Довольно-таки странное явление

Пока судьи комметируют очевидные результаты, адреналин успевает схлынуть, и по душе обоих баттл-МС расползается спокойствие. Разное: Палмдропов в своей победе не сомневался, а сознание своей правоты, ничуть не нарушенное словами оппонента, только способствует принятию её как должного; Микси же не видит теперь смысла доказывать что-то идиотам (в раундах всё сказал, кому нужно, те поймут, а остальных нахуй). После жаришки, устроенной ими в кругу, глоток свежего воздуха обоим просто необходим, как и многим из зрителей. По пути на улицу фаны просят фотки, выражают респекты и свое мнение о баттле. Удивительно, но толпа не разделяет их, и когда люди начинают заходить обратно в клуб, чтобы не пропустить следующий баттл, Микси и Палмдропов остаются на улице одни, стоя не более чем в метре друг от друга. Когда двери клуба закрываются на ближайшие минут двадцать, молчание, почти не напряжённое, становится довольно неловким: говорить вроде незачем, но просто уйти — слишком демонстративно. Югов и без баттлового образа, и без скромной улыбочки выглядит странно и как будто немного потерянно, и Кирилл в порыве эмпатии окликает его: — Всё ок? — он ведь не злой. Да, хотел разъебать, но ведь было за что, да и разъебал уже. Микси не оборачивается, но отвечает: — Зря ты так про Вику. Она стала моим спасением, — едва заметно улыбается уголками губ, говоря о девушке, но следующие слова произносит холодно и ядовито, по-настоящему зло, — когда я сходил с ума по тебе. Удобно её винить, да? Как бы ты тут и ни при чём. Палмдропов фыркает: — Чё, бля? Что за уебищная постирония? Ты совсем там ебанулся в попытках примазаться к Антихайпу? Только вот Микси не шутит. Всё так же не глядя на собеседника, и пялясь вместо этого на далеко не самый лучший закат, Максим отвечает задумчиво и не сразу, как бы не столько обращаясь к Кириллу, сколько пытаясь свои мысли на эту тему систематизировать: — Бля, ты мне правда пиздец нравился. Я сначала не хотел это признавать, ну, ты понимаешь, и, может, хуйнёй страдал… Да точно хуйнёй страдал! Сообщения все эти, и на командных встречах вот это вот всё… Палмдропову вспоминаются слова, которые Югов писал в беседе «Голубей» до того, как всё пошло наперекосяк. «Легион!» Это даже смешно. Правда, в какой-то момент Максим прекратил сыпать фразочками в духе единенья с коллективом и всех необязательных встреч стал избегать. Кириллу всегда казалось, что перехваленная Мироном Яновичем звёздочка баттл-рэпа тогда просто зазналась — чем не причина переквалифицироваться из командного бойца в одиночку? Однако новое объяснение воспоминаниям не противоречит: Югов действительно мог поначалу пытаться подогнать свои чувства под лекала броманса, а потом, не сумев ни сделать это, ни справиться иначе, начать избегать встреч. Почему нет? Ничего категорически невозможного не находится и в последующих словах Микси: ну, принял свои чувства, но не понял, что же делать с ними… Да, такое вполне возможно: Анатольев ведь не девчонка, и даже на оную не особо-то похож — с цветами не подкатишь, наверное. — Ну, и, короче, за этой хуйнёй я проебал всё время на подготовку к баттлу. Надо, блять, о сопернике думать, а я — о том, как себя вести при встрече с тобой. И всё равно нихуя не придумал. Ну, и, бля, всё обратно вернулось к тому, что лучше бы этих чувств не было — так расстроился после баттла, что решил: «Нахуй это всё!». А потом вы с Летаем стали шиппериться, и, бля, по вам видно было, что это всё приколы только, но бесило пиздец. Я решил, короче, что так больше не могу, надо хоть что-то делать. В «Винтаже» , может помнишь, попытался сказать… Палмдропов смутно догадывается, о какой встрече речь: Микси как-то раз начал затирать ему про любовь, только оба тогда были пьяные, и друг друга не особо слышали, стараясь донести своё и мало внимания обращая на то, что говорит собеседник. Следующие слова Максима подтверждают догадки Кирилла: — А ты нихуя. Про девчонок что-то нёс и про алкоголь. А я тогда только для храбрости-то и выпил. Ну, и всё, в целом. Больше не пытался. Поговорить, в смысле. А потом наркотики были, вся хуйня… С Викой сблизился, да, но она никогда на меня плохо не влияла, я сам. Вика помогла не ёбнуться окончательно. Если б не она, я бы сейчас с тобой не разговаривал, да… В этот момент Палмдропов, устав молча охуевать от осознания, что те сумбурные признания были вполне искренними, перебивает Микси: — Это что, серьёзно было? — Микси оборачивается, кивает и впервые после баттла смотрит ему прямо в глаза. — Пиздец, бля… Я думал, ты меня с девчонкой перепутал. Я не верю нахуй, что за пиздец… Не то что бы он действительно не верил, просто слишком внезапно это всё. Прямо как то, что происходит в следующую секунду — Максим вдруг делает шаг, сокращая расстояние между ними, и целует Кирилла, довольно зло, но в то же время аккуратно. Почему тот его не отталкивает, Анатольев не знает и сам: на неожиданность тут не спишешь. Просто Максим так нежно гладит по щеке и к стене прижимает осторожно — это совсем не вяжется тем, как резко он впился своими губами в губы Кирилла, словно в попытке что-то доказать. А вот слова Югова о любви как будто становятся осязаемыми, в их правдивости не остаётся никаких сомнений. А на вопросы ориентации он уже давненько хуй забил. Отстранившись, Микси в растерянности отпускает его и делает шаг назад. Зачем это было? Что дальше? Осознав, что сделал, он собирается свалить, ведь надежды на взаимность давно разбиты вдребезги, так, что и не склеить, но Палмдропов растерянно говорит: — Сейчас люди уже выходить начнут, — и ростки надежды упрямо пробивают убежденность в том, что ничего из этого не выйдет. Микси отвечает: — А, ага. Наверное, — и не уходит. Только до того, как на улице появляется первый человек, ещё есть время, и, разбивая напряженное молчание, они успевают перекинуться ещё парой фраз: — Норм тебе девушке своей изменять? — Мы с Викой не встречаемся. Просто удобно так говорить — хочешь, сам у неё спроси. Она мне как семья скорее: сестра и мать в одном лице. А потом из клуба вываливается толпа, бурно обсуждающая четвёртый баттл ивента, и оба вздыхают с облегчением. Хватит на сегодня. Люди снова подходят фотокаться, делятся впечатлениями, кто-то восторженно рассказывает, как качался зал, сравнивая атмосферу с концертной, и на этот раз потоки толпы всё-таки разносят их в разные стороны.