Бокуто не совсем ровно вышагивает по теням высоких уличных фонарей. Нет, он не настолько пьян, чтобы не различать дорогу через мутную пелену. Разве что чуть огорчён тем, что виски было непропорционально мало по отношению к тогдашней буре эмоций внутри. Сейчас тот шторм чувств стал лёгким ветром, теперь только подталкивающим к здравости мыслей.
В этом месте не теряется ощущение пространства, но его так и тянет зайти в каждое заведение с вывеской, подсвеченной неоновыми линиями.
Он прикрывает глаза, зачёсывая пальцами необычно уложенные волосы и даже сквозь закрытые веки видит красный свет: ему никогда не было так легко открыть дверь в какой-то клуб. Он сейчас готов со всей убедительностью заявить любому, кто спросит: он абсолютно трезв. На сердце легко и дышится свободно. Но не потому, что первые три пуговицы рубашки не застёгнуты, открывая на обозрение подкачанную грудь и острые ключицы.
Он ведёт плечами и чувствует, как ведёт его самого: тут витает ненавязчиво манящий запах чьего-то парфюма, наверняка дорогого. На плечи ложится ещё заметная тяжесть и над ухом слышится полупьяный девичий смешок:
— Хэй, красавчик, не окажешь мне услугу? — Бокуто оборачивается и видит перед собой девушку с невероятно обаятельной улыбкой в открытом платье. Её волосы прикрывают плечи волнами чёрного шёлка, а лицо парень разглядеть никак не может, но ему и не нужно:
— Если услугой будет не покупка чего-то, стоящего больше ста баксов, то я вас слушаю.
Бокуто сегодня щедрый. Ему не жалко, ему сейчас вообще никак. В хорошем смысле. Он сейчас даже не вспоминает о том, что произошло сегодня. Но, получается, уже вчера, потому что время явно за полночь, судя по большой волне подвыпивших гостей клуба, сейчас активно двигающихся на танцполе. Ему на них всё равно, перед глазами красный свет неоновых надписей, расположенных на стене над барной стойкой и девушка, слова которой Бокуто слышит с трудом из-за басов музыки.
— Потанцуете с моей подругой? Она сегодня не в духе, но, думаю, вы сможете развеять её скуку, — она кокетливо заправляет прядь волос за ухо и смеётся.
Бокуто ясно осознаёт две вещи: во-первых, ему хочется чего-нибудь выпить, во-вторых, он не умеет танцевать. В голове рождается идея получше:
— Может, я могу угостить вашу подругу коктейлем? Танцор из меня не очень.
Девушка отвечает игривым тоном, кладя свою ладонь на грудь Бокуто, гладящим движением перемещаясь под ткань рубашки, на ключицы:
— Коктейль я и сама выпить не против.
Бокуто пробивает мурашками: кожу, бывшую прохладной из-за небольшой прогулки на весеннем воздухе, теперь обжигает притягательным теплом ладонь незнакомки.
Но ему не становится неловко или жарко от такого настойчивого прикосновения. Он улыбается, зная, что производит ослепительный эффект. И он прав: девушка задерживает дыхание и ждёт его ответа.
— Вас я бы не стал угощать, — он слышит по-детски разочарованный вздох и спешит продолжить фразу. — сразу пригласил бы с собой.
Девушка смеётся и перемещает руку с груди Бокуто на его плечо и придвигается ближе, шепча так, что Бокуто и вправду почти не слышит:
— Я была бы рада провести ночь в вашей компании, загадочный незнакомец-сама.
Бокуто думает: он не хочет ехать домой ни один, ни с кем-то ещё. Нет, по правде сказать, с кем-то ещё он как раз-таки хочет приехать домой, но явно не с подвыпившей незнакомой девушкой. Это был очевидный флирт, намекающий на яркое продолжение вечера, но Бокуто не хочет чувствовать даже той сладостной неги, в последнее время ощущаемой грязной и несмываемой. Он устал ощущать на себе отпечатки других и оставлять их на ком-то тоже не горел желанием.
