Дождь и снег

Пятница начиналась как обычно. Ничего, кроме слегка обожженной от горячей кружки руки, не было чем-то необычным или запоминающимся. Подъём, ванная, завтрак, ключи, машина, пробки и универ. День сурка от которого невозможно сбежать. Его можно лишь прервать, слегка замедлить зацикливаясь на приятном, а после снова вливаясь в бесконечную рутину. Стоя в пробке, о появлении которой Попов заранее знал, он перелистывал и перепроверял распечатанные задания и планы лекций, которых сегодня слава Богу было всего две. Его отпуск, который совпадал с началом зимних каникул второго курса, официально начинался со следующего понедельника. Но отдыхать Арсений собирался уже сегодняшним вечером. И если другие дождливые декабрьские выходные, он проводил в компании какого-нибудь фильма и красного полусладкого, то эти два дня, а в последующем и две недели, Попов собирался провести в окружении громких звуков, матов, хруста ненавистных ему чипсов и звуков видеоигр. Он начал встречаться с Антоном Шастуном примерно год назад. Юноша был студентом группы, у которой Арсения назначили куратором и с самого первого дня их отношения были странными. Сначала они были почти незнакомцами, как и полагается студенту и преподавателю. Но уже ближе к октябрю они стали чём-то вроде врагов. Объяснялось это просто: Антон любит говорить то что думает, не важно насколько по хамски и бестактно это выглядит со стороны. А в свою очередь Арсений ненавидит грубость и необоснованную критику. Их конфликт стал спадать на нет в ноябре, когда однажды зайдя в свою аудиторию, Попов увидел спящего за партой Шастуна. Тот был мягко говоря не в лучшем виде: красные глаза и щёки, под лицом мокрые тетрадные листы, исписанные подчистую, и валяющаяся рядом полупустая пачка сигарет. Разбудив парня и спросив в порядке ли он, Попов получил сначала помятое «нормально», а потом новую порцию слёз. Как оказалось, у парня были проблемы, о которых при взгляде на него в повседневности тяжело подумать. Нежелание учится на своей специальности, давление родителей постоянное чувство одиночества и ненужности душили Антона, заставляя на людях быть главной душой компании, а оставаясь наедине с собой убиваться и страдать. Тогда Арсений выслушал его, подбодрил как смог и предложил подвезти Шастуна до общаги, чтобы успокоить самого себя что с Антоном ничего не случиться. Потом он стал оставлять парня после каждой своей лекции, беседуя с ним не как преподаватель или попросту взрослый человек, для которых иногда их возраст является аргументом их жизненного опыта, а как друг и приятель, делясь историями из своей жизни и слушая Антона. Ближе к новому году, они иногда стали зависать у Арсения дома, смотря фильмы, играя в настолки, которые приносил Шастун, и разговаривая о самых разных вещах по несколько часов. Самое интересное случилось тридцатого декабря, когда, к своему изумлению, Арсений узнал что Антон не собирается гулять со своими друзьями, а планирует провести праздники в гордом одиночестве на общажной койке. Поняв, что и сам Попов никуда не идёт в новогоднюю ночь, он пригласил Шастуна к себе с ночёвкой и тот согласился. К вечеру тридцать первого, они распивали виски в наскоро украшенной квартире Арсения, пересматривая первую часть Гарри Поттера и наслаждаясь спокойствием вечера. – Я в детстве мечтал попасть в Хогвартс только ради такого рождества, – сказал Антон, сползая чуть ниже по диванным подушкам, которые по коллективному решению были брошены на пол на мягкий ковёр. – То есть волшебные палочки, фантастические существа и магический мир тебе были безразличны? – скептически спросил Попов, потягивая виски. – Я был не глупым ребёнком, – Антон сказал это