* * *
Артур сделал это из обиды и злости. Плохое топливо для секса, он знал это, но его одолевали эмоции. Никто не смел обходиться с Артуром, как с надоевшей игрушкой, даже Иван, который семь лет добивался его согласия. Семь! Они были напарниками, потом стали друзьями, затем оказались вместе в постели и стали развлекаться друг с другом, пока Иван не предложил встречаться. А спустя год они съехались. — Зря. Не зря. Зря… — пытаясь убить время в испорченный выходной, Артур занялся русским гаданием по ромашке, только вместо неё взял фиалки, которые выращивал в саду на балконе. — Зря, — держал он в пальцах последний лепесток нежного фиалкового цвета. Как глаза Ивана. — Глупость, — пробормотал он и выбросил с балкона лепестки и стебелёк цветка. Вернувшись в спальню, он сел на кровать и ещё раз обвёл хмурым взглядом макет британской бригантины, пару массивных колец и серьги, статуэтку языческого идола из дерева, почтовые карточки из русских городов, брелок и значки в виде самолётов, Наруто и Саске в виде закладки на основе картона, фигурку буддийского божества из Тибета, бело-синий шёлковый шарф и множество других прелестных вещей. Макет бригантины Иван сделал сам, как и статуэтку из дерева, и Naruto-закладку. Иван любил мастерить что-то руками, как Артур, например, любил вышивать. Иван со смехом называл его своей женой, на что Артур читал лекцию про патриархат, но это никогда не приводило к ссорам. А потом появился Ван Яо со своей чайной лавкой. Артур мстительно сузил глаза и, взяв в руки фигурку буддийского мужичка, решительно отправил его в мусорный пакет. Следующими посыпались коллекционные значки — самолёты и вертолёты. Затем — почтовые карточки. У Артура дрогнула рука, когда он взял в руки кольца с серьгами, и решил не выкидывать их, а продать. Больше всего жаль было бригантину. Иван убил на неё два месяца, вдруг вспомнил Артур и, будто лишившись сил, опустил руки. — Да ладно тебе, Арти, ты никуда не денешься. Всё, я опаздываю, меня уже ждут, — как всегда, отмахивался Иван, когда Артур пытался, чёрт побери, выяснить, почему тот днями и едва не ночами пропадал незнамо где. И, самое главное, с кем?! Если бы Артур служил в британской разведке, то наверняка получал бы сложные миссии. Не каждый обладал талантом шпиона. Проследить за Иваном и остаться незамеченным несколько недель подряд? Пф! Последние сомнения развеялись, когда Иван напился в компании Яо и полез обниматься. Любвеобильный русский, Россия — щедрая душа, рубаха-парень. А ты, Артур, никуда от него не денешься. Спустя пару дней Артур пришёл к Франциску, исполненный жажды мести. «Чёртова бригантина», — раздражённо и притом с тоской проклял Артур подарок, сломать который не поднималась рука. То же касалось и статуэтки. И рукотворной закладки. И множества других милых сердцу вещей.* * *
Иван вернулся. После утренней неудачи с жареной картошкой, понимая, что ещё немного — и он сорвётся, он попросту выбросил две порции в мусорку и ушёл. Прогуляться, проветриться, успокоиться. Это помогло — и Иван вернулся. Знал бы Артур, каких сил ему стоило пройти мимо, сохраняя равнодушный вид. Благо квартиру они снимали большую, с двумя просторными спальнями, с балконом, где поместился цветочный сад, и кухней для кулинарного творчества. Было где разминуться. Было где скрыться. Только теперь стены напоминали решётки незримой, надёжной тюрьмы, продуваемой всеми ветрами зимы. На улице сияло солнце, но Ивану было… Холодно. Иван нестерпимо хотел закурить. Холодно. Артур игнорировал Ивана. Холодно. — Алло, Франциск? — донёсся голос Артура с другого конца коридора. Иван смял пачку сигарет в кулаке и, резко крутанувшись на пятках, швырнул её в закрытую дверь. Он раненым медведем заметался по комнате, а стоило только прикрыть глаза, как в голове всплывали образы Артура с Франциском. Иван не понимал. Почему? Зачем? Неужели всё было так плохо? Он должен был уделять Артуру больше внимания? Хотел сделать сюрприз, но на деле должен был о сюрпризе предупредить? — Да если бы я уехал в Англию, ты бы не заметил, ты же у нас занятой человек, — закатил глаза Артур, когда Иван узнал правду и, не совладав с ней, набросился на него с обвинениями. Они ругались долго, со вкусом, весь день, и чуть не подрались, когда Иван начал швыряться вещами. На самом деле он хотел ударить Артура — хотел, чтобы тот ощутил хотя бы каплю той боли, которую ему причинил! — но не смог, хотя знал, что тот в обиду себя не дал бы. Занятия боксом это вам не игрушки, пусть даже в прошлом. Иван сел на кровать и, мрачнее тучи, посмотрел