Виноваты в том, что любим

Гарри никогда так сильно не волновался, даже во время прослушивания на икс-факторе у него так не тряслось все внутри. Он не переживал так сильно, когда стал испытывать совершенно не дружеские чувства к одному из парней. Даже когда дождливым осенним вечером он признавался в любви своему лучшему другу, совершенно не зная, что тот ответит на его слова, Гарри не волновался как сейчас. -Лу, ну где она? Гарри не тревожился так сильно, даже когда они объявили всему миру, что находятся в отношениях и собираются пожениться. Его не волновали грозные отклики в их сторону, когда они прогуливались по улицам города в обнимку, совершенно не заботясь о мнении окружающих. -Я не знаю, Хазз, я не знаю. Луи протягивает мужу кружку пахнущую лекарством и присаживается рядом. Он знает, что у Гарри проблемы с сердцем, поэтому пытается его успокоить, но ничего не может поделать. Он впервые видит его таким потерянным и напуганным, поэтому Луи просто притягивает своего мужчину в объятия и тяжело вздыхает, думая о том, какую трепку он задаст Даниэль, едва она переступит порог дома. Взгляд падает на электронные часы, стоящие на столике, которые показывают 3 часа утра. -А что если с ней что-то случилось? Гарри начинает трясти, и Луи просто не знает, что делать сейчас. В нем закипает злость на дочь, которая заставляет их переживать. Даниэль всего пятнадцать лет и оба мужчины все еще считают ее своей малышкой, поэтому ее ожидает самая большая кара на земле. -С ней все хорошо, Хазз. Она наверняка с этим идиотом Маликом. Луи фыркает, когда упоминает старшего сына лучшего друга – Майка Малика. Майк совершенно не умеет себя контролировать, он ходит по вечеринкам и выпивает, но ему уже восемнадцать лет, а значит, что Зейн больше не может задерживать своего мальчика. Мужчина сам-то и не против всего этого, мотивируя это все тем, что молодость для того и дана. Гарри не отказывается от этих слов, однако, он не понимает, зачем этому индивидууму их дочка, которой всего пятнадцать. Чаще всего, когда он думает об этом, ему хочется врезать этому парню по его морде и наказать больше не подходить к Дани. -Я убью его. Серьезно, я пойду, завтра к Зейну и скажу, что если еще раз я увижу его щенка рядом с ней, я за себя не ручаюсь. Раздается тихий скрип, и оба замолкают, понимая, что это входная дверь. Гарри прикладывает руку к губам мужа, как бы приказывая ему молчать. И они сидят в полной тишине, стараясь даже не дышать, чтобы не выдать свое присутствие. Они видят маленький силуэт, который аккуратно лавирует между предметами мебели, чтобы не наделать шума. Луи замечает пару туфель зажатых в правой руке и понимает, что их дочка все продумала. Даниэль аккуратно ступает по паркету, она ликует, оттого что ни один из папочек не заметил ее отсутствие, и уже хочет подняться на второй этаж по лестнице, как вдруг слышит голос. -Стоять. Голос Гарри звучит как гром среди ясного неба, свет включается и она видит двоих папочек, ну с очень злыми лицами. Папа Гарри переживал всегда и за все, а вот папа Луи не был таким мягким, поэтому увидев выражение его лица, девушка насторожилась. -Сколько время? Даниэль молчит, застывая на одном месте как изваяние. -Сколько время? – Повторяет Луи и в его голосе проскальзывают стальные нотки. -Даниэль Джей Томлинсон! – Гарри взрывается, подскакивает на месте и подходит к дочери. – Где ты была? Девушка опускает голову вниз, так что ее длинные волнистые волосы полностью закрывают лицо. Сейчас ей реально стыдно за свою выходку, потому что она замечает заплаканные глаза папы, а в комнате пахнет лекарствами, и все это обозначает, что они переживали за нее. -Ты могла быть изнасилованной! Тебя могли убить! – Гарри болезненно стонет, закрывает глаза и садится на пол. Сердце опять пошаливает, тупая боль в груди заглушает все происходящее, но он собирается с силами и поднимает глаза на дочь, которая все еще стоит как нашкодивший котенок. -С кем ты была? – Луи присаживается рядом с мужем, похлопывая рукой по покрытию рядом с собой. -С Майком, - Даниэль всхлипывает и плюхается рядом с отцами. -Я прикончу этого пиздюка, - выдыхает Гарри, сжимая край своей майки. -Мы любим друг друга. – Возражает девушка, смело поднимая глаза на отца. -Что, прости? – Луи переспрашивает, разворачиваясь к дочери всем корпусом, - напомни мне свой возраст. -Мне пятнадцать. Даниэль понимает, к чему клонит папа в данной ситуации, но она просто не может отказаться от парня, который уже прочно засел в ее голове. Она не сможет жить дальше без его карих глаз, заботливых рук и таких родных губ. -А теперь напомни мне возраст нашего любимого Малика. -Ему восемнадцать. Луи цыкает, разочаровано махая головой в воздухе, словно он болванчик. -Ты ведь понимаешь, что мальчики в его возрасте требуют от девочек чего-то большего, чем просто поцелуев? -Он не такой. -Не такой это гей что ли? – Гарри вставляет реплику в разговор, затем снова замолкая. -Он нормальный! – Возражает Даниэль, чуть повышая голос. -Я как отец запрещаю тебе общаться с Майком, - твердо произносит Луи, окончательно принимая решение отгородить дочь от этого противного парня. -Что? – девушка подскакивает на месте, ошарашено глядя на папу, все еще надеясь услышать, что он пошутил. -Я согласен, он тебе не пара, - поддерживает мужа Гарри, снова хватаясь за