***
1
Когда Дрим начал умирать, он был не один. Он оказался в аэропорту, полном шума, людей и багажа. Солнечный свет струился сквозь окна, освещая всё вокруг, и Дрим был вынужден отступить на шаг, когда пара промчалась мимо него, больно толкнув. Сердце его колотилось, кровь, словно керосин, текла по венам, обжигая его изнутри. Он лихорадочно оглядывался по сторонам. Шея болела, ведь он постоянно вытягивал ее. Он перебирал края своей рубашки, ёрзая на ногах. — Где этот идиот?— проворчал Сапнап, осматривая аэропорт так же старательно, как и Дрим, — Если он опоздает, то ему придётся добираться до дома самому. — Простите? Единственный идиот здесь — это ты, идиот. Дыхание Дрима сбилось, он и Сапнап повернулись к своему лучшему другу, заливаясь смехом. Джордж стоял, неловко сжимая чемодан одной рукой и опираясь на ручку, казалось он рискует упасть. Его карие глаза сверкнули, несмотря на обрамляющие их черные мешки, он устало застонал. — Я устал. Пойдем домой, — сказал он. Дом. Сердце Дрима затрепетало, и его глаза скользнули по его лучшему другу. Человек, с которым он проводил бесконечные звонки, фантазируя об этом самом моменте. Ему казалось, что его желудок скручивается и гложет нервы, вызывая дрожь в желеобразных костях. Он с нетерпением и беспомощностью ждал, пока Джордж его заметит. Чтобы его глаза воспринимали Дрима так же, как Дрим воспринимал его. Но он этого не сделал. — Джордж, — прошептал он. И парень повернулся, подняв брови. — Дрим! Я не заметил тебя! Сдерживая улыбку, Дрим невольно прыснул смехом. На вкус словно кислота. — Давай, ты должен обнять нас сейчас. Вот как проходят эти драматические воссоединения, верно? — сказал Сапнап. Джордж закатил глаза, что-то пробормотал себе под нос и опустил чемодан. Он вошёл в распростертые объятия Сапнапа, не обращая внимания на шутливое воркование их лучшего друга. Дрим мялся, переступая с ноги на ногу, его пальцы слегка дёрнулись. В такие моменты ему хотелось быть чуть ниже ростом, чуть менее заметным. С высоты своего роста, со своего наблюдательного пункта, он мог видеть бесконечные лица, проносящиеся по аэропорту. Они качались и расплывались, даже не удостоив его взглядом. Как будто он был невидимым, и все же также у всех на виду. Внезапно его оторвали от мыслей мягкие руки, обнявшие его за талию. — Джордж? — пробормотал он, инстинктивно опуская подбородок в мягкие пышные кудри. Джордж рассмеялся в его грудь, но смех был приглушен, и вибрации прокатились по его коже, грохоча по самой структуре его костей. Но затем парень исчез, вырвавшись из его рук и развернувшись лицом к выходу из аэропорта. Дверь в Америку. — Поторопитесь, — сказал он, и Сапнап рассмеялся, а Дрим смотрел, как они пробираются к выходу. Уходя, Дрим словно все ещё был в плену теплых объятий своего лучшего друга. Он испытывал бесконечное восхищение. Его сердце сжалось, и Дрим нахмурился. В лёгких пронесся приступ боли, но это чувство быстро пропало, а он только и успел вздохнуть, прежде чем оно исчезло. В аэропорту странно пахло кровавой лавандой.***
2
Прошло двенадцать часов с тех пор, как они забрали Джорджа из аэропорта. С тех пор Дрим медленно разваливался. Он чувствовал себя распутывающейся нитью, отчаянно пытаясь поймать себя там, где просачивались края его тела, распадаясь на части в тот момент, когда он заходил в свою спальню. Лунный свет лился в его пустой комнате; словно нити судьбы вплетались в тени, что цеплялись за углы, собирались на стенах его комнаты и стекали по изношенной краске его стен. Дрим смотрел на него, смотрел, как он изнашивается, искрится и исчезает, сопротивляясь желанию протянуть руку и прикоснуться к нему. Просто чтобы убедиться, что это было на самом деле. Наедине со своими мыслями, в холодной, пустой постели, он представлял, что лунный свет будет мягким. Как бледная кожа, карие глаза и розовые лепестки. Образы в его голове медленно смещались, растворяясь в образе его лучшего друга. Мальчик, с которым он