на закрытую дверь. Обычно он держал её распахнутой настежь: у него не было тайн от Артура, — но теперь всё изменилось. Стоило только шагнуть в коридор — и начиналось минное поле. Или тонкий лёд. Вдобавок, Иван не умел быть бесшумным. Это Артур имел лёгкий шаг вкупе с талантом подбираться незаметно и пугать неожиданным появлением. Так что Иван, русский медведь, разбивал стеклянную тишину и пробирался сквозь невидимые осколки, каждый из которых царапал слишком ощутимо и больно. Выходить никуда не хотелось. Достав телефон, Иван набрал Ван Яо. Им всё равно надо было обсудить кое-что. — Яо, привет, — сказал Иван так громко, чтобы Артур услышал сквозь своё воркованье с Франциском. На том конце коридора громко захлопнулась дверь.* * *
Как только Иван уйдёт из дома, Артур отправится к Франциску, Иван не сомневался. Эта мысль цепью лежала на горле и почти не давала дышать. Он хотел прибежать к Артуру, призвать к ещё одному разговору, достучаться до закрытого почти наглухо сердца — услышать, бьётся ли оно вообще при взгляде на Ивана? — но было слишком холодно. Иван никогда не любил зиму. Только в Новый год и Рождество. Зима в его жизни была обыкновенно полна самых одиноких дней. Хмурясь, он в очередной раз открыл окошко их с Артуром диалога в фейсбуке, но не решился отправить даже смайлик. Их отношения рушились, как карточный домик, точно никакого клея посущественнее воздушных замков Ивана у этого домика не было. — Так. Ладно, — прошептал он. Надо было собраться. Яо сказал, что теперь осталось встретиться — и всё закончится. Службой доставки он не работал, потому придётся пойти к нему. То есть оставить Артура на сто процентов предоставленным себе самому. Он точно метнётся к Франциску… Вон как мило с ним разговаривал… А ведь задумка была с самого начала ради одного только Артура. Точно. Иван решил. Это будет проверкой. Более-менее разобравшись с новой идеей, он переоделся в более уличный костюм и поспешил в прихожую, и заметил по пути, в щели между полом и дверью в комнату Артура, тень от его ног: Артур стоял совсем рядом. Ждал, когда он уйдёт наконец, горько подумал Иван. С этой мыслью он обулся, проверил деньги, ключи, телефон — и был таков. Яо ждал в своей лавке. Подарок наконец прибыл. Только нужен ли он теперь? Иван впервые пересёкся с Артуром в университете, когда они организовывали один из концертов большого мероприятия. Детали Иван уж позабыл, зато прекрасно запомнил, как Артур выделялся. Никто, кроме него, это не замечал. Все посмеивались только над густыми бровями — сущими кустами, без шуток! — а Иван утонул в выразительных, колдовски зелёных глазах. Он не верил, что бывает любовь с первого взгляда, пока сам не стал её жертвой.* * *
— Франциск, — вздохнул Артур, когда за Иваном закрылась дверь. Иван ушёл к своему Яо. Тискаться и делиться русскими щедротами. — Надо поговорить. Нет, приезжать необязательно. Я… Я сам приеду. Пора было с этим заканчивать. Как бы Артур ни ершился, он не собирался рвать связи с Иваном, если только не поймёт, что идти дальше некуда, всё, тупик, впереди только бездна. Франциск — другое дело. Он был неплохим человеком, не стоило вовлекать его в эти разборки. Хотя Франциск тоже оказался хорош! Это каким самоубийцей надо всё-таки быть, чтобы прихвастнуть перед Иваном Брагинским успехами в постели с его любимым парнем? У Артура это в голове не укладывалось. Бригантина и большинство прочих подарков так и остались на столе нетронутые. Артур обвёл их взглядом ещё раз, отвернулся и принялся одеваться. Глупо. Как же всё было… глупо! Холодное, пустое безмолвие вновь заполнило дом, незримым пузырём охватило его, как бы отрезав от всего мира, и Артур ощущал себя птицей в неволе. Только кто поставил силки? Он не стал трогать машину, чтобы не вызвать подозрений Ивана, и поехал на автобусе. Дорога заняла полчаса. Франциск впустил его и сразу провёл на кухню, где ваял очередной кулинарный шедевр. Артур по-доброму завидовал талантам Франциска, которые не входили в число его собственных, готовить по-настоящему вкусные и красивые вещи, создавая при этом свою рецептуру. Не каждый так мог. Артур и познакомился-то с Франциском на курсах французской кухни, когда хотел научиться готовить хотя бы несколько французских блюд и угощать Ивана по праздникам. — …теперь надо перетереть масло с сахаром, так что… — вещал Франциск о будущем шедевре, делая вид, что ничего не понимал, когда Артур прервал его: — Слушай. Это была ошибка. Франциск, со всё той же улыбкой, посмотрел на него: — Думаешь? — Зачем ты ему рассказал? — спросил Артур