришибла ненароком, – закусил губу Снейп. «Не поэтому, – зачастил Люциус. – Просто она запустила, я не был готов, сначала обернулся, видимо, с перепугу, а когда заклятие попало в меня-павлина… И вот, заклинило. Хочу назад – в люди! В лорды! В Малфои!» – В осадок… Ты мне хоть скажи, чем она в тебя запустила, чтобы мне хоть приблизительно знать, где искать! «Пездификус въебалус! Да не помню я, Северус!» – Давай-давай, язви больше! Ты меня вообще птицей гораздо больше устраиваешь. Понимаю тебя один я, да и то благодаря медальону. Вот сниму его, рот тебе заклею и отдам Хагриду! – Снейп отошёл от павлина, который тут же засеменил за ним. «Тебе-то что плохого я сделал?» – жалобно пискнул Люциус. – Тебе весь список перечислить, Малфой? Вот из последнего – между прочим, из-за тебя я уже на пятнадцать минут на зельеварение опоздал, как последний Поттер! Всё, я пошел! – Взмахнув мантией, Снейп направился к двери. «Не оставляй меня тут! Мне страшно! Я маленький, а вдруг тут букашки какие!» – Люциус от возмущения даже крыльями захлопал. – Люциус, ты птица, и любую таракашку слопаешь на раз… «Меня сейчас стошнит! Не говори такие ужасные вещи! Кстати, о хлебе насущном, тут сейчас подают мраморную говядину?» – Конечно! Вот ты знаешь, тут и мраморная говядина, и гранитная свинина, и гипсовая курятина, это ж ресторан на Елисейских полях! Малфой, очнись, ты в Хогвартсе! Тут школа! Ну, чего скис-то, а? «Бедный Драко! Я думал, что хоть что-то изменилось после того, как Поттер победил Лорда!» – О Мерлин, да при чём тут Лорд и говядина? Ты идёшь или нет?! «Иду-иду, только ты меня лучше на руки возьми. Пол тут, я тебе скажу, так себе моется». – Э, Малфой, тебе на диету надо, ты в курсе? Нормальный павлин столько весить не может! «Так я ж Малфой! И у меня всё нормально с фигурой. Что-то, когда ты со мной в горизонтальном положении, тебя мой вес устраивает», – ехидно пропела «птичка». – Всё, закрывай клюв, мы почти пришли! Северус Снейп вошел в аудиторию, и ученики замерли. Во-первых, потому что профессор впервые за всё время их обучения опоздал на своё собственное занятие, а во-вторых, потому что в руках он держал белоснежного павлина. Птица гордо осмотрела аудиторию и остановила взгляд на Драко, который от изумления даже рот открыл. – Так, тема сегодняшнего занятия – анимагия. – Снейп мстительно посмотрел на притихшего у него на столе павлина. – Открываем учебники на странице двести сорок семь и пишем конспект. Люциусу-павлину очень быстро наскучило сидеть на одном месте, и он начал деловито ходить взад-вперёд, цокая по полированной столешнице когтями, но понял, что ещё пара таких поворотов – и он не очень аристократично спикирует клювом, причём клювом в прямом смысле (вот позорище-то будет!), и, досеменив до Снейпа, сел. В аудитории был слышен скрежет перьев по пергаменту и чей-то шёпот. Судя по тому, что этот шепот мог услышать даже глухой гиппогриф, принадлежать он мог только одному человеку. – Мистер Поттер, если вы сейчас же не закроете рот, то я сниму с Гриффиндора даже не пару десятков, а пару сотен баллов! – хлопнул Снейп по столу книгой, от чего павлин подпрыгнул и заметался, скользя лапками по полированному дереву. «Северус, ты не мог бы не орать так громко? Я чуть яйцо не снёс!» – возмутился он. – Кому? – приподнял бровь Снейп. «Скучно тут. Спусти меня вниз, пойду посмотрю, что там мой наследник делает». – Конспект он пишет, успокойся! А то я сейчас яйцо сам снесу. Тебе. Сядь! – прошипел Снейп, и птичка тут же опустилась на стол, а в аудитории завороженно ахнули. – Птицеуст! – вскочил Рон Уизли. – Пятьдесят