Спустя несколько дней.

Первое, что порывается сделать Бэйл после ухода Вейдера, это набрать Лею, которая пока понятия не имеет, что галактика только что перевернулась с ног на голову. — Проверяешь меня? — спрашивает она с кривой усмешкой. — Клянусь, я ем овощи и сплю как минимум семь часов в сутки. — Я уверен в этом, — говорит Бэйл с явным облегчением. Она так похожа на саму себя, что он не обвиняет её в очевидной лжи. Несмотря на то, что Имперский сенат ещё менее полезен, чем Республиканский, по-прежнему приходится притвориться, всё так же остаются бесчисленные отчёты и документы, которые надо читать и в которые надо вникать, никто не отменяет светские приёмы, рабочие обеды и встречи комитетов, и Лея занимается всем этим перед носом у Императора. Он полагает, что им везёт в том отношении, что только Вейдер раскрыл её родных родителей и что благодаря некой привязанности к Падме он попытается защитить Лею от Палпатина. И он слишком долго молчит. Выражение лица Леи меняется с весёлого возбуждения на беспокойство. — Всё в порядке, папа? — Конечно, Лея, — улыбается Бэйл задумчиво. — Мы просто хотим посмотреть на тебя. — Мы тебя очень любим, — вставляет Бреха, — и очень гордимся тобой. Лея моргает, её замешательство отчётливо видно даже на нечётком голубом изображении голопроектора. — Я тоже вас люблю. Мне пора. Комитет по галактическим ресурсам собирается через десять минут на другом конце здания. — Будь осторожна, — говорит Бэйл. — Всегда, — отвечает Лея без своей привычной беззаботности, и заканчивает звонок. Бэйл делает беспокойный выдох и заключает Бреху в объятья. — Она в порядке, — говорит Бреха. — Он не хочет причинять ей вреда. — Он, наверное, не хотел причинять вреда и Падме, — мрачно проговаривает Бэйл. — Но это не остановило его. — Прошло семнадцать лет, — отвечает Бреха; голос заглушён, поскольку она говорит ему в грудь. — Он должен был обрести над собой какой-никакой контроль. Он смотрит вниз, она поднимает голову, и их взгляды выражают одни и те же беспокойство и скепсис. Репутация Вейдера не о самоконтроле. И никогда не была. Бэйл умеет читать людей, но у него нет способностей к Силе. Он не может узнать в одном только разговоре, врёт ему собеседник или нет, а маска Вейдера не передаёт вообще ничего — только внушает ужас. Язык его тела выдавал только гнев и нетерпение — он не выглядел кардинально иначе по сравнению с предыдущими встречами. Его неожиданных слов — шокирующего поведения — должно быть достаточно, но Бэйл не доверяет никому слишком быстро, и особенно тем, кто когда-то предал. И всё же, спустя несколько недель информация, предоставленная Вейдером, подтверждается. Повстанческая ячейка, с которой Бэйл очень тесно общается, одерживает несколько небольших побед, которые сейчас могут выглядеть незначительными, но в перспективе могут обрести вес. Бэйл всегда знал, что это марафон, а не спринт. Он также знал о риске того, что Вейдер узнает обо всём, но подобного он никогда не ожидал. Вначале он разбит, поэтому он только ждёт и наблюдает, не предпринимая никаких действий, но Бэйл беспокоится, что растущее нетерпение Вейдера приведёт к тому, чтобы сказать Лее — или хуже! — их союзникам об изменившихся обстоятельствах. Бэйл использует самый безопасный и зашифрованный канал, в диапазоне которого будет нужный ему человек, и, конечно, это только расстояние и голубое свечение придают ему такой пожилой вид. Оби-Ван не тратит время на любезности. — Что-то случилось? Бэйл втягивает носом воздух и делает резкий выдох. — Вейдер знает о Лее. Оби-Ван сжимается, и Бэйл уверен, что, если бы они говорили посредством цветных коммов, его собеседник был бы бледен, как полотно. — И ты до сих пор жив? — Как видишь, — раздражённо проговаривает Бэйл. — Он действительно хотел убить нас, но Бреха убедила его не делать этого, по крайней мере сейчас. Уголок губ Оби-Вана приподнимается. — Твоя жена — потрясающая женщина. Бэйл улыбается. — Я знаю. — И улыбка угасает. — Вейдер делится с нами информацией о снабжении имперских линии и движений войск. — Что?! — Голос Оби-Вана резок и полон недоверия, его лицо выражает шок, однако он снова берёт себя в руки и его лицо принимает привычную джедайскую безмятежность. Семнадцать лет в пустыне, очевидно, внесли свой вклад. — Он планирует выступить против Императора. Оби-Ван гладит бороду, затем цепляется пальцами за край усов. — Путь ситха в том, чтобы попытаться убить своего учителя. — Он сказал, что хочет сделать это для Леи. Или для дочери Падме, если говорить точнее. Оби-Ван моргает, открывает рот и снова закрывает. Тишина затягивается, прежде чем он продолжает говорить: — Ну, это совсем меняет дело. — Это совсем не то, что я ожидал, — признаёт Бэйл. Оби-Ван смеётся. — Он всегда умел преподносить сюрпризы. Как хорошие, так и плохие. — Его голос снова принимает серьёзный тон. — Я бы принял, что он готов дать сейчас, в частности информацию, но я бы не стал полагаться на его верность, как только он получит желаемое. — Лея никогда не согласится занять место Палпатина, — настаивает Бэйл, чувствуя новую волну ужаса при мысли о том, что Вейдер получит от неё всё, что захочет, и страха от его реакции, когда этого не случится. — Конечно, нет, — говорит Оби-Ван, — и это проверит границы его предполагаемой заботы о ней. — Он отворачивается, несомненно, вспоминая состояние Падме, когда Вейдер поднял на неё руку. — А как мальчик? — спрашивает Бэйд, пытаясь приподнять Оби-Вану настроение. И получает тёплую улыбку. — Неплохо. Он хороший парень, унаследовал лучшее от обоих своих родителей. — Оби-Ван слегка наклоняет голову. — Как и Лея, я уверен. — Да, — отвечает с улыбкой Бэйл. — Я отпускаю тебя сейчас. Мы и так уже достаточно долго на этой частоте. — Да пребудет с тобой Сила. — И с тобой, — говорит Бэйл, прежде чем прервать контакт. Его волнение и неуверенность притихли совсем немного, но ему помогала держаться мысль, что Люк и Оби-Ван там вместе, и у них ещё есть время. Лея сильна и храбра и день ото дня становится мудрее. Он может только надеяться, что этого будет достаточно, чтобы встретиться с Вейдером лицом к лицу.