на этот раз спокойно. В прошлый он на него наорал и получил тому достойный ответ, то есть — оказался за дверью. — Иван не должен был ничего знать. Франциск вернулся к маслу с сахаром. — По твоему хитрому плану, да? Я не играю в подобные игры, — пожал он плечами. — Поэтому… — Тогда тебе стоило отказаться, когда я только пришёл, — перешёл Артур на ворчание. За целую неделю холодной войны огонь в нём сильно поугас. — Чтобы ты пошёл в бар, напился и принялся искать другие варианты для мести? Я никогда не был в дружбе с Иваном, так что ничего не теряю… — Ты сволочь. — А ты наконец разберёшься со всем. Поговори с ним, чёрт возьми, вы ведь взрослые мальчики. — Франциск перехватил миксер удобнее и включил его на самую низкую скорость, прежде чем погрузить свёрла в мягкие, едва начавшие таять стружки сливочного масла. — Если бы я ничего ему не сказал, ничего бы, полагаю, не взорвалось, а ты так и продолжил бы ко мне приходить. — У тебя очень радикальные методы, эгоист хренов. — У Артура аж кулаки зачесались, но он сдержался. Это же был Франциск. Чего он от него ждал? — Спросил бы меня для начала! Если бы ты не готовил сейчас… — Я вооружён миксером и защищён правами гражданина Франции! Артур усмехнулся и, переместившись к нему поближе, сел на стул. Масло наматывалось на венчики миксера и под их круговыми движениями превращалось в белую воздушную массу. Выпечка всегда очаровывала Артура больше всего в кулинарии и, как ни странно, была единственным, что у него получалось. Его смех разбирал при воспоминании о лице Ивана, когда тот впервые попробовал обычную его готовку. Раньше было обидно, а теперь — легко. Иван… Улыбка на губах Артура растаяла. — Это была ошибка. — Почему ты так думаешь? — Да всё катится в тартарары. Иван не простит мне измены, и я ему тоже… не прощу. Думаю теперь, что делать, — протянул Артур задумчивым тоном, внешне невозмутимый, хотя внутри обмирал от мысли, что Иван действительно — не простит. — А ты попросил прощения? Артур промолчал. Ответ был очевиден. — А он? — А он ушёл к своему китаёзе, — негромко ответил Артур, пребывая в смешанных чувствах. В последний месяц между ним и Иваном, казалось, пролегла пропасть. Они оба, бывало, много работали и не могли проводить вместе столько времени, сколько хотелось бы, но Иван стал пропадать слишком часто. Уходил рано утром — на работу. Приходил позже обычного — из-за работы. Так Артур думал, пока не узнал, что Иван мотается в гости к хозяину чайной лавки в паре десятков улиц от дома. И вот Артур отомстил. Страшно отомстил, просто нет слов. Иногда Артур клял последними словами собственную эмоциональность. Редко она достигала грани сущего кретинизма, но сейчас, вероятно, это был его случай. Закрыв глаза, Артур с тихим стоном спрятал лицо в ладонях. Иван больше его не любил. Артур надоел ему? Захотелось диковинки? Экзотичного Востока? И вместо того, чтоб извиниться, сгладить углы, сблизиться снова, Артур отвечал на молчание молчанием, на грубость — грубостью, на обиду — обидой, потому что Иван изменил ему первый. С каким-то травником-чаехлёбом! А теперь Артур в виноватых ходил. — Эй, — Франциск коснулся его плеча. — Всё нормально. Вздохнув, Артур отнял ладони от лица и посмотрел на них. Он целую вечность не обнимал Ивана. Он начинал скучать. Подарки Ивана так и стояли у него в комнате, дожидаясь своей судьбы — отправиться на свалку истории или остаться прежним вместилищем драгоценных чувств. — Поговори с ним, Артур. Без твоих обычных выступлений. Ты изменил ему, потому что накопились обиды и ты хотел справиться с ними хоть как-то, верно? А почему изменил он? Чёрт его знает. Поджав губы, Артур разблокировал телефон, открыл фейсбук и нашёл диалог с Иваном. Написал: «Давай поговорим на нейтральной территории?» — и чуть погодя добавил: «Пожалуйста».* * *
Иван хотел поехать к Ван Яо на машине, но стоило только подойти к ней — и ожили воспоминания, многочисленные воспоминания о мирной жизни с Артуром. Они ездили на этой машине без малого пять лет. Пустым взглядом посмотрев на неё, Иван медленно прошагал мимо. Общественный транспорт не будет так его мучить, как… Артур. Взглядом, словами, поступками он проворачивал в сердце Ивана нож. Каждый раз, когда между ними вставала эта измена. Иван не дождался ни единого, даже самого жалкого: «Прости», хотя и не требовал, понимая, что смысл извинений — в их добровольности. Артур, должно быть, считал, что мстит — за невнимание, за встречи с Ван Яо, за отсутствие объяснений. Как давно всё началось? Сколько раз Артур изменил? Только ли с