баллов с Гриффиндора за оскорбление преподавателя, – «успокоил» его Снейп. Уизли покраснел, как хвост у феникса, и сел, что-то недовольно бурча себе под нос. К концу занятия Снейп уже готов был хвататься за голову – одни шептались о том, что он пират, но вместо попугая у него павлин. «Гламурный пират», – констатировала Паркинсон. Уизли продолжал утверждать, что Снейп – птицеуст и может разговаривать с любой птицей, и ему интересно, а с гиппогрифом тоже может? Поттер, как обычно, чесал шрам, а младший Малфой просто гаденько хихикал, объясняя, что это maman и papa профессору подарок на день рождения прислали. Ну и что, что октябрь? Они заранее. И что, что нельзя заранее? Судя по тому, что Снейп выжил, он теперь вообще бронебойный. В общем, когда прозвенел звонок, то впервые за долгое время аудитория пустела катастрофически медленно. И вот почти все ушли, кроме Драко, который прямиком направился к столу Снейпа. – Профессор, это же павлин из Малфой-мэнора, да? – сощурившись, начал Драко, глядя на птичку. – Допустим, – коротко ответил Снейп. – Это подарок, да? – не унимался Малфой-младший. – Да, это подарок. Вот такие у тебя эксцентричные родители, Драко. – Что есть, то есть. Знаете, если ему из хвоста выдрать перо, то он будет верещать как ненормальный. Я пробовал! Главное, чтобы отец об этом не знал, а то он мне уши оторвёт, – нахмурился Драко. «Оторвёт, непременно», – прокудахтал Люциус, злобно сверкая глазами на наследника. – Драко, не надо о павлинах. Мне кажется, он нас понимает и… ему неприятен этот разговор, – попытался сменить тему разговора профессор. – Угу, вижу! Только клюнь, я тебе быстро шею сверну, альбоносина! – показал Драко нахохлившему павлину кулак и вышел из класса. Птичка брякнулась на попу, оторопело моргая глазками. «Мерлин, Северус, где он таких слов набрался?! И вообще, откуда в детях столько жестокости?». – Может, от родителей? – ехидно предположил Снейп. – Но Цисси совсем не ругается при Драко! И она не мучает птичек! – Отец? – скептический взгляд Снейпа. «И я не выражаюсь! И не мучаю павлинов!». – А людей? «Ну ты тоже сказал – людей! И вообще, при чём тут люди? Павлины-то красивые, изумительные, прекрасные, невероятные, красивые…» – Повторяешься, Люциус. Всё, пойдём уже! – Снейп протянул руки птице, и та послушно забралась на них. – Точно, птицеуст! – восхищённо пробасил Уизли. – Ты что тут забыл?! – рявкнул профессор зельеварения. – Вот! – Рон выставил вперёд учебник как щит. – Ухожу уже! – выкрикнул он и скрылся за дверью. – Ну вот, теперь вся школа будет повторять эту дурь! Я тебя придушу, петух крашеный! Малфой задрал клюв и обиженно отвернулся. – Вот и правильно! Молчи больше. Я умнее выгляжу, – проворчал Снейп, удобнее перехватывая птицу. *** «Северус, мне скучно!». – И что ты предлагаешь? – Снейп тяжело вздохнул и перевел взгляд с книги на Малфоя. «Не знаю. Как ты обычно проводишь свой досуг?». Вместо ответа Снейп показал Люциусу обложку книги. «Скукотища тут, в вашем Хогвартсе!». – Он такой же наш, как и ваш! И вообще, если хочешь обратно в человека превратиться, то помолчи и дай мне дочитать! – Снейп закрыл ладонями уши и снова уткнулся в книгу. Малфой походил по комнате, сунул клюв везде, где только достал, поворчал о том, что у Снейпа очень маленькая комната и что порядочному павлину хвост разместить негде. Потом забрался на софу и устроился поудобнее. Вздохнул. Потом ещё раз. Потом ещё. – Что на этот раз? «Я вот тут подумал – как же там моя тросточка?». – То есть тебя только этот вопрос беспокоит, да? – от удивления Снейп даже привстал. «Ну, она ж там одна. А вдруг