***
С момента перевода Лейтенанта Кицураги в 41-ый отдел прошло немногим больше недели: столько, сколько хватило чтобы малость освоиться на новом месте и втянуться в расследования, но никак не столько, чтобы ощущать себя полноправным членом команды. Справедливости ради, ты тоже не ощущаешь себя членом команды. Даже когда кто-то шутит про тебя, очевидно отсылаясь на былые проступки, ты ощущаешь себя лишним, потому что не помнишь того, над чем они смеются. Из твоих преимуществ перед Кимом на этом поле "втягивания в коллектив" были разве что воспоминания ваших сослуживцев, но так как чаще всего они выступали как издёвки или предрассудки, ты бы скорее записал это в минусы. Кима не называли Диком Малленом, не хлопали когда он приходил вовремя на работу и не бросались фразочками по типу "А не будет как в тот раз?", когда ты в душе не ебал, что за таинственный "тот раз". Проснулся до будильника – ещё бы от такого сна не проснуться. Оставалось меньше получаса, спать не удавалось, удавалось только думать о смерти, что своей, что всех остальных. Когда мысли ушли в такие дебри, что формулировка "Я поцеловал во сне мёртвую Дору, а значит и я скоро умру" начала казаться весьма логичной, решено было встать с кровати и готовиться к работе. В квартире стоял относительный порядок, это "Я к вам как-нибудь загляну, детектив" так повлияло, заставив заняться уборкой. Для копа-суперзвезды (коим ты себя в ту секунду ощущал) просто "уборка" приравнивалась к пуле в голову собственного эго, поэтому происходящее в тот вечер походило, скорее, на благотворительный концерт, где артист решил пойти дальше банальных призывов и сам взялся за наведение порядка, параллельно с песнями. Электрохимия тогда намекнула, что не мешало бы *поднять градус* этой вечеринки, но большинство голосов воззвало к здравому смыслу, дав понять, что делая уборку ради Кима так себе затея нарушать данное ему обещание о трезвости. "Не было никакого обещания, он просто попросил тебя не пить, а ты тогда невнятно угукнул и съехал с темы" "Мы все тут хотим его похвалы, а не хуёв за воротник и разочарования в глазах!" "Кстати о хуях..." Холодная вода бодрила и уводила подальше от тех мыслей, которые ты старался избежать. Именно так ты оправдывал для себя своё нежелание идти и разбираться с тем, что горячей воды уже третий день нет. Такой же холодный завтрак и такая же холодная погода на улице уже не пытались быть оправданными в твоих глазах тобой же самим, так что пришлось признать, что день не задался. Продолжил не задаваться он и в момент прибытия в участок. Понял ты это по хитрым рожам в кабинете, что начали переглядываться, стоило тебе переступить порог. Даже лицо Жана было, пусть и привычно недовольным, но с какой-то ноткой подлости. Вот так вот, с самого утра приходится раскрывать дело, пусть и не касающееся работы. Несколько секунд на подумать – вчера ты не сделал ничего особенного, так что вряд ли тебя сейчас ждёт охуительная история об очередном проёбе. Ким сидит на своём месте, но сегодня как будто особенно игнорирует то настроение, что повисло в кабинете. Ты пытаешься сложить дважды два и наугад выбираешь самый очевидный для такого расклада вариант: – Признавайтесь, что вы наплели про меня лейтенанту? Кажется, попадаешь в точку, это можно понять по переглядываниям и тому, как Ким устало вздыхает и поднимает на тебя глаза. Ты смотришь на него вопросительно, он единственный тут, кто не станет тебе врать и делать ситуацию более запутанной с целью дружески постебаться. – Не то чтобы они рассказывали что-то конкретно мне, просто давайте я вас заверю, что не поверил