Франциском? А ведь Иван хотел подружиться с последним. Тот был хорошим другом Артура и интересным человеком, так что почему бы и нет? Ничегошеньки не получилось. Дружба Артура с Франциском оказалась иного рода. Автобус тихо гудел, пол мелкой россыпью дрожал под ногами. Мимо многоцветной лентой проносился Париж, проносился — как жизнь Ивана. «Соберись», — сказал он себе и попробовал разозлиться. Злость — лучше тоски. Злость ненадолго, но придаёт сил. Так он приехал к Ван Яо. Тот встретил его приветливо и суетливо, объявление на двери повернул красной стороной наружу — «Закрыто», и скрылся на втором этаже, где жил в комнате размером с саму чайную лавку. Китайские национальные узоры, живописные свитки на стенах, тёплая красно-коричневая гамма, в которой был выдержан зал, успокаивали. С одной стороны полки ломились от красивых упаковок с чаем разных сортов, в углу ютился стеллаж с книгами по истории чая, с другого краю стоял стол для чайной церемонии — массивный, эбонитовый, с углублениями, что прочертили столешницу, подобно руслам рек. На последней встрече Яо в очередной раз пытался научить Ивана чайной церемонии. — Три раза. Заварить и вылить три раза, чтобы промыть чаем посуду и подготовить её, — увлечённо рассказывал Яо… С другой стороны чайной лавки стояла посуда, столики для чайной церемонии, палочки благовоний. Китайский уголок посреди Парижа притягивал в основном местных. Сами китайцы, должно быть, наелись своей культуры на родине, хотя, по словам Яо, иной раз заглядывали — за чаем. Артур любил чай. Пять лет назад он впервые привёл Ивана в свою любимую чайную — очень тихую, уютную, чуть затемнённую, — и они несколько часов провели на диванчике с глубоким балдахином. Диванчике маленьком, на двоих, со столиком для чашек и закусок перед ним. В тот день Иван поцеловал Артура и сдал себя с потрохами. — Вот! Ох, чёрт… Кто бросил это на лестнице… Ау!.. — донёсся шум из коридора, который вёл наверх. Иван повернулся туда. Растрёпанный, Ван Яо шагнул на свет и протянул длинную коробку. Чайный сервиз. — Долго мы за ним охотились, а? — с довольной усмешкой посмотрел на него Яо и, не будь его руки заняты, непременно бы погладил коробку. — Я впервые имел дело с коллекционером, вот же упрямый тип оказался. Держи. Иван принял коробку. Тяжёлая. — Настоящий китайский фарфор, сто пятьдесят лет, Нанкин, но использовать можно, — глаза Яо оживлённо сверкали: он любил культуру Китая. И почему уехал, с такой-то страстью? — Ух, и долго же шла доставка! Я думал, в наш век должно быть побыстрее. — Да уж, растянулась наша задумка, — улыбнулся Иван. — Спасибо. Я перевёл деньги, пришли? — Не вопрос! Останешься на чай? — Нет, благодарю. Надо ехать домой. — Я всегда к твоим услугам, Иван, — Яо ободряюще хлопнул его по плечу. Иван хмыкнул: — Любой каприз за ваши деньги, знаю. Но зелёный чайный сбор всё же купил. Зачем? Непонятно. Дорога домой показалась гораздо длиннее. Мысли об Артуре вернулись. Аура традиционного Китая больше не смывала их, подобно струям чая по каналам стола для чайной церемонии. Старый, с историей, коллекционный набор китайской чайной посуды был подарком для Артура. Просто так. Чтобы порадовать. Чтобы сияли его зелёные глаза. Чтобы Артур улыбался. Очевидно, Иван любил его сильнее, чем тот — в ответ. Иван знал, что Артур был злопамятен и мстителен, с трудом прощал обиды, рвал связи с кровью, если дошло до конца. Иван знал о многих недостатках Артура, но неверность в их число не входила. Он оказался недостоин даже такой малости, как прийти и бросить ему в лицо обвинения, про которые он мог бы объяснить их надуманность. Артур сразу перешёл к действиям. Иван сгорбился и стиснул зубы, вспоминая, как жгуче хотел наказать его, побить, вылить на него гнев, как шпарящий кипяток. Иван был крупнее и сильнее него, он запросто победил бы, хотя получил бы хороший отпор — по почкам, по челюсти, в глаз… Странные мысли. Иван всё ещё злился, но уже не так сильно. Горя, обиды и разочарования стало больше, чем гнева. Он любил Артура. Очень сильно. Даже сейчас. Иван понял, что сможет простить его. Нужно было лишь время. Обдумать, всё взвесить, смириться наконец. Если Артуру стало тесно в их отношениях на двоих, как знать, вдруг получится, если сделать иначе? Эпоха вторила этой мысли: будь открыт новому, будь прогрессивен… До квартиры на двенадцатом этаже Иван решил подниматься по лестнице. Многие сочли бы его мазохистом — хотя, возможно, так оно и было, — но хотелось потянуть время. Иван почти не сомневался, что не найдёт Артура дома. Чайный сервиз оттягивал