так, что не было понятно сарказм это или нет, – Магии не существует, а праздники можно устроить любые. Шастун отставил свой стакан в сторону и слегка завалился на бок. Подушки под ним съехали и он случайно упал на Попова, падая головой прямо на колени. Сделав вид, что он так и планировал, он, под аккомпанемент смеющегося Арсения устроился поудобнее и с видом авторитетного человека заявил: – Не заглушай мне фильм. Он повернул голову и продолжил смотреть, а Арсений начал его рассматривать. Взъерошенные волосы, переливающиеся в тёплом освещении, розовые от алкоголя щёки, искрящиеся зелёные глаза, такие тёплые, слегка сощуренные. И Попов мог сейчас с уверенностью сказать: если глаза это зеркало души, то душа Антона это рай на земле. Рай, в котором иногда пляшут черти, постоянно падают с неба звёзды, а дожди льют только тёплые. Его кожа в мягком освещении была как у античной скульптуры. Не той, которая стоит в музее под сотней софитов, а настоящая, такая прекрасная в своей изящности и уютности. И Антон уже словно не смотрел фильм, а слегка прикрыв глаза пытался почувствовать взгляд. Он знал, что на него смотрят, знал на чём зацикливаются , знал что нарушать это было бы преступлением. Спустя минуту, а может и две, а может и целую вечность, он повернул голову к Арсению и стал тоже его разглядывать. На Шастуна алкоголь подействовал явно сильнее, и его внимание смогли привлечь только глаза. Он не мог их описать. Они были слишком прекрасными и невообразимыми. Не придумали ещё слов для описания этого снежного океана. Не отрывая глаз, Антон сел на полу, подвинулся к Арсению чуть ближе. – Я в праздники боялся только одного, – на выдохе проговорил он, и, как будто испугавшись разрушения тишины царившей в комнате, начал метаться глазами по лицу Попова. – Чего? – спросил Арсений, тоже подтягиваясь к Шастуну. – Что я не успею загадать желание. – А чего бы ты хотел? Антон всем телом повернулся к Арсению. Их лица были в сантиметрах пяти друг от друга. Прикрыв глаза, он прикусил губу и вновь взметнул глаза к Попову, не зная, правильно ли он поступает, или совершает самую большую ошибку в своей жизни. И в глазах Арсения он увидел ответ, дающий немое согласие. Сократив расстояние между их лицами, Антон легонько, боясь напортачить оставил лёгкий, едва ощутимый поцелуй. Отстранившись, он посмотрел на Арсения, который сидел и всё так же смотрел на него. Молчание затянулось, и Антон уже начинал паниковать, но Попов увидел как у паренька начинают подрагивать приоткрытые губы и сам придвинулся к Шастуну. Он поцеловал его чуть сильнее, дольше и чувственней, притянув Антона за щёки. Отстранившись, Арсений улыбнулся. – Успел загадать? – Оно исполнилось раньше, – так же улыбнулся Антон у увлёк мужчину в новый поцелуй. Тем вечером они целовались ещё раз десять, а на утро обнаружили себя спящими в обнимку рядом с диваном. Им не нужно было обговаривать что им делать, как вести себя в универе и правильно ли это всё. Они просто продолжали жить, но теперь зная, что рядом был дорогой человек. Летом они провели вместе всего один месяц, после чего оба ненадолго уехали к своим родителям в свои города. Потом новый учебный год, редкие разговоры в универе и встречи у кого-то из них дома. Но из-за загруженности, у обоих не хватало времени, поэтому когда Антон узнал, что у Арсения отпуск намечается на зимние каникулы, то сразу заявил, что после сессии он на две недели переезжает к Попову. А тот собственно и не был особо против. Не заметив погружения в собственные мысли и воспоминания, Арсений не заметил, что пробка рассосалась и теперь сигналили уже ему. Отбросив бумаги на пассажирское сидение, он продолжил путь к университету.

