— Ура! — крикнул Корин. — Я не буду королем! Я всегда буду принцем, это куда веселее. © Клайв Льюис «Конь и его мальчик»
Леголасу было одиноко. У него не было матери, он не помнил ее, она слишком рано ушла в чертоги Мандоса, погаснув, как огонек свечи. Отец — король, у короля свои обязанности, у короля свои заботы. У него нет братьев, нет сестер, он единственный. Наследник Лихолесья, но не король и кто знает, будет ли однажды королем, да ему и не нужно. Власть — не то, что прельщает и манит, власть была бы скорее обузой для него, нагрузкой, неподъемным камнем на плечах. Привлекателен блеск власти, да только с виду, а на самом деле драгоценные камни в короне куда тяжелее тех простых и серых, что валяются под ногами. Трандуил умеет править, Трандуил будет править Лихолесьем еще долгие века; его сын молится Эру о том, чтобы как можно дольше продлилась власть отца — потому, что любит отца и потому, что ему вовсе не хочется наследовать Лихолесье. Участь принца куда легче, Леголас свободен и ничем не ограничен. Но Леголасу было одиноко. У него не было братьев, и, гостя в Ривенделле, Леголас часто испытывал укол зависти при виде Элладана и Элрохира, неразлучных принцев-близнецов, которые редко принимали его в свои игры. Он чаще общался с Арвен Ундомиэль, которую братья тоже не брали стрелять и скакать наперегонки. Девчонки не должны учиться владеть луком и мечом, девчонкам только иглу для вышивания держать — хотя в глазах тихой нежной голубки Арвен сиял опасный темный огонь, но все равно Вечерняя Звезда — дева, не воин.***
Она появилась в Лихолесье спасительной вспышкой пламени. Тауриэль. Возможно, Трандуил забрал на воспитание эллет, чтобы та росла вместе с принцем и была ему товарищем по играм и подругой, раз уж у того не было ни матери, ни братьев, ни сестер, а отец был вечно занят. Возможно, у него были другие мотивы. Неважно. Важно то, что Леголасу больше не было одиноко. Тауриэль не походила на обычных девочек, она училась стрелять, она не была тихой, молчаливой и сдержанной, как Арвен, она была веселой и свободной. Леголас чувствовал себя с ней очень легко. Они могли говорить обо всем на свете, они играли вместе, вместе учились стрелять из лука, вместе ездили верхом, все делали вместе. Леголас неумело плел венки из диких цветов, чтобы надеть ей на голову, по вечерам они убегали считать звезды под открытым небом, и днем были все время рядом друг с другом, словно настоящие брат и сестра или вовсе близнецы. Леголас никуда бы не пошел один, без Тау. Но Тауриэль уехала. Так было нужно. Трандуил отправил Тауриэль пожить в Имладрисе. Леголас понимал и не понимал одновременно: почему отец так жесток, что хочет разлучить их? Элронд справится с защитой своих владений, у него двое сыновей, зачем ему вторая дочь? А Леголас без Тау остался, как без половины души. Неуютно, одиноко, скучно… Но Трандуил говорил, что Тауриэль так будет лучше, и Леголасу оставалось только смириться. Они выросли, их пути должны разойтись.***
Пятьсот лет опадали листья и пятьсот лет вновь расцветали цветы. Для эльфа это не срок, но Леголас больше не мальчик и не юноша. Он мужчина, он воин; меч держать не так привычно, зато в стрельбе из лука ему равных нет. Он не задавал больше вопросов, почему Тауриэль должна была жить в Имладрисе. Он понял, когда их с Арвен начали все чаще сводить рядом, заметил красноречивые взгляды их отцов, и сам посмотрел на Вечернюю Звезду впервые, не как на подругу или сестру. Возможно, из них бы вышла хорошая партия. Возможно, с точки зрения короля Лихолесья и владыки Ривенделла. Только в их сердцах жили другие. Арвен отказала Арагорну, но Леголас знал — временно, а сам он давно решил, на ком хочет жениться. Тауриэль — теперь капитан лесной стражи. Она выросла прекрасной и сильной, она выросла воительницей, и, хотя не была принцессой по крови, Леголас мог бы таковой ее сделать. Но сделать предложение почему-то было ужасно сложно. Леголас тянул время, предпочитая просто наслаждаться обществом эллет, и злился на себя за такое ребячество, за неумение взять себя в руки, собраться с силами и сказать о своих чувствах любимой женщине. Он слишком молод. По сравнению с прочими эльфами Леголас слишком юн, как и Тауриэль. Они похожи во многом, они выросли вместе, между ними ни разу не делали различий, обоих детей воспитывая одинаково. Леголас не получал поблажек за свое происхождение, да и не хотел, наоборот, он стремился скорее стать взрослым, стать воином, настоящим, а не играть с игрушечным оружием. Только меч не давался принцу — хотя он владел мечом и мог стать достойным противником в фехтовании, но любил лук и стрелы гораздо больше. Был талантливей в стрельбе, и ему нравилось это, нравилось, когда на свете на мгновение исчезало все, кроме него и мишени, когда стрела срывалась в полет, свистя в воздухе, когда он видел, как цель поражена. Леголас редко промахивался, потому, когда Тау в их детских тренировках поражала мишени чаще, не скрывал досады и раздражения. Она не могла быть лучше в том, в чем привык быть лучше он… просто потому, что не могла. Леголас ревновал то ли лук к деве, то ли деву к луку. Тау словно больше задумывалась об убийстве орков, а не обществе принца. Она сама была подобна натянутой тетиве. Такая красивая. Лесная принцесса, лесное пламя, ей больше всего подходило жить здесь, в Лихолесье, а не в Имладрисе. Что Имладрис с его березами, рощами да яркими ночными звездами? Лесные тропы гораздо роднее.***
— Спорим, ты не попадешь вон в ту ягоду? — принц указал на самую красную вишню среди зелени листвы. — Спорим, я попаду? Спорим на желание? Сам про себя загадал: если он выиграет и подстрелит вишенку, то наконец попросит руки эллет. Глупо, но в прошлый раз Леголас загадывал то же самое, когда они спешивались с лошадей: если Тау спрыгнет с левой стороны, то он решится, если с правой, то нет. Тау, как назло, спрыгнула с правой. Теперь Леголас не полагался целиком на судьбу и давал шанс еще и себе. — Я первый, — не желая слышать возражений, принц принял стойку, натягивая тетиву. Он и цель. Весь мир сузился до маленькой красной вишни, спелой и блестящей на солнце алым боком. А если он промахнется?.. Леголасу стало интересно — какое же желание загадает тогда Тау? Возможно, она хочет того же. Возможно, совсем другого. Что, если у нее есть то, что она тоже боится произнести вслух без повода? Он никогда не мог точно угадать, что у нее на душе. Стрела пролетела в паре миллиметров, лишь заставив ягоду покачнуться и спугнув несколько дремлющих в ветвях пташек. Леголас криво усмехнулся, опустив лук. — Ты победила, — ему не пришлось разыгрывать досаду. Сам факт промаха уже заставляет кривить губы, даже если это намеренно. — Загадывай желание, обещаю, что я его исполню.