очередному псевдо-факту, и мы приступим к работе. Ты уверен, что Ким не может совсем не верить рассказам коллег, что проработали с тобой столько времени, и теперь ты обязан узнать *что-то новое* о себе. Озвучить ты это не успеваешь. – Кицураги, если бы тебя это действительно не смущало, ты бы не убрал его в ящик стола. Взгляд у Жана пронзительный, он может и не хотел подливать огня в этот горящий цирк, но тут уж его мозг подкинул ему возможность показать то, что и Жан не пальцем делан и может читать людей, а поэтому промолчать не удалось. Ким не теряет лица во всём этом, только скользит взглядом по кабинету, задерживаясь только на тебе, открывает ящик стола и выставляет оттуда маленький горшочек с кактусом. Завявшим. С другого угла кабинета слышится сдавленный смех: – У него кактус сдох за неделю. Кактус, мать вашу! Ты знал о неприхотливости этих цветков, поэтому твоё лицо всё-таки удивленно вытянулось, прежде чем ты задал глупый вопрос: – Это тот самый, что у тебя на столе стоял, да? Ким ещё раз вздыхает и молча кивает, демонстрируя всем своим видом, что в дальнейшем диалоге он не заинтересован. "А жаль. Надо будет вытащить его на поболтать на перерыве. Вчера же удалось!" – Ну тут же дело не только в кактусе, да? – Ким может хоть уработаться, игнорируя происходящее, ты же обязан докопаться до истины. Её никто и не собирался скрывать. – Просто вспоминали, как ты на одном из корпоративов пытался всех убедить, что твоё "хмельное дыхание" наполняет растения жизнью. Все цветочные горшки на этаже обдышал, – по Жану видно, что ему приносит удовольствие рассказывать это, словно знания о прошлом Гарри глушат то, что сейчас его бывший напарник ничего не помнит, – а на следующий день половина из них завяли, и ты моментально переобулся, заявив, что вообще-то ты посланник смерти и просто отправил на тот свет тех, кому уже было пора. Ты готов поклясться, что Киму хочется засмеяться с этой истории, хотя ты даже не знаешь, смеялся ли он пока тебя ещё не было. – Всё в силе, подышу на всех вас и 41-ый можно будет распускать из-за нехватки кадров, – вот такой твой план, отшутиться и сесть за бумажную работу, считая часы и минуты до перерыва, на который просто необходимо будет утянуть Кима. Тот не имел привычки вести громкие беседы в кабинете, как это делали некоторые, и тебе чертовски не хватало ваших разговоров. Это ты оправдывал тем, что привязался к нему за время дела о повешенном.***
Время бежит, стрелки часов бегут, бежит вода в чайник в чьих-то руках, и только Ким не бежит за тобой в кафе через дорогу на обеденный перерыв. Ну, как не бежит. Сначала сидит и качает головой, потом вздыхает, дёргает бровью, но опускает её, видя щенячьи глазки, а потом неторопливо идёт следом, потому что если Гарри Дюбуа загорелся какой-то идеей, то он просто так не отступит. Пока ты ещё ждал его у стола, тебя снова привлёк кактус. Ты смотрел на него несколько секунд, потом сочувственно мысленно сообщил "мне очень жаль, приятель, надеюсь, ты поправишься", а потом, поддавшись глупой идее, наклонился и подул. К счастью, лицезрел это только Ким, в основном с непонимаем. "Его это позабавило, хоть он и не подаёт виду" – намекнула эмпатия. Большую часть своего бизнес-ланча вы сидели молча, и только взявшись за чай ты решил завести разговор. – И всё-таки, как так вышло, с кактусом? – Да уж, не самая лучшая тема для разговора, Ким даже прекращает пить и смотрит на тебя с укором. – Я привез его с 57-го участка. Там его поливала моя напарница. В итоге впихнула мне, сказала "на память". – Он фыркает, словно считает это глупым, но на самом деле