Я не могу потерять тебя

Джефферсон вздрогнул, когда острая игла пронзила его кожу, и Виктор начал с большой осторожностью и аккуратностью зашивать рану. Чтобы отвлечься от боли, Шляпник сосредоточил взгляд на лице Виктора, пока тот продолжал свою работу. Эти двое были в Неверленде, снова пытаясь найти что-то, что могло бы помочь Виктору спасти своего брата. Джефферсон предположил, что способность острова спасать своих жителей от старения может содержать секрет восстановления жизни. К сожалению, им не удалось найти ничего полезного. Однако они обнаружили группу пиратов, с которыми Джефферсон сталкивался раньше, и эти встречи были не самыми приятными. Одно повлекло за собой другое, и завязалась драка. Во время драки Джефферсон получил несколько очень неприятных порезов и синяков, некоторые из которых были достаточно серьезными, чтобы угрожать жизни, если их быстро не вылечить. К счастью, Виктор успел добраться до шляпы Джефферсона вовремя, чтобы перенести двоих домой, где он мог благополучно подлатать шляпника. Закончив с самой серьезной раной Джефферсона, Виктор на мгновение отступил и выдохнул. Джефферсон посмотрел на Виктора, заметив страх в глазах своего попутчика. Джефферсон никогда не видел Франкенштейна таким, даже когда Виктор впервые прошел сквозь его шляпу. Всего несколько мгновений спустя Виктор продолжил накладывать швы, но Джефферсон заметил, что руки доктора слегка дрожат. Это было необычно, ведь у него всегда были такие твердые руки... — Я действительно умею попадать в плохие ситуации, не так ли? — сказал Джефферсон, немного посмеиваясь. Это действие причиняло ему боль, но он изо всех сил старался не обращать на это внимания. Он надеялся, что пошутит и покажет Виктору, что он в полном порядке, и доктор успокоится. — Мне повезло, что ты был там, док. Если бы не ты, эти пираты выпотрошили бы меня, как рыбу. Наступило короткое молчание, и Джефферсон уставился на Виктора, который снова остановил свою работу, ожидая хотя бы малейшей реакции: — Ты не можешь умереть, — Виктор покачал головой, глядя на Джефферсона с гораздо более серьезным выражением лица, чем обычно. — Я уверен, что смог бы, но, как я уже сказал, ты спас меня… — Нет, послушай меня. Ты не должен умирать, — сказал Виктор, и Джефферсон мог поклясться, что увидел слезы, навернувшиеся на глаза доктора. — Почти все, кого я люблю, умерли, Джефферсон. Мама, отец, Герхардт… если ты умрешь, у меня никого не останется. — Док… — Итак, никаких опасных мест, никаких драк с пиратами, у которых крюк вместо руки! — Джефферсон снова почувствовал себя ребенком, которого мать ругала за то, что он слишком много озорничал. — Но Док, нам нужно отправиться в эти опасные места, ты ведь хочешь найти способ помочь своему брату, верно? — Конечно, но… что, если я не смогу добраться до твоей шляпы достаточно быстро, и ты погибнешь? Что, если твои травмы будут настолько серьезными, что даже я не смогу их вылечить? Если бы я потерял еще одного человека, которого люблю… — Любишь? — Джефферсон ухмыльнулся Виктору; так широко и озорно, что доктору это напомнило о странной кошке, с которой они столкнулись, когда путешествовали по Стране Чудес. Виктору могло показаться, что Джефферсон просто дразнит его, но дело было не только в этом. Конечно, Джефферсон всегда дразнил Виктора, высмеивая его замкнутость и интеллект, но только в игровой форме. Честно говоря, Шляпник уважал Виктора и даже... Любил его. Джефферсон был невероятно счастлив узнать, что Виктор чувствует то же самое, но это же Франкенштейн... Не мог он серьезно относиться к такого рода вещам. Шляпник просто надеялся, что доктор сможет понять его истинные чувства: — Простая оплошность, Джефферсон, пожалуйста, забудь об этом, — Виктор попытался сохранить серьезный тон, но в его голосе послышалась небольшая пауза, которую уловил Джефферсон. Доктор больше не мог даже смотреть на Шляпника, а Шляпник был уверен, что если бы в этом царстве был цвет, румянец окрасил бы бледные щеки Виктора. — Просто оплошность? Оу, я тут подумал, что ты на самом деле любишь меня. Будь осторожен, док, ты разобьешь мне сердце, — Джефферсон надулся. — Неразумно злиться на доктора, который тебя лечит, Джефферсон. Я легко мог попасть в «аварию» и дать тебе истечь кровью здесь, — оба присутствующих знали, что разговор их выглядел нелепо. Виктор только что разволновался из-за перспективы потерять Джефферсона. Конечно, Джефферсон не поверил словам Виктора. — Не дал бы, — Джефферсон сделал вид, что обижен, и насмешливо задыхался. Виктор вздохнул: — Естественно... — Так и знал. Значит, я могу рассчитывать на то, что ты позаботишься обо мне? Раз уж ты сказал, что не хочешь потерять меня и все такое... — Джефферсон, то, что я сказал ранее… пожалуйста, просто забудь. — Что ты сказал? Какую часть ты имеешь в виду? Ты хочешь, чтобы я умер? — Нет, конечно нет. Я имел в виду другие свои слова... — Будь более конкретным. Ты много чего говоришь, знаешь ли. — Джефферсон, серьезно, — Виктор нахмурился, глядя на Джефферсона, но Шляпник просто тупо смотрел на него. —Уф, когда я сказал про любовь... — О, это, конечно! Как я мог забыть? — Джефферсон рассмеялся. —Ну, я не могу просто игнорировать это... — И почему же? — Я-то думал, что ты умный... — Джефферсон покачал головой, ухмыляясь. — Я тоже тебя люблю. Виктор скрестил руки на груди, словно слова Джефферсона его нисколько не удивили: — Джефферсон, сейчас не время меня дразнить. — Я не дразню тебя, док, серьезно, — с трудом преодолевая боль, Джефферсон встал и очень нежно поцеловал Виктора в губы. Шляпник хотел и должен был показать Виктору, что он действительно серьезен. — Я действительно люблю тебя, ясно? Я просто хотел убедиться, что ты чувствуешь то же самое, прежде чем что-то сказать. Джефферсон мог поклясться, что никогда не видел Виктора таким счастливым, а ученый изо всех сил пытался сдержать ухмылку: — Прекрасно... А теперь садись и позволь мне закончить. Джефферсон сделал, как ему сказали, и снова сел в кресло: — Тебе не о чем беспокоиться, док. Я не собираюсь бросать тебя. — Спасибо. Виктор поверил Джефферсону, а Джефферсон действительно имел в виду то, что сказал. Однако всего через несколько недель Шляпник исчез, и они не виделись чуть более 28 лет.