***

Будучи уже изрядно уставшим, но вполне счастливым, Арсений стоял у входа в общежитие, грея руки о стаканчик кофе. На улице кропил противный холодный дождь, подтверждающий то, что снега в этот Новый год уже не будет. Студенты забегали в нутрь, укрываясь от ужасной погоды и только один вылетел из дверей на улицу с большой спортивной сумкой. Антон чуть не прыгал на месте, лучезарно улыбаясь. – Ну что, поехали? – Сначала надень капюшон, – строго сказал Попов, пытаясь просто не улыбаться. – Я сам разберусь, мам, – хихикнул Шастун, уже несясь к машине, но всё же натягивая на голову капюшон. Арсений только усмехнулся и пошёл вслед за ним, попутно выкинув уже пустой стаканчик. Сев в ещё не успевшую промёрзнуть машину, Антон закинул сумку на заднее, и как только мужчина уселся, тут же притянул его для поцелуя, заводя холодную ладонь за шею. Арсений промычал в поцелуй. – Ты дурак что ли, – Арсений вздрогнул, оторвавшись от Шастуна, – У тебя руки ледяные. – Это для контраста, – усмехнулся тот, – ощущения должны быть ярче. – И кто тебе это наплёл? – спросил Арсений выезжая с парковки. – Никто, – Антон откинул голову, – Узнал в следствии экспериментов. – Ничего себе, - театрально изумился Попов, включая музыку, – И с кем же ты проводил эти эксперименты? – Не повершишь, – он отвернулся к окну, – даже самому можно сделать очень многое. Арсений от таких заявлений чуть не нажал на тормоз. Он посмотрел на парня, который в свою очередь оторвал взгляд от окна и посмотрел взглядом «я что-то не то сказал?». Поджав губы и вернув взгляд на дорогу, Попов решил промолчать. До квартиры мужчины они ехали в тишине. Антон даже успел слегка вздремнуть, укутываясь в свою куртку, хотя в салоне было тепло. Остановившись у подъезда, Арсений посмотрел на парня, который всё ещё немного спал, сложив руки на груди и сощурив глаза поглядывал на улицу. – Я не хочу на холод, – по детски проворчал Шастун, поворачиваясь к Попову. – Ну, – пожал тот плечами, доставая ключ и отстегивая ремень безопасности, – Машина всё равно скоро промёрзнет. И твоя жопа тоже. Крехтя от недовольства, Антон взял сумку и они пошли в квартиру. Пока они ждали лифт, Шастун привалился в стене рядом и стал рассматривать Попова. – Ты сейчас во мне дыры прожжёшь, – усмехнулся Арсений заходя в лифт. – Могу себе позволить, – довольно сказал Антон, утыкаясь головой в плечо Арсения, как только за ними закрылась дверь. – Что будешь кушать? – спросил Попов, перебирая свободной рукой прядки на макушке Шастуна. – Ничего, – ответил тот, поднимая голову и целуя Арсения в щёку, – Я спать хочу. – Тогда вечером пиццу закажу, – предложил Арсений, выходя на лестничную клетку и открывая дверь. Пройдя в квартиру, Антон сразу скинул с себя обувь и куртку и поплёлся в гостиную, дабы сразу рухнуть на диван. Но Арсений перехватил его раньше и потянул обратно. – Не не не не, – он всучил Шастуну его сумку, – сейчас пойдёшь, помоешься, переоденешься и пойдёшь спать на кровать. – Ну Арс, – взвыл Антон, умоляюще глядя на мужчину, – Я тупо не дойду. – Тебе кажется, – Арсений подтолкнул парня к двери в ванную, а сам пошёл переодеваться. Видя этого парнишку, Попов в который раз убедился, что красота в простоте. Возможно, идя по улице и кинув короткий оценивающий взгляд на человека, не скажешь кто он и что из себя представляет. Антон мог показаться самым обычным среднестатистическим студентом, которого можно встретить где угодно. В метро, на улице, в аудитории. И возможно остальные не видели ничего особенного, но для Арсения он стал самым большим открытием в жизни. Он мог быть абсолютно разным. Он мог злится, ломая голову над очередным заданием, мог радоваться самым незначительным вещам, будь то классная песня по радио или же в меру сладкий чай. Он всегда старался не грустить, а если печаль его настигала, слёзы он лил так, словно это было искусство. Он видел любовь в секундных жестах и прикосновениях, в красивых словах и сравнениях, в мимолётных и не очень взглядах. За последнее время он научился уважать себя, отстаивать свою позицию, не боясь быть униженным и оскорблённым. Он начал понимать чего хочет и кого хочет видеть в своей жизни. Антон стал тем человеком, которым мечтал стать. Он вырос. Он вырос как человек и как личность. Со своими причудами и неоднозначными чертами. И за это Арсений его любит. Антон счастлив, а потому и Арсений счастлив.

