Я не Люк Скайуокер

      Мы с Солом знали, чем всё должно было закончиться, но всё равно оказались не готовы. Просто одним утром тви’лек забрал моего единственного друга. Увёл за собой, оставив меня в одиночестве сидеть возле входа в грот и рассматривать песок у собственных ног. Я не смотрел вслед Солу, как, впрочем, и он не оглянулся назад. Наши пути разошлись, но какая-то часть моего сознания лелеяла тихую надежду, что мой друг выполнит своё обещание и, когда получит свободу, вернётся на Татуин, чтобы попытаться разыскать меня.       Тем не менее, мне не стоило просто ждать, пока Сол осуществит свой план. Я должен был не просто продержаться, выжив, но и постараться сбежать. От тви’лека у меня уйти вряд ли могло выйти, слишком уж я ещё был мал, но вот попытаться убраться подальше от тех, кому он меня продаст, я был обязан. Сколько бы времени у меня это ни заняло.       Тви’лек попытался продать меня уже через несколько дней, после того, как увёл Сола, но неудачно. На следующее утро он предпринял ещё одну попытку, потом ещё и ещё. Без результата. Хозяин начал злиться, но отдать меня за бесценок ему не позволяла гордость. Тви’лек считал себя исключительным торговцем и всегда смотрел на своих, если так можно было выразиться, коллег с легкой ноткой снисхождения. Вот только со мной у него произошла осечка и спустя месяц он сорвался на мне в первый раз. Следы ударов плетью мне помог обработать старый дроид, который следил за рабами тви’лека с младенчества. Он же наложил повязку.       Спустя ещё месяц жирный слизняк немного схуднул, стал дёрганным, много пил и часто жаловался мне на несправедливость в перерывах между взмахами кнутом. Он искренне не понимал, почему у него не получается заключить сделку, и говорил, что, получив за меня деньги, наконец-то сможет набрать нужную сумму и улететь с Татуина подальше. Утверждал, что его план был безупречным и если бы не я, то всё прошло успешно. Мне было плевать на слова существа, считающегося моим хозяином.       Я оказался живучим. Держась до последнего в сознании, когда тви’лек охватывал новый приступ гнева, я лишь крепче сжимал зубы, понимая, что пятилетний ребёнок ничего не сможет сделать взрослому, как бы ему ни хотелось. А хотелось мне очень сильно, но, несколько раз почувствовав на себе мой полный ненависти взгляд, хозяин стал всё время носить с собой пульт от моего ошейника.       Отыгрываясь на мне за свои неудачи, тем не менее тви’лек старался не сильно портить шкуру своего товара. Шрамы, оставленные кнутом, как и синяки, были надежно скрыты одеждой. Лицо т’вилек тоже не трогал. Утверждал, что я должен всегда иметь опрятный вид. Как одержимый, он жаждал меня продать. Я уже сам хотел, чтобы тви’лек меня продал. Заодно мечтал когда-нибудь добраться до него и сделать с ним то же самое, что и он со мной. Взять кнут и хлестать, пока этот ублюдок не потеряет сознание от боли и потери крови.       Всё портили ситховы совпадения. Если раньше я надеялся, что происходящие неудачи с моей продажей были лишь жуткими случайностями, то теперь начинал подумывать о том, что какое-то проклятие удерживало меня рядом с тви’леком, который становился всё более безумным. При взгляде на меня в нём всё чаще появлялся страх и ненависть.       Не знаю, как мне удалось продержаться почти четыре месяца, но когда тви’лек в очередной раз не смог меня продать и зашёл в ближайший бар, чтобы напиться, произошло то, чего я боялся и, одновременно, надеялся — после всего огромного количества попыток, которые лично я уже даже перестал считать, тви’леку наконец-то удалось всучить меня какому-то человеку всего за тысячу имперских кредитов. Зная расценки, меня отдали почти даром.       