Он чувствует себя чистым чуть ли не впервые за последние полгода, так что ничего сегодня не будет.
Ему будет хорошо в компании самого себя этим вечером:
— И я был бы рад, но...
Вибрация расходится по правому карману брюк, и Бокуто думает: вовремя. Как и всегда.
Он извиняется и отстраняется от девушки и давящего шума толпы, поднося телефон к уху:
— Алло?
С другой стороны слышится вздох секундного замешательства и знакомый хриплый голос:
—С каких пор ты так меланхолично отвечаешь на звонки? Мои звонки.
Бокуто немного нервно ухмыляется и кидает взгляд в сторону выхода в курилку. Ноги сами проходят расстояние от барной стойки до компашки навеселе, которая услужливо расступается перед ним, уверенно вышагивающим в сторону двери наружу. В трубке сдержанно и терпеливо ждут ответа. Бокуто не знает, что сказать парню на это.
Своему парню, который вообще-то сегодня приезжает из полуторанедельной командировки, а дома никого.
Вот будет забавно, если Бокуто не вернётся к моменту, когда Куроо приедет в квартиру.
Будет забавно.
— С тех самых, как ты перестал отвечать на мои сообщения.
Куроо задумчиво тянет, кажется, частично признавая свою вину:
— Понял. Виноват, прости, малыш, был занят.
За несколько секунд разговора с Куроо парень теряет самообладание и начинает раздражаться. Только этот заносчивый ублюдок может так быстро вывести его из себя на ровном месте.
— Что-то важное, раз звонишь так поздно? Я тоже немного занят.
— Я слышу. Музон качает, да? Уже успел кого-нибудь заприметить в кандидаты на интересное времяпрепровождение?
Как и всегда. На том же месте, откуда всегда и начинался пиздец. Бокуто почти не думает о том, что некоторые его следующие слова могут звучать многозначительно. Почти, потому что его исключительно трезвое рассуждение о том, что ревность со стороны парня беспочвенна и крайне оскорбительна приводит к повышению уровня дерзости в тоне до непозволительно сучьего:
— Есть такое. Две девушки, и обе просто невъебически красивые. Хочешь присоединиться? Можем устроить двойное свидание.
С той стороны молчание кажется на секунду пугающим, но Бокуто вспоминает, что вообще-то он трезв. Слова из него выходят слишком уверенно, Бокуто не успевает поумерить пыл:
— А хотя, стой. Если я приглашу тебя на него, то будешь четвёртым лишним.
Последнее слово Бокуто даже не успевает договорить, как Куроо перебивает и сбрасывает:
— Я рядом, двигайся к выходу.
Бокуто думает: перегнул.
Бокуто думает: или нет.
Потому что Куроо сегодня, кажется, не в духе. И, может быть, палку Бокуто не мог перегнуть только потому, что она до их с ним разговора уже была сломана и разнесена в щепки. Нехорошее предчувствие схватывает предплечья лёгкой дрожью, но дышать по-прежнему легко. Бокуто списывает дрожь на вечернюю прохладу и решает всё-таки пойти к главному выходу.
Внутрь уже заходить не хочется. Территория курилки не была ограждена, так что обойти здание до парадной стороны не представлялось сложным. В последнее время Бокуто ведёт себя как послушный мальчик, даже с расписанием тренировок никаких проблем. И сейчас тоже: он понимает, что многое в его голове — надуманный бред. Который таковым не кажется.
Бокуто имеет свойство додумывать. И эти додумывания могут оказаться разрушительными или возвышающими: в зависимости от его морального состояния. И других факторов.
Например, частых попыток других девушек познакомиться с его парнем.
Бокуто ревнует. Ревнует, даже несмотря на то, что Куроо лично устраняет все недопонимая в ту же секунду, в которую с губ очередной незнакомки слетает откровенный флирт.
Бокуто заебался. Он ненавидит одиночество, но в последнее время ему хочется лишь оттолкнуть других. Потому что они не понимают его. Это очень эгоистично. Он понимает, но рука не поднимается ответить даже на сообщения от Акааши, от его лучшего, мать его, друга, коих накопилось около пятидесяти или больше.