***

На часах было где-то одиннадцать вечера. Возле дивана стояли две пустые банки пива, рядом с ними лежала коробка из-под пиццы, где одиноко валялся один недоеденный кусок. На разложенном диване, лёжа на животе лицом к телевизору, Антон, чуть не кипя от злости, издевался над джойстиком. Вообще, после того как Шастун проснулся, он уговаривал Арсения перенести плазму в спальню, но Попов наотрез отказался, аргументируя это тем, что прийдётся тащить ещё и приставку. Плюс ко всему, если кто-то из них решит встать ночью, скажем, попить водички, то телик точно не доживёт до утра. Сам Арсений сидел рядом, редко поглядывая на парня, поскольку звуки резни из игры отвлекали его от чтения. На самом деле, Попов не был фанатом видеоигр. Единственную игру он купил примерно два с половиной года назад, после того как друзья скинулись и подарили ему на день рождения четвёртую плейстейшн. Игра была скорее интерактивным кино, а потому Арсений перепрошёл ее вдоль и поперёк, пытаясь открыть все концовки. Для Антона он купил новую серию игры, о выходе которой парень грезил, даже не смотря на то, что у него не было ничего для того, чтобы играть. Арсений думал, что подарит диск на Новый год, но когда Шастун уселся перед теликом, решил устроить ему небольшой сюрприз. – Да ну ёп твою мать! – взвыл Антон, не кидая джойстик только потому что это чужая вещь. – Антон, не кричи, – Арсений слегка потянул парня за лодыжку, ведь ноги Шастуна вытянулись на весь диван, – Не можешь пройти – поставь сложность поменьше. – Да там просто целая орда этих грибов сраных, – Антон выключил плазму, подползая к мужчине. Он приобнял его за руку и посмотрел на желтоватые страницы. – Что читаешь? – Империю Ангелов, – Попов посмотрел на Антона и улыбнулся, – Про таких как ты читаю. Антон усмехнулся. – Это слишком сопливый подкат, Арс, – он улыбнулся с собственных мыслей, – Это переплюнуть может только «Я вор, и я здесь, чтобы украсть ваше сердце!». – Он скорчил театральную гримасу, приложив ладонь тыльной стороной ко лбу. Арсений низко засмеялся, поправляя очки и откладывая книгу. Он поцеловал Антона в макушку, начиная накручивать на палец светлые кудряшки. Он так любил видеть Антона таким. На фоне окружающей Арсения жизни, Антон был яркой палитрой, которая могла окрасить любую питерскую лужу, чтобы по ней можно было пройти. Антон задумался о чём то, упираясь взглядом в стену, принимая какое-то важное для себя решение. Он молчал и не двигался так долго, что Попов начал переживать. – Тош, что такое? – мужчина съехал по подушкам немного ниже, чтобы заглянуть парню в лицо. – Ничего, – слегка вздрогнул Шастун, выдавая своё волнение бегающими по лицу Арсения глазами. Он потянулся к мужчине, целуя его в лоб, потом покрывая поцелуями переносицу, попутно снимая очки и откладывая их в сторону, и наконец спускаясь к губам, выбивая из Арсения лёгкий стон. Антон подвинулся ближе, садясь на бёдра Попова, чувствуя, как руки того сходятся у него за спиной и начинают бесцельно блуждать по ней. Чувствуя разгорающийся в нём огонь, Шастун разорвал поцелуй и стал целовать линию челюсти. В миг переходя на шею, собираясь спуститься к ключицам, Антон вздрогнул, почувствовав, как руки Арсения спустились на его бёдра. Парень тут же отстранился, прикрывая глаза и глубоко дыша. Арсений посмотрел на него, держа парня за плечи. – Антон, всё в порядке? – спросил он, начиная гладить Антона по шее, вынуждая поднять на себя взгляд. – Да, я просто, – Шастун мотнул головой и поднял взгляд к потолку, собираясь с мыслями, – Я просто думал… – он вернул глаза к Арсению, – я, наверное, хочу переспать с тобой. Арсений приоткрыл рот в удивлении, заражаясь нервозностью Антона и так же как он начиная бегать по пареньку глазами. Нет, он конечно иногда думал об Антоне и в этом ключе, но