Не знаю, кто был счастливей сильнее всего: я, бывший хозяин или покупатель, но тви’лек даже не скрывал своего ликования. Избавиться от меня стало для него навязчивой идеей. Следуя за своим новым хозяином я не удержался и, пока тот не видит, обернулся и показал жирной спине урода средний палец. Ребячество, но мне определённо стало легче. Ровно до того момента, пока купивший меня мужчина не дошёл до парковки.       Новый хозяин казался на первый взгляд неплохим человеком. Темноволосый, голубоглазый с твёрдым взглядом и морщинками у уголков рта. Таких было полно на Татуине. Судя по одежде, он был фермером. Забавно, но сейчас меня уже не пугал тяжёлый труд на ферме, ведь это однозначно было лучше, чем валяться в луже собственной крови, терпя боль и ожидая, пока дроид закончит обрабатывать израненную спину. Повернувшись ко мне, новый хозяин задал, казалось, обычный вопрос: — Ты умеешь говорить? — на общем спросил меня мужчина.       Логичный вопрос, если учитывать, что я молчал всё время. Тви’лек ненавидел, когда товар разговаривал. Подобной привычкой, как я заметил, обладали многие свободные разумные. Мало кто хотел, чтобы его живая игрушка была болтливой. Тем не менее, новый хозяин вряд ли купил меня для дальнейшей перепродажи. Не то, чтобы я так хорошо разбирался в работорговцах, но стоящий передо мной человек мало походил на того, за кого всё делали рабы. Но зачем тогда он меня приобрёл? — Да. — Прекрасно, — тихо себе под нос пробормотал мужчина. — Садись позади. По дороге я расскажу, что тебе предстоит делать.       Я впервые садился на подобный вид спидеров. Кажется, подобный транспорт назывался лендспидерами. Обычно, бывший хозяин водил нас пешком или заставлял зайти в грузовой спидер, где даже окон не было. Тут же поездка обещала оказаться с ветерком. — Если это не бордель, то я согласен.       Лишь после того, как эти слова вырвались из моего рта, я прикусил кончик языка, надеясь, что новый хозяин не расслышал моих слов. Я уже ожидал услышать гневный окрик, но мужчина меня удивил. Вместо выговора, он спросил: — Как тебя зовут? — Кат, — пожал плечами я, усаживаясь на место пассажира.       Говорить то имя, что когда-то принадлежало мне, я посчитал излишним. В конечном счёте его уже сложно было назвать действительно моим. Зато кличка, выданная тви’леком, принадлежала исключительно мне. Тому мне, которым я стал в новом теле, взрослея и становясь старше. — Теперь нет, — хозяин сел на место водителя и, не оборачиваясь, сообщил: — Запомни, мальчик, теперь для всех твоё имя Люк Скайуокер.       Вряд ли когда-то в своих обеих жизнях я удивлялся сильнее. Ну, за исключением того момента, когда понял, что очутился в теле шестимесячного ребёнка. Люк Скайуокер? Что за бред! В моей голове крутилось много мыслей, но сформулировать их в единый вопрос я смог далеко не сразу. Лишь когда лендспидер выехал за пределы города и устремился вперёд, оставляя за собой клубы взметнувшегося в воздух песка, я осторожно спросил: — А кто такой Люк Скайуокер? — Мой племянник, — каким-то глухим голосом ответил мужчина. — Он умер вчера от лихорадки. Я не буду скрывать от тебя, мальчик, но если бы не твоё сходство с отцом Люка, то я бы не стал покупать тебя. Есть… люди, которым мой племянник нужен живым, и твоя обязанность играть роль Люка, чтобы они были уверены, что всё в порядке.       Ну что я мог сказать? Лучше бы это было простой работой на ферме. Меня взяли лишь из-за сходства с отцом Люка, значит спасибо мифическому сходству с Энакином? Всю жизнь мечтал быть похожим на Дарта Вейдера. Если бы родился Люком Скайуокером был бы даже рад такому сходству, вот только я не Люк! И у меня нет знаменитой семейной связи с Вейдером и Леей. Нет той Силы, что была у младшего Скайуокера. И уж точно нет его феноменальной удачи. — Не волнуйся, — всё же обернулся на меня хозяин. — Когда приедем на ферму, то за пару дней мы с женой тебе всё расскажем. Пока запомни, что меня нужно звать дядя Оуэн. Мою жену зовут Беру, но Люк всегда звал её тётушкой.       