руки, ступени с каждым шагом забирали больше сил, к двенадцатому этажу он почти выдохся. Квартира оказалась пуста. — М-да, — пробормотал Иван, посмеиваясь над своим прогнозом. Артур ушёл к Франциску. Наверняка. Так мило разговаривал с ним по телефону — так, чтобы Иван всё слышал. Что ж, Иван с Яо ему отомстил, только радости от этого не было. Теперь следовало придумать, как преподнести подарок, который, как знать, мог бы всё разрешить. Что если Артур поймёт, что никакой измены с Ван Яо не было? Кухня не подходила. В поисках лучшего места для столь большого подарка Иван, поколебавшись, зашёл к Артуру в комнату и замер на пороге. Его подарки скопом собрали на столе, а рядом… рядом — мусорный пакет. Пакет не был пуст. Опершись рукой о наличник двери, Иван оттянул воротник, который вдруг показался петлёй. Стало трудно дышать, горло стиснул спазм, силы исчезли вместе с надеждами, выброшенными лёгкой рукой любимого человека. На глазах вскипели было слёзы обиды, но Иван прижал ладони к лицу и, сделав несколько вздохов, осадил себя. Значит, он был алкаш. Значит, он не умел слушать Артура. Значит, он любил не Артура, а Яо. Эти мысли лихорадочно бились в голове, стискивали её обручем боли, сливались с током крови в висках, пока Иван, не мигая, смотрел на чёртов мусорный пакет. Артур решился уйти, раз пошёл на такой шаг, быть может, он давно об этом подумывал. Иван вытащил сервиз из коробки и осторожно поднял его. Да пошёл Артур к чёрту.* * *
Сообщения остались непрочитанными. Артур проверял постоянно, но статус их не менялся: Иван был оффлайн. Уткнувшись в телефон, Артур поднялся на лифте, а войдя в квартиру, направился к себе, едва понял, что дома никого нет. Слишком тихо, слишком пусто, слишком холодно там, где раньше смеялись, болтали и обнимались. — Чёрт, — выругался Артур и заблокировал телефон. Он поднял взгляд да так и застыл. На столе, рядом с подарками, стоял большой чайный сервиз в китайском стиле. В недоумении сведя брови, Артур приблизился и увидел поверх одной из чашек бумажку, на которой разглядел запись: «Я искал это. Кажется, тебе нравятся такие вещи». Почерк принадлежал Ивану. Артур любил чай, его историю, рассказы о его сортах и самих чайных, и без Китая здесь, конечно, не обошлось. Растерянный, Артур провёл кончиками пальцев по верхнему ободку чашки, которая стояла к нему ближе всего, затем взял записку и перечитал. «Я искал это». Странная слабость зародилась в коленках, и Артур отошёл к кровати, чтобы сесть. Внутри что-то оборвалось. Иван мотался к Ван Яо в лавку, чтобы найти китайский чайный сервиз? Да мало ли таких сервизов на рынке, в некоторых магазинах посуды отыщешь с десяток как минимум. И всё же Иван был не из тех, кто ищет лёгких путей… Артур неуверенным взглядом посмотрел на сервиз ещё раз. Рядом с ним высилась бригантина, подобную которой можно было найти в магазине, но Иван предпочёл смастерить её своими руками. Артур радовался почти как ребёнок, когда получил подарок. Всё это время Иван пропадал у Вана Яо, чтобы найти именно этот сервиз? Отложив записку, Артур поднялся, подошёл к столу и взял в руки одну из чашек. Традиционно без ручек, в зелёной гамме, с вязью иероглифов сверху вниз. Он не разбирался в китайской культуре, да и, может, это был лишь закос под неё, но, чтобы удостовериться, он сфотографировал чашку, загрузил фото в поисковик и, оставив её, посмотрел результаты. Рыть слишком глубоко не пришлось. Настоящий китайский фарфор. Сто пятьдесят лет, Нанкин. Коллекционный набор. В единственном экземпляре… — Иван, — дрожащими губами прошептал Артур. Он сделал пару шагов назад и почти упал на кровать. Последние сомнения развеялись. Пока Артура снедала глупая ревность, Иван подбирал подарок ему и наверняка копил деньги: такое не могло стоить дёшево. Артур… собственными руками… Он замер, когда задел взглядом мусорный пакет у стола и понял, что Иван это увидел. Драгоценные подарки, каждый из которых был уникален сам по себе, потому что значил любовь. Все обиды Артура, все претензии обратились в ничто, стоило только представить, что Иван мог почувствовать. Сорвавшись с кровати, Артур схватил пакет, раздражённо расправил его и принялся вытаскивать всё, что кинул туда. Открытки… Значки… Статуэтка… Значимые маленькие звенья цепи, которую люди называли любовью. Артур прошёлся по ней грязными сапогами. Сама мысль об этом казнила его. Иван пробовал поговорить — сделать то, что настоятельно советовал Франциск, — и нарывался на неадекватную реакцию человека, который был его недостоин. Руки дрожали, когда Артур