Они теряют связь. Из-за Бокуто. Он не понимает, чувствует ли грусть из-за этого, но сердце по-ублюдски тянет, кажется, пытаясь срастись с рёбрами. В горле встаёт ком из-за воспоминаний о старом добром друге ещё со школьных времён.
Весь алкоголь тут же вылетает из мозга. А на то, что Котаро пил, теперь указывает лишь расслабленность в теле и небольшая потеря координации: он запинается о собственный ботинок, но тут же восстанавливает баланс.
В поле зрения появляется чёрная машина с выключенными фарами, расположившаяся ближе всех на стоянке. Из-за темноты в стекле не видно водителя, но Бокуто хватает узнать номер на бампере, чтобы уверенно двинуться вперёд.
Десять шагов.
Он делает глубокий вздох и останавливается у двери, уже чувствуя на себе взгляд сидящего за рулём парня. Кладёт ладонь на ручку и тянет за ручку. Переставляет одну ногу за высокий порог и притягивает за ней вторую. Опять дотягивается до металла и громко закрывает дверь.
Вздыхает.
— Привет, малыш. Как повеселился?
Голос Куроо ровный, хриплый, даже следа раздражения после телефонного разговора нет. Бокуто это замечает и сам незаметно для себя успокаивается.
Он готовился к тому, что парень опять будет злиться. Когда другие злились, Котаро не мог не злиться в ответ. Он будто перенимал настроение того, с кем говорил.
Светловолосый негромко прочищает горло и отвечает, на удивление самому себе, тоже вполне спокойно:
— Нормально. Выпил пару-тройку коктейлей и потанцевал. Как ты? Как всё прошло? — он старается не смотреть на своего парня, наблюдая за ночной дорогой через окно.
Куроо вертит в пальцах зажжённую сигарету и молчит пару секунд, сосредоточенно следя за движением на повороте, затем будничным тоном оповещая:
— Контракт заключили. Теперь ваши с Шакалами лица будут сиять на Шанхайской башне, — он закуривает, заставляя огонёк пепла на конце подпалиться.
Бокуто восхищённо присвистывает, следя за кольцами дыма, уходящими в водительское окно:
— Обалдеть. Вот это да. — он переводит взгляд на парня и тут же смущённо его отводит. Ему почему-то становится стыдно.
Он не успевает больше ничего добавить, прежде чем Куроо вновь заговаривает:
— Хочешь есть? Может закажем пиццу или роллы? — светловолосый опять смотрит на парня. — Честно, так надоела ресторанная еда. Да и просто так, чтобы отметить приезд, можно по банке пива.
Бокуто хмыкает, не скрывая поднявшихся в небольшой улыбке уголки губ:
— Пиво это хорошо. Ты не обиделся? — Бокуто сейчас легче. Он не понимал своего состояния, все мысли улетучивались, как только он видел спокойного Куроо.
Как только он понимал, что Куроо на него не злится. Что он по-прежнему родной и близкий. Никуда не делся после такого долгого, почти бесконечного для Бокуто отсутствия. Не охладел, не перестал заботиться о нём.
Несколько минут назад Котаро был готов разверзнуть все мосты между ними, но сейчас его желание лишь в том, чтобы притянуть его к себе и сказать, насколько сильно он любит. Любит его. Может, попросить не уходить. Потому что только с ним и Акааши он не думает ни о чём.
А без них, без него, он...
Вообще не такой, как с ними, в общем.
Куроо глубоко вздыхает и тут же выдыхает. Он старается внимательно следить за дорогой, но не может не позволить себе взглянуть на своего парня:
— Котаро, я люблю тебя. Если у тебя есть, что сказать, я готов тебя выслушать.
Брови Котаро тут же складываются домиком. В глазах почему-то собираются слёзы.
Взгляд Куроо, тёплый и неосуждающий, немного уставший, но всё равно успокаивающий, снова быстро перемещается на дорогу. Но ему хватает этого маленького мгновения, наполненного нежностью и тоской по любимому, чтобы растрогаться.