дружил много лет — слишком долго, чтобы вдруг начать так думать. Конечно, у Дрима всегда была слабость к Джорджу. Это не было секретом, и он никогда не пытался это скрыть. Это было общеизвестно - Дрим всегда следовал за Джорджем. Как заблудившийся щенок, ищущий его везде, где бы он ни появился — в дожде на стекле, в щетине травинок в заросшем поле, в первых бледных каплях зари. В такие одинокие ночи, как эта, Дрим задавался вопросом, может быть, он любит Джорджа чуть больше, чем следовало бы. Но он всегда мог отмахнуться от этого; вините в этом расстояние между ними или шутки, которые они отпускали. Тихий стук в дверь прервал его мысли, и Дрим вздрогнул, отодвинув простыни, чтобы сесть, когда дверь открылась. — Дрим? Слово было таким мягким, как краска, нанесенная на холст, но Дрим его услышал. Конечно, он услышал. — Что ты здесь делаешь, Джордж? — прошептал он в ответ, пытаясь скрыть то, как его пальцы смертельной хваткой вцепились в простыни на кровати. Парень вошёл в комнату, тень на фоне тусклого света, и пожал плечами. Его волосы были спутаны, и у Дрима возникло мимолетное желание провести по ним пальцами. Чтобы увидеть, были ли они по-прежнему такими же мягкими, как и в тот краткий момент, когда он ощутил их раньше — в этом быстром, пронзающем объятии. — Не мог заснуть, — пробормотал он, но когда он встретил взгляд Дрима, в его глазах был вопрос. Непроизнесенные слова, которые Дрим не мог расшифровать, как будто Джордж говорил на совершенно другом языке. Но прежде чем он успел спросить, Джордж продолжил, — У нас… всё в порядке? Ты сегодня ведешь себя странно. Сердце Дрима сжалось, и он кивнул, позволяя волосам упасть на его расширенные глаза.— Конечно, Джорджи, — поддразнил он, маскируя дрожь в голосе. Джордж вздохнул, резко выдохнув, — Хорошо. — Затем он улыбнулся, его глаза прищурились, а губы впились в сердце Дрима, — Не могу поверить, что я на самом деле здесь. — В моей спальне? — Дрим рассмеялся, но в нём была какая-то надежда. Они хотят вернуться к непринужденной беседе, которую они вели из-за разногласий в течение стольких лет. — Нет, идиот, — усмехнулся Джордж, закатывая глаза, — ну, вообще-то, да. Вот. В твоей спальне, в этом доме, в Америке. Тёмно-карие глубины его глаз казались бесконечно темнее, словно лужицы мыслей Джорджа, которые Дрим хотел бы выловить. Мальчик рассеянно сел на кровать Дрима, заставив хозяина затаить дыхание. — Я просто… Я так долго этого ждал, и вот я действительно здесь. Дрим улыбнулся, медленно наклоняясь вперед, чтобы взять руку Джорджа в свою. Кожа его маленькой, по сравнению ним, руки была гладкой , и Дрим жаждал проследить линии его ладони, выгравировать их на собственной коже и навсегда сохранить с собой частичку Джорджа. — Да. Я здесь, ты здесь, мы здесь, — сказал он себе под нос, как будто если произнести это громче, оно могло разрушить иллюзию, — ты к этому привыкнешь. Джордж улыбнулся, потом рассмеялся, а затем отошёл от кровати, выскользнув рукой из руки Дрима. — Ладно, ладно, я сейчас пойду спать, а то засну во время завтрашнего влога. Дрим рассмеялся, — Что? Ты не хочешь спать со мной? Джордж сморщил нос, — Дрим, ты такой идиот. Дрим снова рассмеялся, потому что должен был, и попытался не обращать внимания на охватившее его разочарование. Это снова началось в его лёгких, когда Джордж закрыл за собой дверь. Это был резкий ожог, который перерос в боль и пульсацию, проникая в лёгкие и поднимаясь к горлу. Наклонившись, Дрим закашлялся, поднеся руку ко рту, пытаясь облегчить резкую боль. Когда он убрал руку, на ней был запятнан единственный лепесток.***
3