выудил из мусорного пакета последнюю драгоценность — письмо из Санкт-Петербурга — и не нашёл в себе сил перечитать его. Иван Артуру не изменял. А Артур… Шлюха. Вот он кто. Последняя тварь. Все грубые слова, которые сказал, все обвинения, которые бросил в лицо, сама жалкая месть, которую устроил, обернулись против него самого. Артур вспоминал, вспоминал, вспоминал — всё, что сделал. Как решил, что Иван изменил ему, и слегка перебрал с домашним вином… Как заявился к Франциску, излил ему душу, а потом полез домогаться… Как взорвался в ответ на обвинения Ивана и, хоть и не желал видеть в его глазах боль, злость, разочарование, грубил в открытую… Как посчитал себя жертвой всего и вся, и набросился на Франциска… Как начал в собственном доме «холодную войну». Он растоптал даже попытку Ивана помириться и поговорить за вкусной жареной картошкой. Артур лежал на кровати и пустым взглядом смотрел в потолок. Он знал: Иван его не простит.* * *
— Значит, я пьянь с водкой, да? Чья бы корова мычала, чугунная английская задница, — бормотал себе под нос Иван, в кресле на колёсиках в безлюдном офисе, и разорвал очередной английский флажок. У него была целая коллекция английских флажков — белых полотен с крестом Святого Георгия. Теперь Иван методично её уничтожал. — Кто бы говорил, Иван, посмотри в зеркало, Иван… Иван бросил в корзинку обрывки очередного флажка. — А мы все такие из себя идеальные, обиделись, оскорбились и убежали к другому, а потом щеголяем независимой рожей. Когда Франциск позвонил Ивану и сказал, что им надо встретиться, это вызвало лишь удивление. Когда же Франциск сообщил ему, что его возлюбленный, избалованный Арти оказался неверен, Иван сначала не поверил. Да и с чего бы? Но затем в рассказе Франциска стали мелькать детали, которые мог знать лишь тот, кто делил с Артуром постель. Ярость вытолкнула Ивана из-за стола, бросила к Франциску, вырвала из груди крики и обещания размазать его к чёртовой матери, и они бы подрались, если бы не охрана кафе. С треском разорвался надвое уже какой по счёту английский флажок. Ивана терзала ещё одна мысль. Что если нужен был только повод? Что если Артур изменил бы в любом случае, только под другим предлогом? Что если все эти годы Иван жил в своём собственном уютном мирке, не подозревая о реальности? Может статься, что он подавлял Артура и сам того не замечал? — Нет, — твёрдо осёк себя Иван. Тогда бы Артур взбунтовался. Он всегда отличался эмоциональностью. Яркий, порывистый, порой излишне резкий, мастер цедить яд словами и ранить, не пошевелив и пальцем. Почему же вместо того, чтобы вывалить на Ивана гремучую смесь гнева, ревности, боли, Артур пошёл к другому мужчине? Молча. Тайно. С определённой целью. Обычно Артур был куда прямолинейнее, по крайней мере с Иваном. Или дело было в том, что он втемяшил себе в голову, что Иван тоже молча, тайно, с определённой целью посещал Ван Яо? Блуждать в липкой паутине мыслей он мог бесконечно, а выход так и не найти. Психанув, он отшвырнул от себя обрывки флажков, смахнул со стола корзинку и отъехал на стуле в сторону. Что толку? Артур собрался отправить их связь, их совместную жизнь, их любовь — в мусорный ящик! Иван не хотел этого. — А? — покосился он на вдруг завибрировавший мобильник. Звонил Артур. Первым порывом Ивана было проигнорировать вызов. Столько времени Артур отказывался от диалога, так пусть теперь почувствует, каково это. И всё же Иван не забывал, что оставил на самом видном месте свой китайский подарок — и что Артур мог осознать масштаб своей ошибки. Прошла почти минута. Вызов не прерывался. — Алло. — Иван?! — Голос у Артура едва заметно подрагивал. Но Иван всегда любил его голос, выучил мельчайшие его оттенки и слышал так много и часто, что замечал всё. — Где ты? Иван ничего не ответил. — Прости, — виноватым тоном продолжил Артур и, справившись с дыханием, повторил: — Прости меня, пожалуйста. Давай поговорим? Встретимся… Если ты согласен. Иван? Иван молчал. — Ты слышишь меня? — Скажи что-нибудь. — Иван! Ещё минуты две тянулось молчание. Иван неподвижно сидел в кресле, откинувшись на спинку и глядя в потолок. Артур, по-видимому, ждал какого-то отклика, но не дождался. Из динамиков мобильного донёсся вздох, больше похожий на всхлип, и пошли быстрые-быстрые гудки. Вызов был завершён. Иван медленно опустил руку и не глядя заблокировал телефон. Похоже, до Артура дошло. Только, странное дело, ни особой радости, ни облегчения это не вызвало, впрочем, как и злорадства. Поднявшись с кресла, Иван бросил последний взгляд на разбросанные кругом остатки флажков и пошёл домой. Теперь он знал, что делать.* * *