он не зацикливался на этих мыслях, пропуская их как что-то мимолётное и само собой разумеющееся. Но стоило Шастуну напрямую сказать о близости, Попова словно юного подростка накрывало смущение. Он никогда об этом не думал детально, редко представлял по той просто причине, что не видел Антона таким. Но сейчас Арс смотрел на Антона, который в растерянности ёрзал на его бёдрах, что никак не помогало Попову лучше думать. Потерянный в своём смущении, Шастун собирался сеть обратно на диван, но мужчина удержал его на месте. – Подожди подожди, – Арсений помотал головой, часто моргая, – Ты уверен? – Я то сам уверен, – плечи Антона опустились, и он упал в объятья Арсения, – Я просто немного нервничаю. Ну я ни разу с парнями не спал. Он поднял взгляд на Попова, а тот накрыл его губы медленным тягучем поцелуем. Сминая футболку на Антоне, Арсений плавно опустил его на диван. Прерывая поцелуй, он начал осыпать поцелуями его подбородок, одной рукой опираясь о диван у головы парня, что часто дышал, закрыв глаза, а второй рукой блуждая по телу юноши, выбивая из Шастуна мимолётные вздохи. Антон потянулся к краям свитера Арсения, и, не без помощи Попова, стянул его и отбросил в сторону. Увидев полуобнажённое тело мужчины, Антон завис на секунд десять, разглядывая поистине прекрасное тело, усыпанное родинками. – Ты… Боже, – выдохнул он, утягивая Арса в новый, более рванный и глубокий поцелуй. Сейчас внутри Антона сжигались дома, разрушались города и страны, взрывались целые звёзды, и был готов поклясться, что никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Он оторвался от Попова, резким движением перевернул их, и, стянув с себя широкую футболку, начал целовать ключицы Арсения, иногда оставляя красноватые следы, по которым проходился повторно, но уже нежно, словно извиняясь. Руки Арсения бродили по угловатой спине парня, продвигаясь всё дальше вниз, вызывая у Антона волны мурашек. Слегка привставая над лежащим Арсом, Антон, не прекращая поцелуи, стянул с себя домашние штаны, оставаясь в одних боксерах. Сев на бёдрах мужчины, он потянул его к себе, вынуждая так же сесть и увлёк его в новый поцелуй. – Я вижу, ты всё продумал, – заметив вопросительный взгляд Антона, Арсений, утыкаясь ему в шею, пояснил, – Ни капли не сомневаешься в своих действиях. – У меня было много времени подумать, – Шастун потянул руку к ширинке на джинсах Попова, – Я думал, – по комнате разнёсся треск молнии, – представлял, – рука, запущенная внутрь, – и никогда не запрещал себе ничего. Стон Арсения подарил Антону новую порцию острых ощущений, ведь можно было хоть до посинения представлять его голос, но реальность оказалась в миллиард раз лучше. Ладонь сжимала член у основания, прокатываясь то вверх то вниз, заставляя Арса чуть ли не задыхаться от ощущений. Шастун, чувствуя на своей коже рваное дыхание мужчины, едва держался, чтобы не закончить их увлекательное занятие, толком его и не начав. У него буквально сносит крышу, он не может четко сказать что с ним сейчас творится, но слушать, как Арсений в жарком забытие стонет то ли обрывки его имени, то ли ругательства – вверх блаженства для него и его тела. – Стой, стой, – Арсений хватает парня за руку и отводит её в строну, – Не так быстро. Отсев чуть в сторонку, Попов полностью стягивает с себя джинсы вместе с нижним бельём, и возвращается к Антону, который смотрит на него практически с восторгом и жгучим желанием. В полумраке комнаты, они – два силуэта, вновь сливающиеся в поцелуе, заполняющие комнату звуками развязных поцелуев, обрывистых вздохов и своим желанием. Антон укладывается на спину, Арсений нависает над ним и спускается рукой вниз, стягивая с парня боксеры. На лице Антона читается трепет и он не может отвести взгляд от Арсения. Он почти не волнуется, ему хорошо и