Он сжимает губы, чтобы не разрыдаться, а то Тецу точно решит, что он неадекватный. И не трезвый.
Бокуто разворачивается к окну, шмыгая носом и думая о том, что правда его, Куроо, любит. Но иногда ему становится настолько невыносимо в собственной голове, что он начинает всё надуманное переносить на реальный мир. А его реальный мир — это Куроо. Который опора, который на самом деле рядом и готов заботиться о нём.
— Прости за то, что наговорил по телефону. И за тон. Я в последнее время с ума схожу из-за постоянных звонков, чуть не сорвался на тебе.
Бокуто опять поворачивается к нему и чувствует, как из-за резких движений его начинает подташнивать. Но это не мешает ему вновь шмыгнуть носом и ответить:
— И ты. Прости меня, я вообще не понимал, что говорю. Мне очень жаль, Тецу. Правда, мне очень жаль.
Он лезет обнять его за грудь, но темноволосый лишь поглаживает большой ладонью светлый затылок, отводя расчувствовавшегося парня обратно в сторону сиденья. Со смешком просит потерпеть с тактильностями до дома.
Куроо хороший, и правда любит его.
Бокуто понимает, что сам темноволосый не чувствует всё, как он. Но порой ему кажется, что Тецу и не надо. Это как безусловные рефлексы, только безусловное понимание. Понимание, что Бокуто отличается от него в эмоциональном плане.
И принятие этого.
Котаро видит, что парень мягко улыбается одними уголками губ.
Ему становится легче дышать, сердце будто отпустило, а ком из горла пропал, словно его и не было.
Оставшуюся дорогу до дома они едут молча.
***
Бокуто просыпается.
Сначала не осознаёт, где находится, разглядывая еле разлепляющимися янтарными глазами всё вокруг.
Узнаёт.
Дом. Квартира Куроо.
Сразу заполняет лёгкие родным, ностальгическим запахом. Запахом дома: эта смесь ненавязчивого парфюма брюнета с ароматом чистого постельного белья заставляет что-то внутри Котаро переворачиваться.
Он так скучал по этому месту. Куроо во время одной из ссор настолько сильно разозлился на Бокуто, что последний тогда подумал, что его без зазрения совести выставят за порог этого безопасного уголка. Но нет, всё случилось с точностью да наоборот.
Куроо сам ушёл из квартиры, хлопнув дверью так, что чуть стёкла не вылетели.
И вернулся спустя полчаса или час: Бокуто не помнит точно, но знает, что нервничал безумно. Даже если Куроо сидел тогда на лестничной клетке, то наверняка не мог не ощущать пронзительного холода: вдруг заболел бы. Точно.
С последней мыслью он вспомнил, что эта ссора была на втором году после школы — зимний кубок или что-то вроде такого. Бокуто пришёл после собственного матча в нетрезвом виде, обвинив Куроо в том, что тот не пришёл поддержать и «выпить за нашу победу».
Нашу — «шакалов», или нашу — Бокуто с Куроо, он не знает. Наверняка сам тогда не понимал, о чём говорил.
Ладно, это уже неважно.
Он прижимает к себе скомканное одеяло и мягко хлопает затёкшей рукой по месту рядом. Пусто. Значит, Куроо тут нет. А может он и не спал в одной кровати с Бокуто.
Эта мысль шевелит червячка тревоги и грусти внутри. В Котаро просыпается желание найти парня как можно скорее.
Он садится на кровати и лениво почёсывает подтянутый живот, зевая. Чувствует напряжение в шее из-за неудобной позы во сне. Спортивная привычка утренней разминки пересиливает невыносимую тяготу к горизонтальной плоскости. Плечи с хрустом выпрямляются, когда светловолосый скрепляет руки в замок и заводит их за голову.
Мысли о Куроо всё также вертятся в голове.
Бокуто встаёт с кровати и замечает дверь, прикрытую, видимо, для того, чтобы он не проснулся из-за утренней возни своего парня.