Артур разложил по местам подарки Ивана и вышвырнул к чёрту пустой мусорный пакет. Собрав лучшие цветы из тех, что уже расцвели в его саду, он поставил их в любимую вазу Ивана и отнёс к нему в комнату. Внутри всё трепетало, когда он покидал её, уже представляя, как её хозяин выбросит этот никчёмный букет. Выбросит на глазах у Артура. Кто сказал, что Иван не мог жаждать мести? Артур не знал, как посмотрит ему в глаза. Поняв, что натворил, он минут сорок пролежал на кровати, почти парализованный чувством, что всё кончено. Пролитую воду в кувшин не собрать, разбитый кувшин не собрать воедино. Китайский чайный сервиз мозолил глаза и напоминал, каким подлецом оказался Артур, и он, словно обжёгшись, сбежал на кухню. А там на плите стояла сковорода с жареной картошкой с грибами. Не в силах сидеть на месте, снедаемый мыслями, Артур принялся за уборку. Он подмёл и вымыл полы, включил робот-пылесос, перемыл посуду, протёр пыль везде, кроме комнаты Ивана, куда больше не смел соваться, прибрался в санузле, сходил в душ сам. Тёплая вода немного успокоила, хоть Артур и понимал, что самое сложное стерегло впереди. Он решился позвонить Ивану, попросить наконец прощения и предложить поговорить, но ничего не вышло. Руки опускались. Но Артур знал, что рано или поздно Иван вернётся домой, что разговор неизбежен, что шанс ещё был, и Артур собирался использовать его на сто двадцать процентов. Только не знал как. Как убедить человека, которого предал, что по-прежнему любишь его? Эта мысль вернулась спустя два часа, когда во входной двери провернулся ключ. Щелчок замка три раза — и порог перешагнул Иван. Артур, подорвавшись с кровати, почти выбежал его встречать. — Привет. С возвращением, — Артур вытолкнул из себя эти слова и понял, как жалко они прозвучали. Надо было взять себя в руки, наконец. Сам заварил эту кашу, сам и расхлёбывай. Артур открыл было рот продолжить, как Иван выставил ладонь, останавливая, и заговорил: — Я принял решение, что если мы хотим сохранить то, что осталось, то нам надо отдохнуть друг от друга. Формат свободных отношений вполне подходит, мне кажется. — Иван смотрел на Артура очень серьёзно и тяжело. — Я смогу уходить куда угодно, когда угодно и с кем угодно, как и ты, и мы не будем обязаны отчитываться друг перед другом. Если ты чувствовал себя скованным в отношениях со мной, то должно стать легче дышать. — Я… — Дай закончить. Это значит, — почти без перехода продолжил он, — что и я отдохну от тебя. У тебя… сложный характер, Артур. Если тебе так хочется вольницы, то я согласен. Я согласен! Может, так будет куда лучше, кто знает? Многие пары живут в свободных отношениях и ничего, справляются. Мы тоже можем попробовать. Если даже так ничего не получится, то я не знаю, что делать, кроме как разойтись. На миг Артуру показалось, что Иван недоговаривал, но его взгляд не оставлял сомнений: это было окончательное решение. Либо свободные отношения, либо никаких. Снова встали перед глазами образы Ивана с Яо, и теперь они могли обернуться реальностью, а не больной фантазией Артура. Но — голос упрямой надежды — мостик назад уцелел. — А если я не согласен… — осторожно поинтересовался Артур. — Значит, никак. — Иван моргнул пару раз и стиснул зубы, словно борясь с эмоциями. — Я больше не могу доверять тебе так, как раньше. Неудивительно. — Я спрошу ещё раз. Почему ты меня предал? — В глазах Ивана вспыхнули прежние обида и злость. — Со мной было так плохо? Ты не смог даже прийти и наорать, высказать всё мне в лицо? — Давай, — отрывисто перебил его Артур, — давай поговорим, согласен. На кухне. За ужином, за чаем… Он замолк, пожалев о последнем слове. Но Иван кивнул. На кухне было чисто, свежо и просторно. Артур поставил чайник кипятиться и, под взглядом Ивана, проигнорировал жареную картошку, вместо этого он достал из закромов пакет с песочным печеньем и фруктовую тарелку, которую приготовил загодя. Уж её-то он не мог испортить. Сам Иван помыл руки, достал с посудной полки две тарелки и принялся накладывать две порции жареной картошки. Артур молча за ним наблюдал. — Так почему? — Ты знаешь ответ. — Тогда повтори. Артур не понимал смысла, но сделал как велено: — Я устал тебя ждать и начал следить, куда ты уходишь. Следил несколько недель и понял, что ты ходишь к Ван Яо. Вы проводили много времени вместе, смеялись над чем-то, обнимались, устраивали попойки… а мне ты ничего не говорил, хотя обычно у нас нет тайн друг от друга. И я… подумал… Он замолчал. И так было ясно, что он