Несколько недель спустя Дрим стоял под палящим солнцем, покрытый песком и морской солью. — Стой, Джордж, стой! — закричал он, когда его лучший друг плеснул на него водой. — Никогда, — сказал парень, и Дрим взмахнув руками, ударив по воде, направив в его сторону шквал мутной воды. Его лучший друг завизжал, и Дрим расхохотался, задерживая дыхание, когда приближалась волна, и Джордж развернулся на каблуках, чтобы убежать, но не смог пробраться через воду достаточно быстро, чтобы спастись. Его раскрасневшиеся щеки болели от улыбки, а лёгкие напряглись еще сильнее, как будто вот-вот лопнут. — Хватит флиртовать во влоге, ребята, — перебил Сапнап, качая головой и направляя на них камеру. — Она водонепроницаема? — спросил Дрим, отмахиваясь от своих слов. Сапнап усмехнулся, — Очевидно, здесь, в Sapnap Incorporated, у нас только самое лучшее… Его слова превратились в пронзительный крик, когда Дрим зачерпнул воду себе в руки и швырнул её в него, чем вызвал аплодисменты Джорджа, который успешно вырвался из воды и теперь гримасничал, глядя на свое мокрое, песчаное «я». — Я собираюсь вытереться, — сказал он, блуждая в другом направлении. Дриму не терпелось последовать за ним, плестись за ним, но Сапнап отвлек его, капризничая, чтобы получить больше удовольствия, а Дрим был слишком занят своим утоплением, чтобы поддаться желанию. Когда Сапнап, наконец, повеселился и выключил камеру, Дрим вскочил, инстинктивно осматривая пляж в поисках Джорджа. С того самого первого дня в аэропорту это стало привычкой — искать Джорджа. Как будто без него Дрим был лишь половинкой, и всё его существо было сосредоточено на том, чтобы стать целым. Как будто он не мог, не хотел, функционировать, если рядом не было Джорджа. Но когда он заметил мальчика, его сердце упало. Его конечности онемели, ноги вязли в песке, словно он утопал в болоте. Руки потеряли всякую силу. — Ой, ничего себе, — пошутил Сапнап, — наш мальчик подрастает. Дрим не мог ответить, наблюдая, как Джордж стоит рядом с девушкой чуть дальше на пляже. Он мог бы убедить себя, что это ничего не значит, что Джордж не заинтересован, если бы не то, каким он был. Его пальцы барабанили по бедру, нервная привычка, которую заметил Дрим, и он стоял, опираясь на одну ногу, склонив голову набок и цепляясь взглядом за каждое движение девушки. Она убрала волосы с плеча, и Дрим, мазохист, влюбленный идиот, каким он и был, представил себе, как глаза Джорджа скользят по ее коже. — Дрим? Ты идёшь? — спросил Сапнап, оглядываясь через плечо и хмуро глядя на своего лучшего друга. Он смог только слегка кивнуть, прежде чем разразился серией кашля, сотрясающего его тело и содрогающего его позвоночник и кости. Лепестки царапали его горло, распускались во рту и прилипали к зубам. Они забивали его лёгкие, слетая с губ, как невысказанные тайны. — Дрим, о мой бог, — сказал парень, подбегая и похлопывая Дрима по плечу, глядя на шквал лепестков, упавших на землю, — что это? Дрим оттолкнул его, прокравшись по пляжу, — Ничего. Он оставил после себя дорожку из цветов.***
4
— Дрим. Сапнап был в его комнате — он ворвался туда после того, как Дрим несколько дней избегал его. Он сидел на кровати Дрима, хотя сам Дрим стоял лицом в другую сторону своей комнаты, скрестив руки на груди в какой-то тщетной попытке защитить себя от конфронтации, которая, как он знал, грядёт. — В чём дело? — спросил он мягко и взволнованно. Дрим вздохнул, проводя руками по волосам, — Я не знаю. Это просто начало происходить. Сапнап встал, и Дрим понял это только по шарканию его ног по изношенному ковру, а затем по тяжелому весу его руки на своём плече. Он упрямо отказывался смотреть ему в глаза, уставившись на свой пустой стол, на котором все покрылось тонким слоем пыли, кроме фотографий в рамке, где он, Джордж и Сапнап. — Когда? Дрим пожал плечами, не желая давать верный ответ. Догадается ли он, что это из-за Джорджа? Потому что Дрим был безнадежно влюблен в парня, и как бы он ни брыкался, ни кричал, ни отталкивал, он не мог это остановить. Не мог предотвратить плотину, которая прорвалась в нём, когда он впервые увидел Джорджа в аэропорту, неряшливого и уставшего, и теперь он тонул в этой бездонной яме, которую он создал. А вода всё ещё поднималась. Теперь она достигала его подбородка, и он чувствовал это с каждым вздохом. Каждый раз он