Я посмотрел в глаза Оуэна Ларса. Изображать из себя Люка. Звучит, как миссия для самоубийцы. Меня сложно назвать героем. Я лишь раб, помнящий свою прошлую жизнь, не больше. В любом случае рисковать, чтобы сложить головушку за возрождение Республики я не хочу. Взрывать станции размером с планету и открывать этим своё персональное кладбище? Не ко мне. — Сколько я должен играть роль вашего племянника?       Оуэн посмотрел на меня, словно впервые увидел, а потом криво ухмыльнулся. Притормозив, он полностью развернулся ко мне и, сложив руки в замок, вздохнул. Похоже он не был настроен на сложный разговор, но я каким-то образом вынудил его стать серьёзней. — Моя приёмная мать говорила, что в рабстве дети взрослеют гораздо быстрее. Я не особо верил в это, ведь отец Люка никогда не был простым человеком, но ты — прямое доказательство её слов. Поэтому я буду разговаривать с тобой, как со взрослым.       То есть до этого разговор вёлся с ребёнком? Я нахмурился и, подобравшись, слегка наклонился вперёд, готовясь ловить каждое слово Оуэна. Увидев мой настрой, Ларс снова усмехнулся. Я понимал, что мне не стоит наглеть, но раз сидящий напротив меня человек был готов на открытый диалог, я решил рискнуть. — Я вам нужен сильнее, чем вы мне. Что я получу взамен на то, что буду притворяться вашим племянником? — Что для рабов желаемо сильнее всего? — Ларс достал из кармана пульт от управления моим ошейником. — Свобода. Я клянусь, что отпущу тебя на двадцатилетие Люка. Ты сможешь убраться прочь с Татуина или остаться на планете. — Ненавижу песок, — я поморщился и уточнил: — А до двадцатилетия Люка я буду носить ошейник? — Нет, — покачал головой Оуэн. — Мы снимем его, как только прибудем на ферму. — Не боитесь, что я сбегу? — Можешь попробовать, — Ларс хохотнул, словно я рассказал уморительную шутку. — До города с твоими габаритами полтора дня пешком. Запросто наткнёшься на таскенов и попадешь к ним в плен.       Плен у таскенов? Лучше уж смерть. Слишком жестокие разумные. Даже до рабов доходили слухи о их поступках. Одни из любимых страшилок на ночь. Ларс был прав: с моей кривой удачей я запросто мог попасть к этим «дружелюбным» существам. Я задумался. Стоило рискнуть или же оставить пока всё, как есть? Что-то внутри подсказывало не дёргаться. Убежать я смогу всегда, но Ларсы могли дать мне спокойную жизнь. Без побоев, без вечно зависшей над головой угрозы попасть в руки полных отморозков. Они могли дать мне детство, ведь несмотря на разум и память взрослого человека, я всё равно оставался ребёнком.       Сколько лет было Люку, когда начались события фильма? То ли девятнадцать, то ли двадцать один. Никогда не был рьяным поклонником вселенной звёздных войн, поэтому многие подробности попросту давно стёрлись из моей памяти. Я помнил лишь главные события и примерный сюжет развития. В любом случае, я твёрдо знал одно: стоило начинать паниковать, когда Оуэн попробует купить двух дроидов с повстанческой прошивкой. — Хорошо, я согласен. — Умный ребёнок, — кивнул Оуэн, разворачиваясь обратно к рулю и заводя двигатель. — Мой племянник был жизнерадостным, но спокойным ребёнком. Послушный, любящий технику. Мог часами смотреть, как я ремонтирую дроидов. Скажу честно, похоже он больше пошёл в свою мать, чем в отца. — Но вы говорили, что я похож на его отца, — быстро вычленил главное я. — Пять лет, — ответил Ларс. — Это тот возраст, когда внешность может измениться. Поэтому изменения не будут вызывать удивление, а потом… что уж вырастет. Запомнил, как нужно меня звать? — Конечно, дядя Оуэн, — я старательно улыбнулся. — Над улыбкой ещё стоит поработать, — кивнул Ларс. — Но вышло неплохо, Люк.