сердце. Шатен, видя состояние мужа, снова протягивает ему кружку с лекарствами. Мужчина лишь качает головой в ответ, принимая лекарство из рук заботливого партнера. – Папе было шестнадцать лет, когда вы встретились! Тебе же было девятнадцать! - Даниэль уже кричит на весь дом, больше не сдерживая себя, теперь уже все равно, что будет дальше. -Мы это другое дело, - Луи оспаривает слова дочери, однако, он чувствует, что она немного права. -У вас была такая же разница, как и у меня с Майком! -И что? Луи не шлялся по пати, в отличие от этого твоего Малика. Тем более он не таскал меня несовершеннолетнего на всякие вечеринки! – парирует Гарри, снова отпивая из чашки. -Ну, вообще-то мы не были на вечеринке, - девушка вздыхает, будто бы решая рассказывать родителям или нет, - Зейн и Элис уехали куда-то и мы были одни дома. -Я отрежу ему член! – Орет Гарри на весь дом, и уже хочет поехать к этому негодяю и исполнить задуманное, но Луи его останавливает и заставляет сидеть дальше. -Что вы делали?- вместо этого он задает вопрос, который интересует его больше всего и внимательно вглядывается в лицо дочери, пытаясь заметить какую-то перемену. -О мой Бог, пап ты чего! – Даниэль отмахивается двумя руками, когда понимает, что именно имел в виду отец, ее щечки покрываются румянцем. Не то чтобы ей были противны физические отношения между мужчинами и женщинами, но они действительно не планировали делать это в ближайшее время. Наоборот отношения с Майком были какой-то сказкой наяву, потому что парень был безумно нежным и романтичным, совсем не таким, каким его видело общество. Стоило мальчику заехать за ней в школу и пять минут постоять на стоянке у машины, как его тут же окрестили пьяницей, драчуном и разгильдяем. Внешний вид Майка Малика заставлял людей формировать о нем плохое и неправильное виденье, ведь уже в свои восемнадцать он имел с десяток татуировок на своем теле, курил сигареты и относился к окружающему миру с присущим пофигизмом. -Тогда что же вы делали? -Мы смотрели фильм, а потом случайно уснули, - робко отвечает девушка. Луи задумывается на секунду, в голове всплывает образ парня, покрытого художествами, но ведь это ничего не значит. Мужчина смотрит на свои руки, замечая свои любимые татуировки, тяжело вздыхает, желая, чтобы все побыстрее решилось. То, что он ходит разрисованный еще не говорит, что он плохой человек. Решение дается тяжело, потому что это касается его дочери и от этого еще больнее. -Все равно он тебе не пара. -Тоже самое сказали тебе, когда увидели вас с папой вместе. Гарри замирает, разглядывая любимое лицо, которое теперь кажется озабоченным и сильно встревоженным этим заявлением. Да, они слышали эту фразу миллион раз, в каждом интервью поднималась эта тема, а вся общественность как будто бы не могла успокоиться. После каждого такого интервью они забирались в постель и держали друг друга в объятиях, иногда сжимая руки до такой степени, что ребра, казалось бы, вскоре сломаются, но тогда это не имело значения. Было плевать на мнение жалких репортеришек, которые так и выискивают в их словах призыв к массовому обращению в геев или же новые подробности личной жизни парней, грязные сплетни или же просто бытовые ситуации. Общественности нужны были новые скандалы каждый раз, так что даже сейчас, когда Луи полностью посвятил себя бизнесу, а Гарри взялся за написание книги, от них не отставали ни на секундочку. -Вы не лучше тех людей, которые обвиняли вас за любовь. Эта фраза из уст дочери звучит как упрек, Луи сразу же возвращается мыслями во времена, когда не мог прикоснуться к Гарри без разрешения людей сверху, которые двигали ими словно куклами. Они были марионетками с веревочками, за которые дергали их большие боссы, заставляя обогащать их карманы и банковские счета, но отбирая самое дорогое в жизни - ощущение любимого человека под боком каждую ночь. Их заставляли разъезжаться по разным континентам планеты, играть роли, от которых их уже тошнило. И только те минуты и секундочки, которые им удавалось побыть вдвоем – были словно глотком свежего воздуха, так необходимого в невыносимой давке. На них давили и надвигались почти все окружающее, которые зорко следили за тем, чтобы ни один из парней не выдал своих реальных чувств. И быть таким человеком для своей дочери он никогда не хочет, потому что осадок от тех дней все еще остался. -Лу, - Гарри первый выходит из транса, - я думаю, что мы должны дать им шанс. Тем более мы лучшие друзья с его папой. -Просто давай немного повременим с этим делом, ладно? Даниэль быстро соглашается и уже собирается скрыться в своей комнате от своих родителей, пока они не вспомнили о… -И ты наказана на месяц! – Луи вспоминает о наказании, прежде чем дочь успевает скрыться из поля зрения, она тихонечко возмущается, но все равно ничего не говорит. Гарри тяжело вздыхает, поднимается с пола и заключает в свои объятия мужа, буквально вешаясь тому на шею. Луи усмехается, притягивая любимого еще ближе к себе, он закрывает глаза, чувствует, как кудрявый сопит в шею, и, улыбаясь, произносит: -Я люблю тебя. -А я тебя, любовь моя. Становится так спокойно на душе, сердце уже не так болит, Гарри оставляет легкий поцелуй на щеке мужа, который мило краснеет, как будто бы это происходит у них впервые. -Я так рад, что нашел тебя, мое совершенство. -И я, Хазз, и я.