ты понимаешь, что как память это цветок действительно имел для Кима какую-то ценность. – Ну ничего, всё однажды умирает. У меня вот во сне сегодня бывшая умерла, – ты не представляешь, на кой чёрт рассказываешь о своём сне Киму. – Я поражаюсь вашим снам, а особенно тому, что в них всё ещё фигурирует Дора. – Вот чёрт. Ким теперь будет думать, что ты всё ещё её любишь! А ты не любишь? Сложно сказать. "Не дай ему подумать, что она всё ещё ценна для тебя, даже как воспоминание!" "Это помешает нашим планам!" "А ну-ка молчать, Гарри ещё не знает о наших планах, не забивайте ему голову" – Ну знаешь, лучше уж мёртвая Дора, чем мёртвый ты, – это не звучит как шутка. Блять, Гарри, это был слишком серьёзный тон! Ты видишь, как глаза Кима под очками округляются, но он тут же пытается скрыть тот факт, что брошенная тобою фраза вызывала в его голове слишком много вопросов. "В твоей тоже, дурень!" Явно не зная, что на это ответить, он спешит составить посуду на поднос и покинуть помещение. Ты зеркалишь его движения и пытаешься не отставать. А ещё – попытка объясниться! – Ну то есть я имел в виду, что она-то для меня и так уже в каком-то роде мертва, да и я её не вижу, а ты... а тебя я вижу, и ты живой! Странно было бы видеть тебя мёртвым... Ким всё же заставляет себя сбавить шаг, чтобы ты мог полноценно его догнать. Он смотрит на тебя так, словно знает больше, чем ты, словно ему голоса нашептали о своих коварных планах. Ты с самого начала подавил их как мог, убедил себя не развивать эту тему, так как она сделает только хуже. И они сделали вид, что поддерживают, пока твоё бессознательное с этой разномастной армией уже вынашивало все чувства и пыталось заранее подобрать слова, хотя ты тщательно всё это игнорировал. Конечно, ведь если игнорировать, то всё само пройдёт, как всегда надёжный план, Гаррье! А Ким в итоге улыбается. Красиво, по настоящему, в сто раз лучше, чем мёртвая Дора из сна. – Я вас понял, детектив, сны про смерть это всегда неприятно, но кто-то считает, что это даже на счастье. Давайте вернёмся в участок и не будем продолжать думать о смерти. Ты киваешь и чувствуешь, как твои мысли сквозят разочарованием. Подсознание надеялось, что Ким увидит в твоих словах что-то большее. Вы бредете в участок и почти спокойно дорабатываете остаток дня.***
Ким курит свою единственную стоя на крыльце. С болью на сердце ты наслаждаешься только пассивным курением, хотя очень хочется попытаться стрельнуть одну. Но ты и так знаешь – не даст. Пока он молчит и смотрит вдаль, ты позволяешь себе снова побыть открывашкой, пытаясь найти всевозможные зацепки. Он выглядит напряжённым, курение его не расслабляет. Думает о чем-то. Ты пытаешься определить причину раздумий и попытаться подбодрить. Промахиваешься. – Хочешь, я тебе другой цветок подарю? Какой-нибудь такой, чтобы точно не завял. Искусственный, например. – Да, Гарри, ты мастер подбадривающих речей. Ким отвлекается от сигареты и смотрит на тебя. Выглядит завораживающе, тлеющий кончик желанного тобою никотина в его руках – единственный источник света в сумерках, не считая горящие фары где-то совсем вдалеке. – Я придерживаюсь мнения, что искусственные цветы обычно кладут на могилу, так что вынужден отказаться, – ты видишь, что он медлит, думая говорить ли то, что крутилось на языке, и в итоге продолжает, – и наши коллеги превратят в не пойми что тот факт, что вы подарите мне цветы. И им неважно будет, букет роз это или горшок с ещё одним кактусом. Ким прав, но в твоей голове происходит сейчас кавардак, поэтому ты продолжаешь тему: – А вот возьму и подарю тебе букет роз, и пусть