Своего парня. Звучит так хорошо и мягко, что Котаро и не замечает, как на лицо приходит улыбка.
***
Он находит Куроо на кухне.
Тот сидит за столом в окружении коробок из-под доставки. Лениво листает что-то в телефоне, но потом поднимает взгляд на вошедшего Бокуто.
— С добрым утром, соня.
Бокуто оправдывал символику своей команды: добудиться до него своими силами раньше десяти часов не получалось ни у кого и никогда. Можно было бы попробовать сверхъестественными, если бы Куроо не переживал за моральное и физическое состояние светловолосого после такого рода экспериментов.
Светловолосый по-сонному улыбается ему в ответ и молча подходит к столу.
Тецуро следит за движениями своего парня с блеском в глазах. Сонный Бокуто — это красота, искусство, которое доступно в лицезрении лишь ему одному. Его волосы, сейчас неуложенные, растрёпанные, мягко отливают серебром в солнечных лучах, проникающих внутрь комнаты через окно.
Бокуто невероятно красивый.
Его руки, нежно проходящиеся по спинке стула, чтобы его отодвинуть, пышат теплом. Они загорелые, подчёркнутые сильными мускулами. Его ладони, большие и чуть шершавые, нежность и осторожность которых Куроо запомнил навсегда, мягко приподнимают крышку коробки с едой и берут кусок свежего мясного пирога.
Бокуто принюхивается к ещё горячей еде и восторженно прикрывает глаза.
Куроо сам предпочитает сладкие пироги, но когда его парень так смотрит на эту пышащую жаром выпечку, распространяющую аромат мяса с чесноком и зеленью по всей комнате, у него тоже начинают течь слюнки.
Возможно, ему стоит начать ревновать Котаро к пирогу. Какой ужас.
Темноволосый почти грустно улыбается своим мыслям.
Бокуто замечает взгляд своего парня и вопросительно смотрит в ответ.
Пытается что-то сказать, но кусок жадно поглощённой выпечки встаёт в горле и заставляет закашляться.
Тецуро встаёт со стула и дважды хлопает светловолосого по спине. Спустя две секунды тот облегченно расслабляет плечи и начинает вновь активно пережёвывать чуть не убившую его пищу, позволяя Куроо наконец выдохнуть.
Куроо со вздохом закатывает глаза и идёт к кухонному столу за стаканом.
Уже через минуту, когда он ставит перед Котаро заваренный ранее горячий чай, тот вполне спокойно и с наслаждением дожёвывает второй кусок пирога.
— Как спал? — охрипший голос Бокуто звучит мягко, уже с осознанностью и долей нежности.
— Нормально. Ещё бы ты ночью не шатался в туалет каждые полчаса, было бы хорошо, — он со смешливым прищуром вглядывается в лицо напротив.
— Что? Да я столько не пил даже, — громко ставит стакан Котаро, возмущаясь смешку темноволосого.
Последний лишь ухмыляется в ответ и тоже открывает коробку. Берёт солёное рисовое пирожное с огурцом и с наслаждением откусывает.
Они молча сидят в течение нескольких минут, поедая по куску каждый из своей коробки. Бокуто ещё вдобавок запивая чаем.
Вдруг оба слышат мелодию звонка, доносящуюся из коридора. Котаро сразу вспоминает, что оставлял телефон на тумбе в прихожей, по приезде отвлёкшись на поцелуи с любимым.
Он встаёт и идёт по направлению к звуку. Как только достигает своей цели, то вглядывается в экран почти полностью разряженного мобильного устройства. На дисплее было высвечено имя одного из сокомандников Тецуро.
У Бокуто, естественно, возник вопрос о том, какого, собственно, царского снисхождения бывшие некомовцы звонят ему, а не их капитану, но он без промедления взял трубку:
— Алло?
— Бокуто-сан, простите за беспокойство, у нас проблема, — ох уж этот Мориске. Чтоб его учтивость...