втягивал воздух так, словно это было в последний раз, и чувствовал ледяные брызги на своей коже, когда они соперничали с ним, поднимаясь всё выше и выше. Джордж резко распахнул дверь и застал их обоих врасплох. Они отскочили друг от друга, словно пытаясь скрыть содержание своего разговора. Никто из них не хотел, чтобы Джордж волновался. Особенно Дрим. — Эй… — начал парень, делая паузу, наблюдая за их нервными позами, — что вы двое делаете? — Ничего, — слишком быстро пробормотал Сапнап. Дрим посмотрел на него краем глаза. Джордж поднял брови, глядя между ними двумя прищуренными глазами: — О-кееей… Ну, я собирался выйти в прямой эфир, если ты хочешь присоединиться. Дрим кивнул, заставив свои губы приподняться, и наблюдал, как Джордж пятится из комнаты, не сводя с них обеспокоенного взгляда. — Это он, не так ли? — прошептал Сапнап, как только дверь закрылась. — Что он? — Ты влюблён в него. — сказал его лучший друг, и Дрим почувствовал, что его сердце выворачивается наружу, выставляя напоказ всему миру. Его дыхание сбилось, и вода застыла вокруг него, заключив его, как статую, в ледяную клетку. Дрим не ответил, но после почти десятилетия дружбы Сапнап знал ответ. Конечно, он знал.***
5
Прошла неделя после пляжа. Джордж слишком много времени проводил в телефоне. Это началось незаметно: он щелкал телефоном каждый раз, когда разговор притуплялся, поднимал его со стола, когда проводил трансляции, чтобы проверить уведомления, меньше отвечал на сообщения Дрима, хотя телефон был открыт. Сапнап тоже это заметил, и поэтому начал беспокойно переглядываться. Он не прекращал поддразнивания в попытке подбодрить Дрима. Сапнап выискивал его всякий раз, когда Джордж был чем-то занят. Но, как ни старался его лучший друг, боль в его груди не утихала. Цветы только становились сильнее, разветвляясь на его костях, обвивая его вены и обвивая его конечности. Они сжали его горло, не столько угрожая, сколько обещая. — Кому ты пишешь? — сказал Дрим, немедленно запихивая еду в рот, как будто хотел вернуть слова обратно. Его сердце колотилось в груди, и Джордж моргнул, оторвавшись от дивана, чтобы встретиться с ним взглядом. Сапнап застыл рядом с ним, наполовину поднеся вилку ко рту и уставившись на Дрима широко открытыми глазами. — Никому, — промычал Джордж, но его глаза метнулись вниз, а кадык подпрыгнул. — Да ладно, — усмехнулся Дрим, но это прозвучало плоско для его собственных ушей, — расскажи нам. — Хорошо, — вздохнул Джордж, и на его губах появилась улыбка. Она осветила его лицо оттенками застенчивости, радости и возбуждения. Его щеки окрасились цветущим румянцем, и Дрим отвел глаза, моргая. Будто он получил ожог. — Я встретил ее на пляже некоторое время назад. Она… очень милая, она мне нравится. Его глаза блестели, и Дрим мог видеть, как он жует щеку, как он облизывает губы и готовится к неизбежному поддразниванию. — Ты уже пригласил ее на свидание? — спросил Дрим. Это было похоже на глотание огня. Слова прожигали дыру в его груди. Джордж покраснел, тёмно-красный, до которого Дрим хотел бы дотронуться. Он хотел проследить цвет по коже, челюсти, шее. — Нет! Я не... А должен ли я? — Если она тебе нравится, то, конечно, Джордж, — имя было ядовитым, вызывающим привыкание. Оно было причиной молнии, пробегающей по его нервам, и противоядием от токсина, просачивающегося через его кожу. Джордж улыбнулся, еле заметной улыбкой. Дрим не мог решить, хочет ли он украсть его для себя или сжечь, чтобы ему больше никогда не пришлось переживать агонию, разрушающую его. — Хорошо. Дрим горько усмехнулся и убежал на кухню, чтобы Джордж не видел, как его слёзы были окрашены розами. А когда он согнулся пополам, сдавливая свои внутренности, его кровь была цвета нарциссов.***
+1
