Дама сердца

      Илья считал свой ложный каминг-аут гениальным решением плоть до того момента, как осознал, что кадрить девчонок теперь будет весьма проблематично. Особенно Пермь, которая его, кажется, и без того совсем не замечает, только смотрит на своего этого Екатеринбурга да глаз оторвать не может. Курган как не мог завоевать ее внимание, так и до сих пор совершенно не продвинулся в этом деле.       Почему-то остальные девчонки Поволжья почти что в рот ему заглядывают, но не Пермь, она лишь глаза закатывает и отворачивается, как только Томин ей что-то поведать собирается. Странная она вообще, эта Аня.       На все подкаты и легкий флирт — сплошное игнорирование, порой даже огребать Илье от Челябинска приходится, ведь «Дружба дружбой, Илюха, но за Даму сердца я тебе и въебать могу». Предатель херов.       Когда Курган, оставшись с Аней наедине, с ухмылкой предложил ей сходить на свидание, та лишь хмыкнула и, сложив ногу на ногу, принялась ждать прихода Уралова. Ни ответа, ни привета — на тебе. Курган непонимающе хлопал глазами и с ноткой злобы смотрел потом на Екатеринбурга во время дружеского застолья. Хотя знал, что соперник за Анино сердце из него, как из Челябинска Столица, но задетое мужское эго — это задетое мужское эго…       Потом вход пошли букеты цветов с записками о всеобъемлющей любви, в которые Илья, как он считал, вкладывал всю свою душу. Но не получал он за это ничего, кроме вежливого Аниного «спасибо» вместе с уничтожающем взглядом Юры, который, похоже, обо всем успел прознать. Но говорить ничего не стал, только про себя насмехался над жалкими попытками Кургана завоевать внимание Камской. Вот он, Юра, уже не первое столетие этим промышляет…       Но отчаиваться было еще рано, и следующим этапом в покорении холодной Анечки Камской стали бесконечные отправки глупых картинок с котиками и с надписями «Мы?» прямо в диалог с Аней. Илья правда думал, что вот тут она точно растает. Но та и бровью не повела — вернее пальцем — и остались сообщения проигнорированы.       Томин уже не знал, что предпринять. Но, немного поразмышляв, стал догадываться: может, Аня просто не воспринимает его всерьез? Ведь в глазах девочек он гей, влюбленный в Татищева! По мнению Ильи — бред бредом, но девочкам, как оказалось, такие вещи нравятся… Всем, кроме Камской, которая, — Илья уверен, — обижается как раз из-за этого. И именно поэтому не отвечает Кургану на его очевидные подкаты.       Когда Илья в следующий раз прибыл в Поволжье, он тут же направился искать Аню.       Встретившийся на пути Юра, получив ответ, куда Илья так решительно идет, лишь с явной ноткой сарказма в голосе пожелал ему удачи и посмеялся, но Томин не обратил на это внимание. Ему просто нестерпимо хотелось объяснить все наверняка страдающей Перми, чтобы та наконец кинулась ему на шею.       Но она вновь его удивила: только покраснела (по началу Илья был уверен, что от смущения) и треснула Кургану по голове книгой, после чего еще долго кричала, что плевать ей, с кем Илья постель делит — лишь бы Костю не трогал! А после, поставив Томину хороший щелбан, ушла.       — Ну как? Пропало желание с ней связываться? — с довольной улыбкой спросил Юра, когда, ошарашенный произошедшим, Илья сидел на полу.       — Шутишь? — удивился Курган, а Челябинск, вздернув бровь, бросил на него хмурый взгляд. Улыбка тоже пропала. — Да она просто мечта! Такая властная! Я теперь точно не отступлю.       — Чего-о-о?! — протянул Татищев, теперь уже в полном шоке был он.       — Ты прости, конечно, Юрас, но дружба дружбой, а Дама сердца… сам понимаешь, — Илья хитро прищурился и, вскочив на ноги, побежал куда глаза глядят — Челябинск уже пошел по его душу.