подумал и что именно сделал. Стараясь выглядеть не слишком подавленным, он поставил тарелку с фруктами в центр стола и пошёл доставать кружки. — Прости. — Ясно, — вздохнул Иван и посмотрел на Артура. Артур ответил ему прямым взглядом. — Стало легче? — Нет. — Артур не лгал. — Стало хуже. — Я всё понять не могу, — заговорил Иван куда бодрее, как будто вынырнул из холодного озера, в плену которого находился так долго, — почему ты, решив, что я тебе изменяю, не примчался обвинять меня и выяснять отношения? Обычно ты так бы и поступил. Какой компонент ситуации заставил тебя свернуть на другую дорожку? Разговор превращался в допрос. И поделом Артуру. — Ты же… ну, якобы, изменял. Предпочитал мне кого-то другого. — Он сжимал в пальцах две кружки — парные, с идиотскими рожицами, жёлтую и зелёную. — Значит, у нас и так были не такие хорошие отношения, как я думал раньше. Вот я и не стал устраивать скандал. Я жалею об этом, правда жалею. Иван! — Я понял, — кивнул тот и поставил первую порцию картошки в микроволновку. Губы его тронула горькая усмешка. — Ты так легко поверил, что я настолько тебя не уважаю и не люблю. Показательно, как ни крути. Со стуком поставив кружки на стол, Артур в несколько больших шагов приблизился к Ивану, насилу повернул его к себе и ищуще, жадно заглянул в глаза, эти необыкновенные глаза. В горле встал ком. Привычной искорки он не нашёл. В этих глазах всё выморозилось. — Я ревновал. Жутко ревновал. Ты мне снился вместе с этим китаёзой, а потом ты уходил на работу, а возвращался едва не тогда, когда я почти засыпал. Это длилось месяц. Месяц! На все вопросы я получал расплывчатые ответы, отмазки, грубости в духе «ты никуда не денешься», и… и что я должен был думать? — В груди что-то больно сжалось. Использовать свой шанс на сто двадцать процентов? Артур на сто двадцать процентов этот шанс уничтожал, цепляясь за плечи Ивана, как утопающий. Да что с ним было не так?! — Я люблю тебя, — признался Артур, окаменев от собственной наглости. — Я не хочу делить тебя с кем-то. Я не хочу свободных отношений. — Сочувствую, — ответил Иван с неожиданной прохладцей. Артур отдёрнул руки, будто обжёгся. — Я согласен на свободные отношения, — попытался он исправить то, что сломал только что. — Я согласен, — повторил он как можно твёрже. — Артур, — Иван вздохнул и перевёл погрустневший взгляд на микроволновую печь. — Я предлагаю остаться вместе, но уже не так тесно привязанными друг к другу. Ты сможешь уходить куда и с кем вздумается, я смогу, все довольны, все счастливы. Мы можем уступать друг другу квартиру на ночь, если понадобится. Лепота же. — Я не смогу, — Артур побледнел, только представив, что Иван будет развлекаться с кем-то другим на кровати, которая… — Изменить мне ты смог, — резковато ответил Иван. Микроволновка пискнула и осталась проигнорированной. Артур, взволнованно, прерывисто дыша, не сводил взгляда с Ивана и молчал. Что тут можно было ответить? Совесть вторила этим словам, клещами вгрызалась в душу и ещё глубже погружала в чувство вины. Он должен был попросить прощения ещё раз, дать Ивану почувствовать, что ему правда жаль, что он любит его, чёрт возьми, но характер его выворачивался худшими, самыми острыми гранями. — Хорошо. Давай попробуем, — пересилив себя, снова согласился Артур. — Но если будет слишком тяжело, — смягчился Иван, — ты не молчи, хорошо? — Хорошо. — Я не хочу опять ругаться. — Я тоже не хочу. Мне действительно жаль, что я так поступил с тобой. Я должен это сказать, — чуть повысил голос Артур, заметив, как Иван открыл рот, — хотя и понимаю, что это капля в море. То, что было с Франциском… Это не было любовью. Это был мой кретинизм. — Самокритично, — фыркнул Иван на удивление беззлобно и наконец вытащил тарелку с картошкой из недр микроволновки, чтобы погрузить в них вторую. — Ну что, мир? Ты ведь больше не будешь мне изменять, потому что теперь это не будет изменой. Только скажи, с кем тебе было лучше? Со мной или с ним? На Артура Иван не смотрел. Артур же в ответе не сомневался. — Конечно же, с тобой. — Рад слышать. — А, — этот вопрос звучал глупо, но он должен был его задать, — для кого ты греешь вторую тарелку? Этот удивлённый взгляд он узнал бы из тысячи. — Для тебя. Для кого же ещё? — Мало ли… — пробормотал Артур, чувствуя, как внутри всё сжимается, ёкает и трепещет. Снова стало сбиваться дыхание. — Мир? — Мир. Эмоции мощным валом накатили на Артура, и он, с глазами на мокром месте, стремительно приблизился к Ивану, обнял его и принялся целовать, ожидая, когда же его оттолкнут — и не дождался.