Регресс

      — Кажется, все завершилось, — сказал Хашвальт, — Его Величество… полностью поглотил Короля душ. А значит… Короля душ больше не существует. Идемте. Отныне перед нами лежит новый мир.       По залу расползалась зловещая чернота.       — Вы потрудились на славу, Ваше Величество, — говорит словно заготовленные слова Хашвальт, не поднимая глаз.       — Вяк!       Его Величества Императора квинси вот только не видно. В луже тьмы сидит странное существо. Не больше кошки, черное, чешуйчатое, от него тянуться нити тьмы, а глаз и вовсе слишком много.       — Ваше Величество? — на лице Хашвальта почти можно прочитать какие-то чувства.       — Вяк, — серьезно подтверждает существо и, как кошка, обвивает лапки хвостиком.       — Ваше Величество, что вы…       — Вяк.       — Прошу прощения, — склоняется в поклоне Хашвальт, лихорадочно думая о том, что ситуацию надо срочно спасать.       Потому что безграничной мощью-то Его Величество теперь обладает, но…              — Ваше Величество, — почтительно склоняется в поклоне Хашвальт.       — Ур?       Увы, его надежды не оправдываются, форму Его Величество так и не сменил.       Но он определенно обладал разумом. Пусть и, похоже, несколько иным. Измерение Короля теперь безоговорочно принадлежит им. А вот Его Величество пока явно разлюбил пафосные троны, предпочтя им горку сделанных из реацу подушек. Разноцветных. В серебряный квинсевский крестик, чтоб его!       — Куросаки Ичиго и Готей тринадцать прибыли одновременно в наш «мир».       — Ур! — воодушевляется существо. Даже нос из-под подушек кажет.       — Только полное уничтожение врагов позволит создать мир, достойный взгляда Вашего Величества, — соглашается Хашвальт.       — Вя-вя-вя-вяк! — выдает его собеседник с отчетливой интонацией «вперед, мои верные войны».       И вновь засовывает нос под подушки.       Хашвальт мучительно надеется, что скоро Его Величество попустит.              — Ур.       — Конечно.       — Вяк.       — Величайшая несправедливость.       — Фр.       — Да, мы недостойны.       — Вя-вяк.       — Ваше Величество, а может, все же выберете кого-нибудь другого?       — Вяк.       — Значит, вы желаете Куросаки Ичиго?       — Ур.       — А может…       — Фс-с-сш!       — Ваше Величество, но он по техническим причинам не может носить вас на руках!       — Вяк.       — Ваше Величество, а может…       — Вяк!       — Есть, пропустить к вам Куросаки Ичиго, Ваше Величество.       Хашвальт выглядел крайне опечаленным. Разумеется, бегать Его Величеству, словно бродячей кошке, совсем не представительно. И недостойно. Вот только его посильную помощь категорически отвергали. И на руки не шли.       И дался ему этот временный шинигами! Что тогда, что сейчас!       А ему еще этот «приказ» до остальных доносить.       Воля Его Величества неоспорима.              — Ваше Величество, как вы и приказывали, — начинает Хашвальт.       — Вяк! — бодро отзывается величество, с молниеносной скоростью выбираясь из подушек и почти выбегая из тронного зала.       — Ваше Величество, но это может быть опасно, шинигами!       Император останавливается. Оборачивается, смотрит крайне выразительным скептическим взглядом. Всех тридцати глаз. А потом демонстративно делает движение задней лапкой, словно что-то закапывает.       — Разумеется, но… Ваше Величество!       Из-за поворота раздается радостный вяк и звук падения чьего-то тела.              Куросаки Ичиго это все не нравилось. Как-то слишком все было легко, без препятствий.       Нет, он совсем не прочь побыстрее добраться до Яхве, но…       В живот что-то здорово врезалось, выбив искры из глаз. Ладно, искры — это от того, что он смачно поцеловался затылком с полом.       — Вяк, — радостно заявили ему, оттоптав все кишки, — Вяк.       — Ты че… за хрень… такая? — сипло выдыхает временный шинигами.       «Ичиго…», слышит он голос старика Зангецу.       Старик, надо сказать, вот вообще не вовремя.       Хрень показательно смутилась. Села, обвив весьма когтистые лапки хвостом, а глаз стало явно меньше. Как и этих ее черных тентаклей. Ичиго не знал, как по другому назвать эти полупризрачные черные жгуты реацу.       — Вя, — застенчиво сказала неизвестная хрень.       — Вы явно ему понравились, — невозмутимо замечает подоспевший Хашвальт.       — Он мне тоже, — отзывается временный шинигами, взглядом показывая, насколько он в восторге.       — Вяк! — хрень попыталась проломить ему грудину, сунула морду в лицо и смачно лизнула от подбородка до виска, знатно обслюнявив, — Вяк.       — Да хороший ты, хороший, слезь только! — прошипел Ичиго, пытаясь спихнуть неизвестную хрень. Хрень упиралась и повякивала.       — Он и раньше был в вас заинтересован, — все так же безразлично говорит Хашвальт.       — Вяк!       — Да? Чет я не… — а потом до Ичиго доходит, что реацу у неизвестной хрени какая-то подозрительно сильная и знакомая. — Да ладно…       «Да, Ичиго, я именно это и хотел тебе сказать», — говорит ему старик Зангецу.       — Вы че с ним сделали-то?       Где-то в голове слышится металлическое хихиканье.       — Вя.       Хрень… Яхве крайне выразительно лезет под руку. Как кошка, желающая, чтоб ее погладили.       — И че он хочет? — спрашивает Ичиго.       — На ручки…              — Совести у тебя нет.       — Вя.       — Ты зачем миры желаешь расхреначить, а?       — Вя.       — Ты зачем Короля душ сожрал, а?       — Вяк. Вя-вя-вяк.       — Сволочь ты.       — Ур?       — Как тебя теперь побеждать-то?       — Вяк.       — Вяк-вяк, а теперь вот вместо Императора квинси один сплошной… вяк.       — Вя.       — Не смотри на меня так.       — Вя.       — Я детей не бью.       — Вяк.       — На руках тебя еще носить.       — Ур.       — Яхве, а ты не охренел?       — Вяк!       — Слезь с моих рук, кому говорю!       — Вя, — когтистые лапы вцепились еще крепче.       Мир вокруг характерно так выцвел, словно остановившись. И вот как его занпакто это делают?       — Знаешь, Король, а мне он нравится.       Пустого смерили крайне скептическим взглядом, но милостиво позволили себя погладить.       — Очень даже нравится, — продолжает пустой, хитро кося глазом на старика Зангецу.       Тот принимал дивный новый мир с завидной стойкостью.       Надо сказать, Яхве так и отказался слезать с рук. И квинси, из-за него, наверное, не решились нападать. Так что Ичиго решил считать, что он эдак взял Императора квинси в заложники, а не тот его в почетные носильшики.       А вот старик Зангецу от него явно не восторге.       Ичиго хмурится. Это что еще за аура такая?       Яхве на его руках демонстративно поворачивается к Зангецу спиной. Привстает, упирая лапки парню в плечи.       — Вя-вя-вя…       На Ичиго смотрят тринадцать глазок самого несчастного ребенка в мире.       Рука сама собой прикрывает костистую спинку.       — Ты его пугаешь, — укоризненно говорит парень.       И почти видит на обычно спокойном лице своего занпакто эмоцию.       Старик Зангецу почти задыхается. Это он тут его обижает? Да он! Да его основная часть! Совсем всю совесть потерял!       — Вя, — веско говорит обернувшийся Яхве. Смотря с полным осознанием своего превосходства.              — Вя.       — Нет, что ты, — абсолютно спокойно говорит совершенно серьезный парень.       — Вя.       — Нет, правда. Чудный трон. Замечательный просто.       — Вяк.       — Правду говорю. Главное, мягкий.       — Вяк.       — И стильный, — добавляет Ичиго.       А потом абсолютно счастливо ржет в подушку.       — Вя-вя-вя-вяк!!!              Надо сказать, тут как-то само собой завязалось своеобразное хрупкое перемирие.       Ичиго подозревает, что от нынешней формы Яхве прихренели все.       От его теперь обычного месторасположения — тоже.       Не сказать, чтоб совсем стычек не было — они были, да. Но что делать дальше не знали ни шинигами, ни квинси. Зачинщик же всего безобразия довольно сидел на ручках и вякал на всех свысока.       Ичиго подозревал, что он получает от этого свою долю извращенного удовольствия.              Не сказать, чтоб среди не бродило настроений в духе «а давайте-ка мы прибьем Яхве, пока не поздно». Бродили.       И нарывались на Ичиго. Который был, мягко говоря, не в восторге.       Нет, остановить Яхве явно было нужно. Но остановить — еще не убивать. И не в таком же виде. Вот он еще с детьми не воевал. И вообще, это древнее чудовище вполне прилично себя вело. Даже мир пока уничтожать не планировало.       Поэтому…       — Подержи-ка, — говорит он своему пустому, передавая тому ценную ношу.       — Ур?       — Да нет уж, — отзывается Ховайто, перехватывая Яхве поудобнее. Чтобы когтями все руки не разодрал, — сиди смирно и не вякай.       — Банкай!              Вернувшийся Ичиго, застал прелюбопытнейшую картину. Пустой довольно скалился. Яхве и Тенса Зангецу демонстративно друг от друга отвернулись и молчали.       Демонстративно молчали.       — Вя-вя-вяк, — повернул мордочку к его занпакто Яхве.       — Сам такой, — злобно прошипел ему Тенса Зангецу, на мгновение обернувшись.       — Да, Король, — жизнерадостно отозвался его пустой. — Они посрались!              Ичиго честно держался. Ичиго сначала убеждал себя, что как-то это стремно. И вообще, ему совсем не нравится это все. А потом ему и так-то припомнят, а такое уж.       Ичиго все-таки был добрым парнем. Но…       — А то тут у нас такой хороший Император квинси? — с каким-то садистским удовольствием спросил он, проводя ладонью по костистой спинке, — кто тут у нас такой красивый?       С гордым «вяк!» император квинси сделал грудь колесом и распушился тентаклями. Да и глаз, кажется, стало в разы больше.       — Кто тут у нас такой сильный Император квинси? — продолжил Ичиго, почесывая того за шипом у виска, — кто королевское измерение захватил?       — Вя-вя-вя! Уррр.       — А у кого тут такие глазки?       — Вяк!       — А у кого тьма по полу лужицей?       — Уррр-вя.       — А кто тут у нас такой грозный? — Ичиго, не отрываясь от своего занятия, скосил взгляд в сорону.       Квинси сидели со сложными и перекошенными выражениями лица. Особенно у Исиды выражение зачетное было.       Очередное собрание штернриттеров проходило штатно.              Ичиго просыпается от странного ощущения. Раньше он обнимал что-то меньших размеров. И менее мягкое.       Под рукой чуялось что-то живое, вполне человеческих очертаний. Старик Зангецу?       Нет, понимает Ичиго, спустя мгновение. Не он. Намекает эдак что-то ненавязчиво. Угрожающая аура, наверное.       Впечатляться вот только не дает металлический ржач пустого, ворох разноцветных подушек вместо трона и почти отеческое благословение старика Зангецу на «припомнить все».       Ичиго упирается локтем в подушку, пакостно ухмыляясь.       — Вяк?