Нет, конечно, Котаро приятно, что его статус уважаемого старшего признают, но нужно же для приличия возмутиться.
— Здравствуй, Яку. Почему не Куроо тогда звонишь? Хоть я и всегда рад тебя слышать-
— Простите, что перебиваю, но это срочно. Мне важно, чтобы именно вы услышали это.
Бокуто заинтригованно поднял брови и встал в позу человека, ожидающего интересных предложений: оперся поясницей на тумбу, скрестил ноги и внимающе угукнул.
— Осаму и я... как бы вам сказать... — Яку мнётся и, судя по молчанию, выдыхает дым. Бокуто думает о том, что тому стоило бы поберечь своё здоровье и бросить курить. — В общем, приезжайте в Онигири Мия. — на заднем фоне звенит дверной колокольчик и становится слышно возню и шипение множества чужих голосов.
Бокуто с тяжёлым вздохом отвечает:
— Мы с Куроо только что поели. Боюсь, что лопну от лишней порции воздуха.
— Просто встреча. Напиваться не будем, если только чаем.
Бокуто, недолго думая, спрашивает ответ Куроо о том, стоит ли им ехать, и, получая утвердительный, бросает Яку что-то вроде «скоро будем».
***
Они подъезжают к улице, стоящей в тени двух больших деревьев сакуры. Розовые лепестки и зеленые листья тихо шатаются в своём темпе, поддуваемые ветром.
Заведение снаружи выглядит очень красиво и по-родному просто: стены — как его называет Бокуто — болотного оттенка; прямоугольные широкие окна в тёмной резной раме, изображающей ветки деревьев; большая дубовая дверь и деревянные ручки-поручни. По бокам от входа из двух висящих горшков к низу спускаются зелёные лианы с крупными белыми цветами.
Бокуто нравится это место.
Помещение встречает их тёплым воздухом, и Куроо берёт у светловолосого лёгкую джинсовку, чтобы повесить её на вешалку.
Оба сегодня вырядились без особенностей: светлые рубашки и брюки, у Котаро бежевые со стрелками, у Тецуро темные прилегающие. На первом удобные белые кроссовки, а у второго чёрные классические туфли и часы на руке.
За стойкой их приветствует девушка- администратор и сразу узнаёт — просит проследовать за ней в вип-зал. Видимо, к Яку.
И вправду: за шторкой на втором этаже сидит их старая добрая компания: Яку, Такетора, Вашио, старший брат Мия, Лев (куда же без него) и сидящий с краю...
— Акааши! — Бокуто кинулся к старому другу и крепко обнял за плечи. Все присутствующие на секунду замолчали, но уже через мгновение начался гам приветствий и чувственные рукопожатия.
Котаро примерно с минуту бурчал в плечо лучшего друга различные извинения и слова о том, как ему жаль и насколько сильную вину он чувствует за своё ужасное поведение. Акааши всё это время молча мягко хлопал его по спине со слегка отсутствующим видом. Понятно, что извинениями почти двухмесячный перерыв в их общении не измерить, но он обязательно поговорит с ним позже, и будет говорить долго, пока Акааши не позволит себе улыбнуться ему в ответ.
Бокуто хочет плакать, плакать от радости и счастья, потому что ему не всё равно. Он не охладел к ним за время, пока они не общались. Он так рад этому, хоть и был готов всё закончить. Он так рад.
У него всё есть, есть эмоции и чувства, он может чувствовать и будет это делать, пока рядом они. Они — его семья, и сейчас Бокуто вправду готов рыдать как ребёнок, только сейчас её обретший.
Все расселись на удобные места и звонком подозвали официанта. Тот принял их заказ через боль, непонимание и смущение из-за громких шуток, беспрерывно звучащих со всех сторон большой компании. Но уже спустя пятнадцать минут каждый успел пожевать лёгкую закуску из разных видов канапе и отпить по глотку неалкогольного напитка.
Все уже забыли про повод встречи, но вечер всё равно обещал быть весёлым. Придётся им всё же заказать по основному блюду, несмотря на полные животы — онигири лишним не бывает.