сейчас, в эту самую секунду он готов на всё, лишь бы рядом был Арсений. – Антон, – он позвал его, заглушая своё желание и находя силы спросить, – Ты правда хочешь? – Арс, ну хорош, – Антон чуть не взвыл, – Блять, да я настолько уверен, что даже презики купил. Арсений усмехнулся, в то время как его рука спускалась все ниже, от чего Шастун задрожал чуть ли не всем телом. Он нагнулся к нему, целуя грудь, выбивая из парня новые стоны, чувствуя, как его рука тянется к затылку Арсения, слегка царапая. Когда мужчина ввёл два пальца внутрь, Антона словно подбросило. Он выгнулся в спине, немного морщась от непривычных ощущений. В моменте лицо Арсения оказалось рядом с лицом Антона и их взгляды говорили и делали больше, чем что либо ещё. Увидев как стремительно меняются выражения на лице Антона, Арсений, улыбаясь, спросил: – И где ты их оставил? – Один, – Антон чуть не подавился воздухом от опалившего его кожу шёпота, – Один… в кармане… Арсений усмехнулся и сунул свободную руку к полу, находя штаны Антона и приготовленный презерватив. Вскрывая упаковку, он протягивает его Антону, не то что намекая, а практически предлагая. Антон, видимо начавший сомневаться в своей уверенности, сглотнул и, приподнявшись, раскатал латекс по члену мужчины, вынуждая того вздрогнуть и подавится вдохом. Достав пальцы и навислая над Антоном, Арсений почему-то ощутил лёгкое дежавю, ведь он сейчас смотрел на Шастуна практически так же, как он на него в ночь их первого поцелуя. И как тогда, получив немое согласие, Арсений вошёл, простонав с Антоном практически в унисон, чувствуя, как узел внизу живота усилился. – Арс, Арс, – с мольбой зашептал Антон, – Медленней… пожалуйста… И Арсений так и сделал. Медленно, тягуче, он пытался прочитать на лице парня, как ему лучше сделать и видя как меняются эмоции на лице Антона, он словно в такт сердца доставлял ему удовольствие. Шастун притянул его к себе, целуя рвано и быстро, шепча всё, что приходило к нему в голову. Чувствуя, что эйфория настигнет его уже скоро, Арсений положил руку на член Антона и начал водить ею вверх вниз и с удовольствием наблюдая за Антоном. Шастун пришёл к разрядке первым, выгнувшись дугой, заполняя пространство протяжным стоном. Следом яркая вспышка, почти до звона в ушах, настигает и Арсения, и он чуть не падает на парня, который немного пришёл в себя. Они оба окончательно пришли в себя где-то через минут пять, лежащие в обнимку под мягким светом торшера, что всё это время был единственным источником света к гостиной. Антон притянул плед с другого конца дивана и укрыв и себя и Попова. Так они и лежали, слушая дыхание друг друга в воцарившейся тишине. – В порнухе сто процентов врут, – внезапно сказал Шастун, от чего Арсений засмеялся, – Не, ну правда. – То есть, тебе не понравилось? – спросил Арс, садясь и заглядывая Антону в глаза. – Ну, – тот очень театрально изобразил задумчивость, – семь из десяти. В парня моментально прилетела тяжёлая подушка, и ойкнув, Антон схватив другую метнул ее в Арсения. Дурачась, Антон на секунду остановившись посмотрел в окно чуть не крикнул: – Арс, смотри! Там снег! Попов сначала подумал, что тот шутит, чтобы отвлечь его внимание и ещё раз хорошенько вмазать подушкой, но заметив, что Шастун смотрит на окно не отрываясь, повернулся и обомлел. За окном, огромным вихрем неслись огромные хлопья снега. По причине какой-то иллюзии, которую наверное замечал каждый, кто наблюдал за снегом хоть раз, часть снежинок летела вверх, кружась и пропадая из виду. – Я снега с переезда не видел, – с восторгом пролепетал Антон, не отрывая взгляда от окна. – Тебе сделали ещё один подарок, – улыбнулся Арсений, наблюдающий уже не за снегопадом, за Шастуном. – У меня их слишком много, – улыбнулся Антон и продолжил смотреть на магию, творящуюся на стеклом.