Цисси её не поставит на подставку?». – Малфой, тебе лечиться надо, павлин хренов! «И ничего не хренов! Нормальный павлин!», – отвернулся Люциус, но минут через двадцать снова вздохнул, потом пересел поближе к Снейпу и опять вздохнул. – Сейчас-то что?! – стиснув зубы, проскрежетал мастер зелий. «Вот знаешь, хочется чего-то, сам не знаю, чего…» – Ремня? «Фу, плебей! Нет, чего-то поинтереснее». – Влупидола с добавлином? «А? Это вкусно?» – Малфой заинтересованно посмотрел на Снейпа. – Нет. Зато полезно! – процедил Снейп, снимая медальон и утыкаясь обратно в книгу. Он читал ещё часа полтора и наконец встал из-за стола. – Кажется, я догадываюсь, как тебе помочь. Уже завтра ты будешь в образе человеческом, – сказал он, надевая медальон . – А это… Это что такое, Малфой?! – Он поднял с пола свои любимые тапочки. На чёрном бархате светлым пятном блестел… павлиний помёт. «А, это… Ну я же птичка! И не смотри на меня так, оно само получилось! – зачирикал Малфой, пятясь к спинке кресла. – А будешь меня пугать, такая же… «медалька» появится и на диване! Я же не нарочно!». – Р-р-рр! Тёмный Лорд, за что мне это?!? – взвыл Снейп, закрывая лицо руками. «Ой, нет-нет, не вспоминай о нём, вдруг он опять недоумер!». – Ощущение было такое, что птица даже поморщилась. – Хватит нести ерунду! Всё, давай спать! «Давай! Бери меня на ручки, неси меня в кровать. У тебя простыни шёлковые?». – Угу. А если ты мне и на кровати… какнешь!.. «Не какну! Ну, на крайний случай – около!». – Успокоил, – проворчал профессор и, подхватив белого павлина, направился в спальню. Снейп уснул сразу, а Малфою всё не спалось, и он решил пройтись. А что? Ночь на дворе, ученики в койках, чего ему сделается, к тому же всегда можно заорать – кто-нибудь да услышит. И Люциус отправился на прогулку. Так хорошо. Тихо. Спокойно. Он промаршировал по коридору и уже собирался было повернуть обратно, как вдруг услышал, что дверь в комнате старосты, где спал его сын, едва слышно приоткрылась. И Люциус со всех своих павлиньих ног понёсся туда. Лучше бы не нёсся. Потомок рода Малфоевского был прижат к стене потомком рода Поттеровского, который вместо того, чтобы лупить Драко, отчаянно его целовал. И не только! Он лез своими плебейскими ручонками Драко под пижаму. «А вдруг у него заусенцы? Да и затяжек наделает, вредитель!» – пронеслась шальная мысль. Но самым странным было то, что Драко даже не думал сопротивляться. Он выгибался и негромко постанывал. «Драко!!!» – хотел выкрикнуть Люциус, но получилось только что-то невнятно-птичье, от чего ребята вздрогнули. – О, цыпа-альбинос Снейпа! – улыбнулся зацелованными распухшими губами Драко, садясь на корточки. – Цыпа-цыпа-цыпа! – позвал он. «Я тебе дам “цыпа”! Я тебе такого “цыпу” покажу!» – вопил Люциус, хлопая крыльями. – Слышь, Драко, не трогал бы ты его. Смотри, какие у него глаза недобрые. Может, он бешеный? – Поттер с сомнением смотрел на разозлённую птицу из-за плеча младшего Малфоя. – Не бзди, Поттер, они меня с детства не любят! Ты думаешь, это первая курица с павлиньим хвостом, которая меня не переваривает? Ты бы знал, сколько у меня в поместье перьев надёрганных под матрасом валяется! – мечтательно улыбнулся Драко. – Ой! Он тебя сейчас клюнет! – отпрыгнул Гарри, наблюдая, как птица начала предпринимать попытки клюнуть Драко, но тот ловко ухватил павлина за голову и дёрнул на себя, зажимая несчастного под мышкой. – Дел-то! Говорю же – не первый такой! – самодовольно ухмыльнулся Драко. «Точно выпорю! Вот только превращусь обратно в человека, сниму штаны и выпорю! – вопил про себя Люциус, пытаясь вырваться. – Воспитал