Теперь Дрим остался один. Его кровать превратилась в гроб, обвитый виноградными лозами, шипами и плющом. Цветы росли сквозь кожу Дрима, обрамляя его лепестками и ядом. Они разошлись по кровати, заманивая его в ловушку. Он превратился в растение, вросшее в землю его комнаты и оставленное увядать без воды, света и любви. Это началось как семя, в его легких, и росло с каждым невстреченным, несчастным взглядом, каждым чрезмерно усердным объятием, каждым ненужным прикосновением его рук к коже Джорджа. Он знал это, и все же даже сейчас он не остановится. Он был наркоманом и вором. Он изголодался по Джорджу и воровал всё, что мог найти. Цеплялся за кожу, улыбался и смотрел. Цветы обвивались вокруг него ещё больше, стягиваясь сильнее. Они закручивали его, высасывая воздух из легких. Кожа побледнела. Теперь он был не чем иным, как его любовью. Ничего, кроме олицетворения единственной вещи, которую он хотел, которая никогда не захочет его вернуть. Дрим услышал отдаленное звяканье ключей в замке, входная дверь открылась и закрылась. На мгновение он забеспокоился, что Сапнап дома, но потом услышал крик Джорджа вверх по лестнице, пронзительный крик, будто хихиканье и визг слились в нити его голоса. — Дрим, — позвал он, шаги поднимались по лестнице и приближались к его комнате. Если бы у Дрима было сердце, не состоящее из листьев и мха, он бы испугался. Мог бы сделать что угодно, кроме как ждать, пока Джордж не вмешается в беспорядок, в который он превратился. — Ты был прав, — сказал он, половицы заскрипели под ним, — она великолепна, я мог бы в неё влюбиться. Глаза Дрима защипали, он застонал словно от ножа, вонзившегося ему в живот и пронзившего его насквозь. Слёзы, сжиженные лепестки, стекали по его щекам. Безнадежный, беспомощный, без любви. Джордж, распахивая дверь в его комнату, бормотал себе под нос вопрос о его имени. Он был остановлен резким вздохом, а следом и криком. Мальчик ворвался в его комнату. Глубокие карие глаза Джорджа, наконец, встретились с его взглядом, который был самым безжалостно уязвимым из всех, что он когда-либо видел. Самые сосредоточенные на нём глаза, какими они когда-либо были. — Дрим? Дрим, о боже мой, что… ты в порядке? Дрим улыбнулся, почувствовав ядовитые слёзы на своем языке — Я в порядке, любовь моя. Это было жестоко. Очень, очень жестоко. Джордж был в полном беспорядке, глядя между фруктовым садом в своей комнате, умирающим другом и словом, которым тот его назвал. — В чём дело? — спросил парень, заикаясь, застряв между бесконечным смятением, ужасом и горем. — Дрим, чем я могу тебе помочь? Пожалуйста, что происходит? Мальчик, любовь всей его жизни, всхлипнул, его плечи дёрнулись, когда его руки опустились, чтобы пробежаться по цветам, вьющимся вокруг него. Дрим хотел раствориться в бездне рук Джорджа - наконец-то, наконец-то дотянувшихся до него. Но только когда он умер. — Ты не можешь мне помочь, — пробормотал он, закрыв глаза от суровой реальности. От своего лучшего друга. — Почему? Что происходит? Дрим приоткрыл глаза, совсем чуть-чуть. Это было жестоко. Слезы текли по щекам Джорджа — чистые, хрустальные — они увлажняли его бледную кожу. Его глаза блестели, он полностью сосредоточился на Дриме, и он потянул цветы, нежно касаясь кожи Дрима, когда отчаянно пытался освободить его. — Я люблю тебя, Джордж, — прошептал он, и цветы ослабили хватку на его руке, так что он поднял её и пробежал пальцами по лицу Джорджа, захватив его челюсть, — и ты не любишь меня. Джордж застыл, взглянув на своего лучшего друга совершенно другим взглядом. Дрим мог видеть, как в его голове проносятся вопросы, те, которые он так хотел задать, но времени не хватило. У них никогда не было достаточно времени. — Я могу любить тебя, — сказал он срывающимся голосом, когда наклонился ближе. Лёгкие Дрима сдавило, дыхание сбилось, шипы пронзили его кожу. Очень, очень жестоко. — Нет, ты не можешь, Джордж, — упомянутый мальчик продолжал плакать, прижавшись плечами к кровати, — и в этом проблема. Наконец цветы исчезли, проскользнув сквозь кожу обратно в лёгкие. — Я всегда буду любить тебя, — сказал он, прежде чем лепестки хлынули через его горло, и вода, наконец, вытянула его последний вздох.