-
Почти болезненная худоба исчезает с щёк тринадцатилетнего Натаниэля, но не проходит нервная бледность лица. Видимо, мальчик впервые заслужил себе внимание тем фактом, что хоть чего-то стоил. Ичиро практически идеален — осанка, плавный изгиб высоко поднятой головы и бесчувственный взгляд. Натан улыбается про себя, видимо, подмечая манерность Кенго. Холодность отца, кажется, практически не ранит мальчика, который всего дважды отрывает взгляд от тарелки во время ужина. Натаниэль любил играть, искры сверкают в глубине его обычно равнодушных к окружающей жизни глаз, когда он берет клюшку в руки. Ичиро внимательно наблюдает, как всего на секунду смущённо искривляются его губы, перед тем, как мысленно сделать пометку. Он упрямо посмотрел на отца в кресле. — Веснински может стать неплохим активом, — Кенго хмыкнул. Ичиро не хотел признавать, что хочет допустить для него эту слабость. В деловой жизни для неё места не было. Семья всегда была главной опорой для Мориям. Именно поэтому Натаниэлю позволяют выйти на корт.-
Пылинки замирают в спертом вакууме раздевалки, пока Рико кусает губы никогда не обещанного ему трофея. Натаниэль хмурится. Младший Морияма, словно ребёнок, брошенный родителями в пустом доме, который сразу идёт отпирать замки всех комнат, в которых ему быть не положено. Он делает шаг назад, отталкивая Рико. Рико молчит, не смея сказать ни слова. На щеке Натаниэля нет номера, его кожа чиста от чужих прикосновений и синяков. Натаниэль — прямая собственность тех, к кому Рико принадлежит по крови. Но он никогда не станет его, точно так же, как Рико ничего не значит для них. Ничтожная, не способная дать наследника, бета, рождённая под вторым номером.-
Кенго смотрит своему брату в глаза, когда тот дважды бьёт Рико по лицу металлическим наконечником трости. Кровь стекает из разбитой губы, капая с подбородка. Рико растеряно скользит по ней ладонью, пытаясь поймать сознание цепляющимися за паркет пальцами. Ичиро наблюдает за этим, напряжённо сжимая челюсть. Кенго отлично знает, как показывать вторым сыновьям свое место. Рико, сквозь пелену слез боли в глазах, пытается продолжать держаться. Глотает кровь и прокусывает изнутри щёку, не давая жалобному скулежу вырваться дальше из глотки. Отец безжалостен, за старания не бросает даже короткого взгляда. Ичиро слышит, как стучат его зубы, когда Рико единожды извиняется, слишком гордый, чтобы вымаливать прощение на коленях.-
Пальцы Веснински ловки и острозубы, бездвижно покоятся на его коленях ладонью вверх. Подконтрольность Натаниэля была пустышкой. Он был самой яркой, быстротечной звездой, которая на полной скорости пересекала орбиту, разрушая себя на пике. Жан Моро тихо скулил в углу. Избитый, униженный, но не сломанный. Натаниэль про себя улыбнулся бы, прекрасно знал, что испуг чужих глаз для Рико так же сладок, как рафинад. Перекинув длинную руку Моро через плечо, Веснински цепляется за его локоть, когда начинает нести вверх по ступенькам. Злые, голубые глаза. Нет, не отец. Запасной вратарь лисов выпускает из пальцев выкрашеную в розовый, короткую прядь. Делает неуверенный шаг вперёд. Смотрит на Натаниэля, но в мыслях, воздухе — только бессознательный Жан в объятьях Веснински. Слабость Жана в том, что он боялся боли. Чуткая человеческая натура обнажалась в гематомах проступающих реберных дуг, страх в глазах блестел так же живо, как кости в открытых переломах у мертвецов. У Натаниэля она всегда проявлялась в необдуманных, глупых поступках.-
Кевин неуверенно делает шаг назад, бледнея лицом, когда замечает приближение Натаниэля к ним. На нём белый смокинг, достаточно дорогой и подчеркивающий фигуру, чтобы несколько альф бросили неаккуратный взгляд ему вслед. Седативная измотанность проступает в лопнувших капиллярах лисьего вратаря. Ваймак перекатывает бокал с шампанским в руках, сжимая пальцами у основания — простая корпоративная этика. Двое альф смотрят на него словно акулы, уловившие запах крови. Кевин опускает голову, раненый короткой улыбкой Натаниэля, словно осколком. Он знает, что у Эндрю будут вопросы. — Натаниэль, он не такой, — позже, Кевин почти трясётся, чувствуя, как петля сокращает кислород с каждой буквой, — Ему не важно играть, чтоб оставаться кем-то. Сорванным полушепотом добавляет: Мориямы ждут от него наследника. Со свадьбы они уезжают первыми.-
Перестеленная простынь так же чиста и невинна, как девятнадцатилетний Натаниэль, нервно комкающий её пальцами. Невпопад — поцелуи-укусы по плечам, щекам, линии челюсти; горячий бессвязный шепот вдоль уголков бесконтрольно дрожащих губ. Касательные контактов соприкосновения кожи. Ичиро не учили быть нежным. Натаниэль скулит. Узел все ещё набухает внутри. Болезненная пульсация дурманит голову истомой внизу живота. Ичиро неторопливо оглаживает его поясницу, низкое, утробное урчание вырывается из его рта. Звучит как извинение. Кожа горит, томление разбухает в суставах ощущением приятной, нежащей слабости. Проходит вечность, прежде чем оно прекращается. Ичиро тянет его на себя, такого же вымотанного и уставшего после секса, как и он сам. Натаниэль прижимается щекой к его груди, слеза мольбы медленно катится по виску. Единственная солёная капля, которая стоит целого моря потопленных кораблей. Ичиро никогда не признается, что думал о том, как будет сцеловывать слёзы с этих веснушчатых щёк. Так было принято. Империя передавалась из рук в руки: Ичиро, первому сыну, от своего отца, точно так же, как его отцу дедом, таким же наследником по праву рождения. — Пусть одного будет достаточно, — вонзается горячий шепот Натаниэля в плечо. Страдания собственных детей — худшая пытка. Мэри понимала, на что обречён её сын. Её мягкие черты рисовались в его таком непохожем на мать лице.-
В свои двадцать Натаниэль все такой же бледный, как в одиннадцать. По ночам ему приходится одиноко засыпать под холодной простынью, пока вторая сторона кровати пустует. Ичиро пересаживает его к себе на колени, словно он совсем ничего не весит. Поношенная, линялая футболка с цифрой три на спине слегка сползает с плеча, совершенно не скрывая заметной округлости живота. Натаниэль морщится, в последнее время слишком чуткий к запахам. Беременность смогла наконец сгладить все углы и проблемы постоянного недовеса. Мучал ранний токсикоз, он постоянно опухал по утрам, из-за чего чувствовал себя неповоротливым и уродливым. Ичиро не понимал потребности защитить человека в своих руках.-
Ичиро знал, что они любили, но любили они по разному.-
Натаниэль умирает во время родов, так и не дождавшись весны.