на свою голову! Ай! И задницу!». А Драко уже хвастался Гарри выдранным пером. – Вот, держи, Поттер! От всего сердца! Больше ни у одной живой души в мире нет выдернутого Малфоем павлиньего пера из Малфоевского же павлина! Цени! – кивнул Драко. – М-м-м… Спасибо… – зарделся Гарри. – Может, это… Вернём птичку Снейпу? Вдруг он расстроится там… – Он умоляюще посмотрел на Драко, который, судя по виду, нацелился уже на второе перо. – Ладно, живи пока! – хлопнул он павлина-папку по откормленному боку. «Ну я тебе устрою!» – мстительно думал Люциус, отворачиваясь от сына-мучителя. Гарри и Драко побрели по коридору. Здраво рассудив, что Поттеру ночью в подземельях делать нечего, Драко решил отдать потерявшуюся птичку сам. Но так как дверь была не заперта, то он просто впихнул павлина в щель, чуть-чуть пнув его для придания ускорения. Люциус с горестными мыслями и болью в месте, откуда его собственный сын варварски вырвал перо, побрёл к Снейпу под бок. Там всяко безопаснее. Утром Снейп проснулся рано и посмотрел на вздрагивающую во сне птицу. «Бедный, переживает, наверное», – с сожалением подумал Северус, любовно гладя белоснежные перья. «Только не из хвоста!» – вскочил Малфой, приложившись клювом к руке Снейпа, из-за чего тот подпрыгнул над постелью на добрые полметра, а когда приземлился, то птичка срикошетила. С кровати. – Ты там живой? – участливо поинтересовался Снейп. «Очень не уверен в этом!» – горестно отозвался Люциус. – Чего ты клюёшься-то? – Северус встал, поднимая павлина на руки и относя обратно в кровать. И тут Люциус поведал ему о ночных приключениях: о том, как его собственный сын выдрал перо из… в общем, выдрал перо; о том, как обзывал его «цыпой»; о том, как хвастался Поттеру перьями под матрасом; а главное, что Драко и Поттер, похоже, любовники! А ещё сказал, что обязательно выпорет Драко. Прям при Поттере. Прям по голой заднице! Прям ремнём! Снейп слушал его спокойно, время от времени потирая переносицу. – То есть ты при Герое магического мира, который победил Волдеморта, который не слишком хорошо управляется со стихийной магией, при котором Драко любовно назвал тебя «цыпой», будешь пороть его возлюбленного? Я правильно тебя понял, Люциус? – приподнял брови Снейп. «С м-магией?» – Угу! «В-возлюбленного?» – Да-да. «Слушай, ну чего, в самом деле, я завёлся, а? К тому же не такая… такой уж и плохая партия – Поттер. Ну и что, что мальчик? Он же не просто мальчик там какой-нибудь, а Мальчик-который-выжил!». – Вот всё ты правильно говоришь, Люци. – Снейп уже застёгивал сюртук. «Так это же я! Но пожурить сына за перья всё же стоит. И за жестокое обращение с божественными птичками тоже». – Кстати, а Драко не в курсе, что твоя анимагическая форма, как ты скромно выразился, – божественная птичка? «Нет. Я не стал ему говорить. А зачем?» – Действительно. Меньше знаешь – крепче спишь, – спокойно ответил Снейп *** Спустя несколько лет Драко, Гарри, Северус и Люциус сидели на веранде Малфой-мэнора и пили чай, когда Малфой-старший наконец решил поведать сыну и зятю о своей анимагической форме и превратился. Но как-то не рассчитал. Драко с перепугу тоже превратился. В хорька. Северус гаденько захихикал, поглаживая белоснежную птицу у себя на коленях. – А мой Малфой шикарнее! – констатировал он. Гарри бодро схватил взвизгнувшего хорька поперёк живота и повертел им перед носом у Снейпа: – А мой мягче, симпатичнее и моложе! И вообще – круче во всех отношениях! Вот! – Он прижал к себе обомлевшего от таких слов Драко и с гордым видом прошествовал к дверям, напоследок фыркнув: – Пф! Тоже мне, сюрприз! Конец.