они задохнутся, пока ржут. Ким тихо посмеивается, делая ещё одну затяжку и качая головой: – Кто о чём, а Гарри Дюбуа об очередном перфомансе. Теперь понятно, откуда столько историй о вас. – Справедливости ради, ты будешь первый, кому я тут подарю цветы! – Либо ты сейчас же сворачиваешь этот разговор, либо его дальнейшее развитие и последствия будут необратимы. – О, так теперь вы уже утверждаете, что подарите мне цветы, – Ким щурится и улыбается как-то грустно, даже не смотря в твою сторону. Ты ощущаешь нечто странное, и до тебя быстро доходит, что это бунт в твоей голове все же прорвал завесу здравого смысла. Ты знал, что однажды это произойдёт, но до последнего надеялся, что обойдётся без последствий. Сейчас лучше оказаться как можно дальше от детектива Кицураги и рефлексировать свою ориентацию ещё восемь часов. Борясь с накатывающей паникой ты делаешь шаг в сторону. "О нет, дорогуша, поздно" "До жути наивный!" Ким смотрит с немым вопросом, ты стараешься держать закрытым рот. Не удаётся. – Конечно подарю! Какие захочешь, я бы вообще встал завтра в четыре утра и на рабочей мотокарете поехал в ближайшее поле собирать цветы! Я бы вообще что угодно тебе подарил, выкупил бы твою кинему с 57-го, или что-то более реальное, звезду с неба, например, цветок из самой серости, или вообще своё серд– Ты закрываешь себе рот рукой, покрываясь потом и ощущая дрожь в коленях. Ну и краснеешь, конечно, благо, что в темноте не видно. Что там Ким говорил про тебя и перфомансы? Ты даже взглянуть на него сейчас боишься, собираешься с силами и проходишь в мыслях сложнейшую проверку, чтобы поднять глаза. Сначала его лицо как обычно не выражает ничего, потом он растеряно стреляет глазами в разные стороны, словно ищет зрителей, ради которых это все разыгрывалось. Потом складывает руки на груди, туша предварительно сигарету. Ты бы рад был оправдаться сейчас, да только боишься убирать руку ото рта – кто знает, что электрохимия добавила от себя в этот сценарий. Твою руку в итоге убирает Ким, видя, что ты сам в замешательстве. Слова уже не льются из тебя потоком и ты позволяешь себе немного выдохнуть. – Прости, я просто... Я не... От моих слов всё вянет, они просто всё убивают. – Ты сдаёшься, решая, что подробные отправдания ты придумаешь ночью, загнав себя страхом, что навсегда испортил отношения с Кимом своей околесицей, и расскажешь завтра. – Знаете, Лейтенант, – ты как будто слышишь как шелестят шестерёнки в его голове, пока он поправляет твои волосы, сбившиеся на лицо, – я не сомневаюсь, что ваш рот всё же может нести жизнь. И он невесомо, совсем невинно, касается твоих губ своими. Буквально на долю секунды, но ты слышишь, как в твоей голове бьются друг об друга ладони, а собственные руки становятся влажными. "Победа". Ким решает оставить тебя наедине с мыслями, позволяя остаться улыбке на лице, хлопает по плечу со словами "Спокойной ночи, детектив" и быстро удаляется. Ты знаешь, что он сейчас рад даже не тому, что произошло между вами, а тем, как позволил себе вести себя не как обычно. Наверняка думает, что поступил как ребёнок, и что сбежал, не обсудив ничего. Зная его, скоро будет себя корить за это и даже извинится завтра. И завтра же вы всё обсудите, внеся ясность в мысли друг друга. Но завтра – это завтра, а сейчас ты всё ещё как дурак стоишь на крыльце и трогаешь пальцем свои губы. Тёплые.***
Следующее утро покажется тебе более приятным, даже несмотря на то, как долго ты не мог уснуть. И ты даже будешь торопиться в участок, потому что там тебя ждёт любимая работа, Ким, и, к всеобщему изумлению, живой и расцветающий кактус.